Владимир Муравьев - Истории московских улиц
Грех Ивана Вельяминова - предательство и измена родине ("иудин грех") - один из самых тяжких, люди никогда не были склонны прощать его, но христиане, подвергая преступника суду человеческому, душу его поручали Богу.
Образ Марии Египетской - прощенной грешницы и молитвенницы за грешные души - всегда привлекал внимание грешного по природе своей человечества.
Гете во второй части "Фауста" среди ходатаев за душу Фауста изображает Марию Египетскую. Поэт и философ И.С.Аксаков в 1850-е годы пишет поэму "Мария Египетская". Во вступлении к поэме он объясняет, чем привлек его этот образ и чем эта тема близка современности. Поэма писалась в годы перед отменой крепостного права, когда в обществе шли споры между его сторонниками и противниками, и тема покаяния становилась моральной основой положительного решения проблемы:
Кто много суетных волнений,
Кто много благ земных вкушал,
Пока со страхом не познал
Всей меры тяжких заблуждений,
И, мучим жаждою святой,
Палим огнем воспоминанья,
В пучине страшной покаянья
Обрел спасенье и покой,
Тот ближе к нам. Его паденье,
Страданьем выкупленный грех
И милость Божия - для всех
Животворящее явленье.
Большой популярностью в России пользовался духовный стих "Про Марию Египет-скую", записанный многими фольклористами XIX - начала XX века в разных губерниях. На русской почве сюжет жития и образ Марии Египетской обрели русские фольклорные детали и черты национального народного религиозного мировоззрения. Как большинство духовных стихов, стих "Про Марию Египетскую" поэтичен и художественно выразителен. Не этот ли образ стоял перед теми, кто замыслил воздвигнуть на Кучковом поле церковь во имя ее?
Пошел старец молиться в лес,
Нашел старец молящую,
Молящую, трудящую,
На камени стоящую.
Власы у нея - дубова кора,
Лицо у нея, аки котлино дно.
И тут старец убоялся ея.
"А и кто еси, жена страшная:
Или скотия ты, или лютый зверь,
Или мнение мне, иль престрашная смерть?"
Она же ему возглаголовала:
"Иди, старец, не убойся меня,
Я не скотия и не лютый зверь,
Я не мщение тебе, не престрашная смерть,
Я богатого купца Киприянова дочь,
Я тридцать лет во пустыне живу,
Я тридцать лет на камени стою
Замоляю грехи великие,
Замоляю грехи великоблудные".
А и тут жена просветилася,
Видом ангельским старцу открылася,
И велела она вспоминать ее,
Величати Марией Египетской.
И дала она письмена ему,
Что писала она на камени:
Житие свое ноготочками.
И пошел старец в великий град,
И принес старец житие ея,
И взошел старец в церковь Божию,
И велел старец вспоминать жену,
Ту святую Марию Египетску,
Во пятый четверг Велика поста.
Почти столетие простояла деревянная церковь Марии Египетской на Кучковом поле, затем была заменена каменной. В начале ХVIII века фабрикант Алексей Яковлевич Милютин, бывший ее прихожанином, построил в ней придел Сретения Господня. В конце ХVIII века был произведен ремонт церкви "иждивением коллежского асессора Афанасия Абрамовича Гончарова" - прадеда жены А.С.Пушкина Н.Н.Гончаровой.
Особое внимание оказывал церкви царь Алексей Михайлович, так как Мария Египетская была святой покровительницей его первой жены Марии Ильиничны Милославской, и в день "именин государыни царицы" в храме служил патриарх.
В 1700 году в церковь поступил дар от иерусалимского патриарха Досифея - частица мощей ("плюсна правой ноги") преподобной Марии Египетской. Эта святыня хранилась в храме в серебряном ковчеге.
С середины XIX века в церкви Марии Египетской "за ее ветхостью" служба не производилась, в 1883 году стены церкви были укреплены железными обручами, внутри поставлены подпорки.
Даже на фотографиях середины 1920-х годов храм Марии Египетской одноглавый, небольшой, с гладкими стенами без украшений, глубоко вросший в землю - производит большое впечатление, от него веет подлинной седой древностью.
В "Указателе московских церквей" 1915 года, составленном М.Александровским по хронологическому принципу - в порядке возведения храмов, церковь Марии Египетской стоит третьей, древнее ее были в Москве лишь две церкви - Спас на Бору и Всех Святых на Кулишках.
Два десятилетия спустя после постройки церкви Марии Египетской рядом с ней был построен еще один храм. Поводом для его возведения послужило событие, на века и до нынешнего времени ставшее памятным в истории Москвы и всего русского государства.
