Сима Чиркович - История сербов

За короткое время политическая атмосфера в новом государстве изменилась в худшую сторону. Югославянские народы, еще недавно вместе оказывавшие сопротивление Вене и Будапешту, теперь выступали друг против друга. Словенцы и хорваты боролись с Белградом, в действиях которого видели стремление к доминированию и эксплуатации. Сербы со своей стороны обвиняли приверженцев сохранения национальных традиций и автономии в сепаратизме и антигосударственной деятельности. Загребу и Любляне постоянно напоминали о больших жертвах, принесенных Сербией ради их освобождения.

Свидетельством внутриполитической нестабильности служил тот факт, что за десять лет в Королевстве СХС сменилось 24 кабинета. Из них только два были отправлены в отставку под давлением парламента, а остальные были смещены королем[40]. Управление государством осуществлялось посредством постановлений и распоряжений министров. Даже такая важная мера, как запрет деятельности коммунистической партии, была реализована в результате издания правительственного манифеста (так называемая «Обзнана» от 28 декабря 1920 г.). Для исполнения Закона об аграрной реформе — единственного акта, направленного на изменение социально-экономической структуры, — потребовалось 12 лет. Введение предусмотренного Конституцией административного деления страны на 33 области заняло три года.

Отдельные области жили по старым законам. Например, в одной части страны обязательным был церковный брак, а в другой — гражданский. Где-то документом считались кадастровые записи, а где-то — тапии (документы на право владения землей). Одни школы работали по правилам Королевства Сербия, а другие — в соответствии с постановлениями габбсбургских времен. На всю страну было распространено действие сербского Уголовного кодекса. Состоялась унификация законов о военной службе. Однако налоговую систему не удавалось унифицировать десять лет. Все это время бывшие австро-венгерские территории платили гораздо большие налоги и вносили больший вклад в формирование бюджета.

Весьма заметным был контраст между относительно развитым северо-западом страны и отсталым юго-востоком. Различались и районы, населенные сербами. Высокий уровень развития характеризовал сербов из Хорватии и Воеводины, особенно городских жителей. Бедность и неразвитость были чертой тех, кто проживал под властью турок до 1878 или 1912 г.

Во вновь созданном государстве сербы остались территориально разделенными, а также в разной степени перемешанными с представителями других народов. Колонизация «добровольцами» Македонии, Косово и Воеводины не была масштабной и не могла изменить этническую картину. Успешное завершение сербской интеграции требовало устранения препятствий для свободной коммуникации между отдельным частями сербского народа и его ядром. Разумеется, имелись и другие сложности, на которые, однако, не обращали внимания, так как они находились в тени проблемы югославянской интеграции. Суть последней состояла в том, чтобы привести в соответствие с реальностью волюнтаристский и утопический тезис о югославянах как об одном народе, составленном из трех племен и носящем три имени.

Старые проблемы, уходившие корнями в период длительной раздробленности сербского народа и изолированного развития отдельных его частей, усугублялись новыми, вызванными переделом Балкан в 1912–1913 гг. и тем, как было реализовано объединение в 1918 г. Последнее особенно отчетливо проявилось в черногорской части сербского населения. В конце войны в Черногории были сильны эйфорические настроения в пользу объединения с Сербией, против которого выступал сам король и узкий круг сторонников династии Петровичей. Однако не все были за безоговорочное объединение. Те, кто его поддерживал, во время выборов в скупщину в Подгорице в ноябре 1918 г. имели белые бюллетени, а их противники — зеленые. Отсюда — разделение на так называемых белашей и зеленашей, которое будет характеризовать всю дальнейшую политическую жизнь Черногории.

То, как была упразднена черногорская государственность и смещена династия, вызвало сопротивление, объяснить которое невозможно лишь итальянским воздействием. Ни зеленаши, ни выросшая из их среды федералистская партия не считали себя чем-то отдельным от сербского народа. Однако в послевоенные годы узкий круг националистов выдвинул теорию о том, что черногорцы — это отдельный народ. Подобно тому как в свое время князь Никола искал истоки Черногории в дуклянско-зетском государстве XI–XII вв., сепаратисты теперь утверждали, что черногорцы происходили не от сербов, а от других племен — хорватов и дуклян. В ходе позднейших политических потрясений и территориальных переделов эта теория будет иметь все большее распространение, особенно в связи с реставрацией черногорской государственности в социалистическую эпоху. Свои крайние формы она приобретет в деятельности политического течения, которое в конце XX в. начнет парадоксальным образом отвергать любую связь черногорцев с сербами.

