Другие из нас. Восхождение восточноевропейских евреев Америки - Стивен Бирмингем
Это было суровое суждение, возможно, слишком суровое. Бергсон, в конце концов, был чужаком, а не американцем, и ретроспективно мог судить о чем угодно. Это было любопытное и зловещее стечение сил — некоторые логичные и необходимые, некоторые безумные — которые собрались вместе в 1941 году. Оно было треугольным и почти не поддавалось диаграмме. Великобритания находилась в состоянии войны с Германией; Германия приступила к осуществлению своей планомерной программы уничтожения евреев Европы; в Палестине еврейские партизаны боролись с англичанами за создание родины для евреев. Эти три силы казались не связанными между собой, если не считать времени, но при этом казалось, что катастрофа неизбежна на этом пути. Неудивительно, что американские евреи оказались перед почти ошеломляющей дилеммой выбора, приоритетов, лояльности. И усугубляло эту дилемму стремление американских евреев ассимилироваться в американской культуре, считаться лояльными американцами и забыть прошлое.
В Калифорнии одним из символов ассимиляции стал загородный клуб Hillcrest в Лос-Анджелесе. Зажиточные американцы, как обнаружили восточноевропейские евреи, наслаждались обществом загородного клуба, а восточноевропейцы охотно занимались популярными в Америке видами спорта — гольфом, теннисом, плаванием, верховой ездой. В Голливуде шутили, что киномагнаты прошли «путь от Польши до поло за одно поколение». Но в Лос-Анджелесе, как и в других городах, ведущий христианский клуб, Los Angeles Country Club, не принимал евреев даже в качестве гостей членов клуба, а неписаное правило исключало участие в кинобизнесе (хотя в случае с Уолтом Диснеем было сделано исключение). Поэтому евреи Голливуда создали свой собственный загородный клуб Хиллкрест.
Хиллкрест, как и другие еврейские загородные клубы, созданные в 1920-1930-х годах, был призван не только извлечь выгоду из плохой ситуации. Он был создан из глубокого внутреннего убеждения евреев в том, что любые попытки влиться в христианскую общину на социальном уровне, скорее всего, обречены на провал. Кроме того, он был построен из убеждения, что, поскольку это Америка, преуспевающий еврей имеет право на свой отдельный, но равноправный загородный клуб, где евреи могли бы наслаждаться американскими развлечениями в американской обстановке, не вторгаясь при этом в устоявшийся уклад христианского большинства.
В процессе «Хиллкрест» стал в гораздо большей степени обособленным от Los Angeles Country Club, чем быть равным ему. Поскольку клуб был более новым, его помещения были намного современнее и роскошнее, чем в Los Angeles Country Club, а на его кухнях готовились одни из лучших блюд в Южной Калифорнии. Клуб был таким же эксклюзивным, как и Los Angeles Country Club, и членство в нем было строго закрыто для христиан, хотя многие, включая Джозефа П. Кеннеди, пытались вступить в клуб. Вступительный взнос в размере двадцати двух тысяч долларов был самым высоким в стране, а когда на территории Хиллкреста была обнаружена нефть, клуб стал самым богатым загородным клубом Америки, каждый член которого стал акционером частной нефтяной компании.
«Хиллкрест» дал евреям Голливуда повод для гордости, подтвердив их соответствие американскому образу жизни. В то же время он стал одним из немногих центров еврейской идентичности в Голливуде, более важным для евреев киноиндустрии, чем любая синагога, благотворительная организация или политическая партия, или даже романтические легенды их собственных фильмов. Это был самый близкий к голливудской еврейской общине центр. Наряду с игрой в гольф и теннис, игрой в покер, бридж и джин-рамми в Хиллкресте велось множество дел. Шутки и оскорбления сыпались на идиш — языке, который никогда не использовался ни в офисе, ни на съемочной площадке. По сути, это было единственное место в Голливуде, где разрешалось прославлять иудаизм и где к нему не относились как к греховной тайне.
За пределами клуба и для всего мира фасад, который демонстрировали киношники, был фасадом нееврея. Однажды в MGM один недовольный режиссер пробормотал, что Луис Б. Майер — «еврейский сукин сын». Один из сотрудников сурово напомнил ему, что «в этом бизнесе нет такого понятия, как еврей, поэтому нет такого понятия, как еврейский сукин сын». Голливудские фильмы отмывались от еврейской тематики, равно как и от тем, связанных с любой формой расовых или религиозных предрассудков. Идея «фильмов-посланий» была предана анафеме, поскольку зрители ходили в кино, чтобы отвлечься от своих проблем, а не для того, чтобы им читали лекции о том, что в мире не так. «Если вы хотите передать сообщение, идите в Western Union», — говорил Сэм Голдвин. Но, конечно, Голдвин часто нарушал свои собственные правила, и самым близким к еврейской теме до Второй мировой войны был фильм «Земля и высокое небо» по роману Гвендолин Грэм. Но и в этом фильме тема религиозной нетерпимости была настолько приглушена, что почти незаметна.
Как Сэмюэль Бронфман предпочитал скрывать этническую принадлежность своей компании под мантией имени Seagram, а Дэвид Сарнофф — под великодержавно-шовинистическим названием «Radio Corporation of America», даже после того, как сам стал ее главой, так и кинокомпании давали себе названия либо патриотические (Columbia, Republic), либо этнически невинные, но многозначительные (Twentieth Century, Paramount, Universal, United Artists, RKO). Только компания Metro-Goldwyn-Mayer содержала узнаваемое еврейское имя (кто помнит Сэма Голдфиша, а тем более Гельбфиша?). И только Warner Brothers указывала имена своих основателей в названии компании. Хотя четыре брата были польскими евреями, фамилия Warner звучала вполне по-американски.
Но все это не означает, что голливудские евреи в начале 1940-х годов были слишком озабочены вопросами стиля, статуса и американской ассимиляции, чтобы заниматься филантропией. В Лос-Анджелесе киношники пожертвовали миллионы на создание великолепного храма на бульваре Уилшир, второго по величине еврейского молельного дома в мире. Они щедро одарили больницы Mount Sinai и Cedars of Lebanon. Они посылали крупные чеки в организацию United Jewish Appeal и, с меньшим энтузиазмом, в организацию B'nai B'rith, которую они считали «слишком воинственной». Они также жертвовали на нееврейские цели, например, на организацию «Бойскауты Америки».
У уроженца России Луиса Б. Майера были свои собственные своеобразные способы пожертвований. Например, он говорил, что предпочитает жертвовать в католические благотворительные фонды, а не в еврейские, объясняя это тем, что еврейские благотворительные фонды всегда публикуют размер его пожертвований, а католические — нет. (Это не так: на еврейские цели можно жертвовать так же тихо и анонимно, как и на любые другие). Флиртовал ли Майер с переходом в католичество? Некоторые люди так думали. Одним из его хороших друзей и частых спутников был кардинал Фрэнсис Спеллман. Но более практичным объяснением было то, что «Католический Легион Благопристойности» как никогда жестко преследовал вопрос о «морали» в голливудских фильмах. В фильмах нельзя было произносить
