Герберт Уэллс - Очерки истории цивилизации
Более того, вокруг Будды выросла своя теология. Выяснилось, что он был богом. Он был одним из последовательности божественных существ — Будд. Наш мир полнится извечным «духом всех Будд». В прежние времена было множество Будд прошлого, и в наш мир еще предстоит прийти Буддам будущего (или боддхисатвам). У нас здесь нет возможности вдаваться во все эти хитросплетения азиатской теологии.
«Под всепоглощающим воздействием этого болезненного воображения нравственное учение Гаутамы оказалось почти неразличимым. Появлялись и расцветали различные теории; каждый новый шаг, каждое новое предположение неизбежно порождали все новые и новые, пока сверкающая лавина вымыслов и метафизических экзерсисов не погребла под собой ясное и благородное учение основателя этой религии».
В III в. до н. э. к буддизму пришли власть и богатства. Маленькие хижины, в которых жили учителя общины Гаутамы, уступили место основательным монастырским строениям. К этому периоду относится и появление буддийского искусства. Если мы вспомним, что еще совсем недавно отгремели походы Александра, еще весь Пенджаб находился под властью Селевкидов и вся Индия полнилась греками — искателями приключений и было открыто морское и сухопутное сообщение с Александрией, — неудивительно, что раннему буддизму присущи многие греческие черты. Новый александрийский культ Сераписа и Исиды также сыграл исключительно важную роль в становлении и развитии буддийского искусства.
Типичным местом встречи индийской и греческой культур было царство Гандхара, расположенное на северо-западной границе двух этих миров, в районе современного Пешавара, процветавшее в III в. до н. э. Здесь были найдены ранние буддийские скульптуры. С ними соседствуют изображения, в которых безошибочно можно различить фигуры Сераписа, Исиды и Гора, уже успевшие вплестись в ту легенду, которая творилась вокруг Будды. Несомненно, греческим художникам, которые осели в Гандхаре, проще было копировать свои наработанные образцы, чем иноземные. Но как нам говорят, перед нами больше не Исида — это Харити, богиня чумы, которая обратилась, благодаря Будде, в истинную религию и стала добрым божеством.
Из этого центра, вероятно, можно проследить появление образа Исиды и в Китае, хотя там оказались примешаны и другие влияния. В Китае есть даосское божество, Священная Мать, Владычица Небес, которая приняла имя (первоначально мужское) Гуань-инь; ее образ очень напоминает знакомые изображения Исиды. В Японии ее называли Каннон.
По всей очевидности, в те времена существовал постоянный обмен религиозными формами между Востоком и Западом. Мы читаем в «Путешествиях» Гука, как поразили его и его спутников-миссионеров некоторые из подобных сходных традиций религиозного поклонения. «Крест, митра, ризы, далматика, которые ламы надевают в своих поездках, — пишет он, — или когда готовятся к какой-то церемонии вне стен храма; служба с двойным хором, напоминающим псалмопение; экзорсизм; кадильница, подвешенная на пяти цепях, которую можно по своему усмотрению открывать и закрывать; благословение, которое дают ламы, протягивая правую ладонь над головами верных; четки, обет безбрачия, духовное уединение, поклонение святым, шествия, литании, освященная вода — во всем этом существует подобие между буддистами и нами».
Культ и учение Гаутамы, обрастая искажениями и наполняясь вариациями брахманизма и эллинизма, распространялись по Индии все возрастающим число учителей в IV и III веках в. до н. э. По меньшей мере, еще несколько поколений могли прикоснуться к его духовному величию и той первозданной простоте, которая была присуща его начальной эпохе. Многие, кому не под силу было понять подлинное значение самоотречения и беспристрастности, все же не усомнились в реальности и величии этих качеств. Ранний буддизм порождал великих людей, и их слово находило отклик в душах тех, кто, возможно, и не в силах был понять тонкостей вероучения. Буддизм распространялся не благодаря, а вопреки уступкам, на которые он шел ради вымыслов, бытовавших в простонародье. Ранний буддизм ширился потому, что первые буддисты были добросердечными, услужливыми и благородными людьми, которые смогли наполнить живой верой дух и букву учения.