В конце ХIV века среди соперничающих, враждующих и воюющих между собой среднеазиатских властителей выделился и занял главенствующее положение монгольский полководец Тимур, объявивший себя наследником империи Чингисхана и присвоивший себе титул великого эмира. Он имел прозвище Тимурленг или Тамерлан, что значит "Тимур-хромой". На Руси он был известен как Темир Аксак. Летописец ХIV - начала ХV века объясняет происхождение и смысл имени грозного завоевателя: "Оковал себе железом ногу свою перебитую, отчего и хромал, поэтому и прозван был Темир Аксак, ибо темир значит "железо", аксак - "хромой"; так в переводе с половецкого языка объясняется имя Темир Аксак, которое значит Железный Хромец".
Тимур подчинил себе Самарканд, завоевал Хорезм, Хоросан, Багдад, покорил Персию и государства Закавказья, совершал успешные грабительские походы в Индию и Китай. Затем он вторгся во владения могущественного властителя Золотой Орды хана Тохтамыша, того самого, который в 1382 году, мстя за поражение Мамая в Куликовской битве 1380 года, сжег Москву.
Весной 1395 года Тимур, разбив войско Тохтамыша на Тереке, перешел Волгу и вступил в пределы Руси. Он разорил пограничный Елец, селения по верховьям Дона и встал станом на Дону.
В Москве с тревогой следили за продвижением монгольского войска. Очевидцы рассказывали о его несметной численности, о жестокости его предводителя Тимура, превосходившей свирепость Батыя: так, разрушив персидский город Исфагань, он приказал убить всех его жителей и из их черепов сложить холм. Москвичи помнили и нашествие Мамая, и разорение Москвы Тохтамышем, когда, как записал летописец, на месте города "не видети иного ничего же, разве дым и земля и трупия мертвых многых лежаща". Тимур Аксак был страшнее Тохтамыша.
В это время московским князем был старший сын Дмитрия Донского Василий. Получив известие о том, что Темир Аксак уже в Рязанском княжестве, откуда прямая дорога в Москву, князь Василий Дмитриевич, не мешкая, собрал войско и с присоединившимися к нему москвичами-ополченцами из простого народа выступил навстречу монгольскому войску. Русская армия в ожидании врага встала за Коломной на Оке.
На Москве оставался серпуховской князь Владимир Андреевич - двоюродный брат и первый соратник Дмитрия Донского в Куликовской битве, за эту битву получивший от современников прозвище Храбрый. Перед ним стояла задача подготовить Москву к осаде. Еще прошлой осенью вокруг разросшегося посада начали возводить новую линию укреплений: земляной вал и ров "шириной в сажень, а глубиной в человека стояща". Копать ров начали с Кучкова поля по направлению в одну сторону - к Неглинке, в другую - к Москве-реке. Но успели построить лишь малую часть укреплений.
Соотношение сил монголов и русских было столь неравно, что москвичи, готовясь к обороне, надеялись главным образом на Божию помощь. "Все церкви московские, - рассказывает Карамзин, - были отверсты с утра до глубокой ночи. Народ лил слезы пред алтарями. Митрополит учил его и вельмож христианским добродетелям, торжествующим в бедствиях".
Князь Василий Дмитриевич, помня старинное предание о том, как в давние века икона Божией Матери, с которой прошли крестным ходом по стенам Царьграда, осажденного язычником персидским царем Хозреем, спасла город от врага, решил также прибегнуть к помощи Пречистой. Он прислал из Коломны в Москву митрополиту Киприану наказ принести в Москву из Владимира чудотворный образ Божией Матери, написанный, по преданию, святым евангелистом Лукой.
15 августа, в праздник Успения Богородицы, крестный ход с чудотворной иконой вышел из Владимира, сопровождаемый церковными служителями и охраняемый княжескими дружинниками. Десять дней шел крестный ход до Москвы, и люди по сторонам дороги падали на колени, простирали к чудотворной иконе руки и молили: "Матерь Божия, спаси землю Русскую!"
26 августа крестный ход подошел к Москве. Москвичи вышли встречать икону за город. "Бе же место то тогда, - сообщает летопись, - на Кучкове поле, близ града Москвы".
Чудотворную икону встречали князь Андрей Владимирович Храбрый, митрополит и множество народа.
Место встречи было избрано не случайно. Здесь находилось самое высокое место дороги, с которого открывался широкий вид на север, откуда двигался крестный ход, и на город, куда он должен был войти.