Черногория не имела никакого особого статуса, однако в административно-территориальном отношении всегда была единым целым. Сначала — Зетской областью, затем Зетской бановиной, охватывавшей и значительную часть Герцеговины, и Дубровник.

Вместе с Королевством Сербия в состав объединенного государства вошли и освобожденные в 1912–1913 гг. территории, в которых сербская власть просуществовала чуть более двух лет, после чего наступил период болгарского правления (1915–1918). Хотя Вардарская Македония именовалась Южной Сербией, ее жители, официально считавшиеся сербами, по степени интегрированности с основной массой сербского народа не шли ни в какое сравнение с населением прочих областей, например тех, что были присоединены в 1878 г. Сохранился и значительный болгарский элемент. Было немало тех, кто разделял представление о македонской этнической самобытности. Осознававшие себя сербами составляли меньшинство, проживавшее в северных районах. Атмосферу смятения и нестабильности создавали вылазки комитов с территории Болгарии. Власть не могла опереться на органы местного самоуправления. Чиновников и учителей приходилось приглашать из других районов страны.

В областях, объединившихся с Сербией в 1918 г., положение сербов принципиально изменилось. Из притесняемого меньшинства они превратились в правящую нацию. Сербы, поддерживавшие проводимый Белградом курс, идентифицировали себя с общим государством, династией и победоносной армией. Они тяготели к центру государства, связь с которым стала важнее отношений с окружением — с теми, кто жил рядом, с кем объединяли материальные интересы. В разных местах это проявлялось по-разному. В Словении присутствие сербов было чисто символическим. В Воеводине они доминировали, так как национальные меньшинства в отдельности были малочисленнее сербов или находились в бесправном положении (во время первых выборов венгры и немцы были лишены права голоса). Сербы Воеводины поддерживали тесную связь с Белградом и Сербией, а с 1929 г. входили в одну административно-территориальную единицу с Шумадией.

В Хорватии, Боснии и Герцеговине ситуация была сложнее. Сербы продолжали жить вместе с хорватами и мусульманами, которые к новому государству и его центру относились критически, требуя уважения собственных прав, а также регионального самоуправления. В условиях обострения противостояния сербских и хорватских партий сербы Хорватии и Далмации оказались между двух огней. Им приходилось выбирать, на кого ориентироваться — на сербский центр или на несербское окружение, с которым они жили бок о бок. Политические лидеры были склонны придерживаться мнения Светозара Прибичевича, высказанного им в начале XX в. в ходе полемики сербских политиков из Загреба и новисадских радикалов: «Сербия лучше всех знает, в чем состоят интересы сербского народа». Сам Прибичевич на протяжении многих лет придерживался этого тезиса, однако в 1927 г. перешел на сторону Радича, образовав с ним Крестьянско-демократическую коалицию (КДК).

Правящие круги Королевства не проявляли интереса к проблеме незавершенной национальной интеграции сербов. Они, кроме прочего, отвергали федерализацию государства, поскольку не хотели допустить дробления сербского народа, подчеркивая, что сербское государство растворилось в Югославии и что сербы не требуют для себя особого положения. И в то же время Королевство СХС они воспринимали как увеличившуюся в размерах Сербию.

Считалось, что в стабильном и сильном едином государстве сербский элемент защищен во всех отношениях. Государство, однако, не было стабильным, а результатом беспрерывного внутреннего противоборства стал тот факт, что, пока другие народы консолидировались, сербы становились все более разобщенными. Со временем и словенцы, и хорваты, и даже мусульмане стали занимать единую позицию, что находило выражение в деятельности их массовых партий. В отличие от них сербы, представленные множеством партий, действовали разобщенно, выдвигая различные альтернативные проекты внутреннего государственного устройства.