Довольно рано буддизму в своем развитии пришлось столкнуться с интересами набиравших силу брахманов. Как мы уже отмечали, эта жреческая каста во времена Гаутамы еще только боролась за доминирование в индийском обществе. Но они уже тогда пользовались огромными преимуществами. У них было исключительное право на обладание традицией, на совершение ритуалов. Вызов их власти бросило влиятельное воинское сословие (каста кшатриев), поскольку большинство родовых вождей и царей не принадлежало к касте брахманов.
Импульсом к возвышению воинской касты послужили персидское и греческое вторжения в Пенджаб. Мы уже упоминали царя Пора, которого, несмотря на его слонов, Александр победил и превратил в сатрапа. В это же время в стан греков возле реки Инд прибыл некий искатель приключений по имени Чандрагупта Маурья (ум. ок. 293 до н. э.), которого греки называли Сандракот, с планами завоевания земель в долине Ганга. Эти планы не нашли поддержки у македонян, которые взбунтовались, отказавшись от какого-либо дальнейшего продвижения в глубь Индии, и Чандрагупте пришлось бежать из их лагеря.
Он решил заручиться поддержкой племен, живших в пограничных северо-западных районах, и когда Александр со своим войском ушел, Чандрагупта захватил Пенджаб, выгнав из него македонский гарнизон. Затем он завоевал долину Ганга (около 321 г. до н. э.), успешно воевал (303 г. до н. э.) с Селевком I, который попытался было вернуть себе Пенджаб, и сплотил под своей властью в одной огромной империи земли всей североиндийской равнины от западной границы до восточного моря.
Чандрагупте тоже не удалось избежать конфликта с растущим влиянием брахманов, того конфликта между царской властью и жречеством, который мы отмечали на примерах Вавилонии, Египта и Китая. Чандрагупта увидел в набирающем популярность буддизме своего союзника против крепнущей жреческой касты. Он встал на его сторону и обеспечил поддержкой общину, поощряя проповедь буддийского учения.
Чандрагупте наследовал его сын, на смену которому пришел Ашока (правил приблизительно в 268–232 гг. до н. э.), один из величайших монархов в истории человечества, владения которого простирались от Афганистана до современного Мадраса. Он единственный из известных в истории правителей, который, одержав победу, отказался от продолжения войны.
Ашока вторгся в Калингу (около 255 г. до н. э.), страну, расположенную на восточном побережье Индостана. Возможно, он намеревался завершить завоевание, полностью захватив и южную оконечность полуострова. Его поход был успешным, но Ашока решил остановить свои войска, глубоко потрясенный жестокостью и ужасами войны. Он провозгласил, и до нашего времени эти слова сохранились на древних стелах, что отныне он будет стремиться покорять страны не войной, а проповедью религии. Остаток своей жизни Ашока посвятил распространению буддизма по всему миру.
Он сумел сохранить мир в своей огромной империи, продолжая умело править страной, но не как религиозный фанатик. В годы своей первой и единственной войны он принял буддийское учение сперва как мирянин, а затем как полноправный член монашеской общины, и посвятил свою жизнь достижению нирваны, следуя по Восьмеричному Пути.
Ашока служит примером того, насколько в те времена управление государством могло сочетаться с полезной и добродетельной деятельностью на благо общества. Его жизненный путь прошел под знаком правильных устремлений, правильного усилия и правильного образа жизни. По его приказу по всей Индии стали рыть колодцы и сажать деревья, создавая тенистые рощи. Он назначил специальных чиновников, которые следили за эффективностью благотворительных работ. Он основывал больницы и разбивал общественные сады. Отдельно создавались сады, в которых произрастали целебные травы и растения. Если бы у него был свой Аристотель, который вдохновил бы его на проведение научных изысканий, несомненно, они проводились бы на самом широком уровне.
Ашока также создал министерство, которое заботилось о коренном населении Индии и покоренных народов. Он не забывал и об образовании женщин. Им была предпринята попытка — первым из правителей — научить свой народ правильному образу жизни.
Ашока всегда исключительно щедро поддерживал буддийских монахов-проповедников и побуждал их к лучшему изучению своей собственной духовной литературы. По всей стране были установлены стелы с обстоятельными надписями-манифестами, в которых излагались основы учения Гаутамы, — и это было простое и человечное изложение, а не позднейшие, противоречащие здравому смыслу напластования. Тридцать пять из этих стел, сохранились до наших дней.
