Елена Яковлева - Польша против СССР 1939-1950 гг.
И наконец, еще один перл из исторической сокровищницы пана Мотыки: «...конституция Второй Речи Посполитой гарантировала всем нациям, в том числе и украинцам, равные права, но на практике украинцы были людьми второй категории. Но я не считаю, что это была система, подобная тоталитарной. И антиукраинские акции — пацификации — вызывались террористическими акциями ОУН. Политика Второй Речи Посполитой к украинцам — оскорбительная, но ни в коем случае не оправдывала акций украинских националистов на Волыни»[248].
А теперь давайте и мы попробуем выдать свой прогноз относительно развития ситуации на территории бывших «восточных окраин» в том случае, если бы осуществился сценарий стратегов из АК. Боюсь, он будет таким же, как у Залусского и Речинского. А значит, одними пацификациями дело не обошлось бы, поскольку переполненным взаимной ненавистью боевикам из УПА, белорусских антисоветских формирований вроде «Черного кота», и «Народной партызанки» ни польская конституция, ни замечательное некоммунистическое правительство были бы не указ. Вследствие чего «бело-красным и пушистым» пришлось бы заниматься ровно тем же, за что они сегодня с пеной у рта клеймят НКВД. Однако можно не сомневаться, что ныне это называлось бы не репрессиями против украинцев и белорусов, а защитой территориальной целостности Польши и борьбой с терроризмом.
Поляки в составе советских силовых структур на Западной Украине, Белоруссии и в Литве после освобождения от гитлеровской оккупации
После освобождения бывших «восточных территорий» силовые органы советской власти, и в особенности на Западной Украине, в силу активизировавшихся после ухода фронта на запад структур ОУН и УПА, начали организовывать вспомогательные вооруженные формирования из польского населения. Эти формирования назывались истребительными батальонами и в них участвовали сотни поляков.
Но в самом начале появилась так называемая «польская милиция». Как указывают все исследователи, явление это до сих пор мало исследовано. Известно оно, в общем-то, из донесений структур самой АК: «...в Коломыи... милиция польская в большевистских мундирах... Арестовано, вывезено и расстреляно определенное количество украинцев. Встречаются также случаи арестов и вывозов среди поляков. Это применяется против тех лиц, которым большевики вменяют тесное сотрудничество с немцами. Объявления на местах на русском и польском языке»[249]. Есть также сведения и со стороны УПА о том, что данная милиция проводила облавы на уклоняющихся от призыва в Красную армию. УПА также отмечала, что польская милиция отслеживала перемещения ее отрядов в Тернопольской области и информировала об этом НКВД.
В настоящее время многие польские историки (в частности и сотрудники польского Института национальной памяти) рассматривают как участие поляков в рядах этой милиции, так и явление формирования истребительных батальонов в начальной стадии преимущественно из поляков как коллаборационизм с «советскими оккупантами». Однако опять же многие из них упускают из виду тот простой факт, что после ухода отрядов АК с Украины — это в особенности касалось 27-й Волынской дивизии — на определенный период, пока не произошло достаточного укрепления советских органов на местах — никуда не исчезли сильные структуры УПА, получившие достаточные запасы вооружения от гитлеровцев и продолжавшие в том числе нападать и на деревни и села, населенные поляками. По данным польских исследователей, только в феврале 1945 г. в Тернопольской области формирования УПА сожгли около 50 польских деревень, убив в общем около 1 000 человек. В этих условиях поляки вынуждены были снова организовывать или же попросту реанимировать свои структуры самообороны. Эти самообороны и стали основой истребительных батальонов. Командовали этими батальонами, естественно, офицеры из НКВД. Однако это была единственная в условиях того времени возможность получить оружие и защищать свои села. Называть эти батальоны структурами НКВД просто смешно, так как личный состав их не формировался из работников НКВД. Так же несерьезно было бы называть польские структуры самообороны на Украине в период 1943-1944 гг. структурами АК только на том основании, что в них участвовали члены АК. А ситуация была серьезна. Хоть и утверждают украинские историки, что к тому времени УПА начала войну только против Советов, хоть и приводятся данные о переговорах пост-аковских структур и УПА о возможном взаимодействии против этого врага, но все же УПА продолжала вести войну против польского гражданского населения, считая его союзником Советов, и иначе невозможно объяснить такие вещи, как развертывание настоящих боевых действий в Трембовльском районе против населенных пунктов с преимущественно польским населением. Там на деревню Глещава в феврале 1945 г. напал отряд УПА силой 500 человек, среди защитников села было 48 убитых и 36 раненых. В том же районе за село Борычовка бой шел в течение 10 часов, причем участие в нем принимало и советское подразделение. И примеров таких не счесть. При этом следует учесть, что истребительные батальоны использовались только для борьбы с УПА. Уже в феврале 1945 г. в Западной Украине действовало 292 таких батальона, где поляки составляли до 80% личного состава. Поданным польского исследователя Т. Збыша, примерно 23 тыс. поляков из 50 тыс. участников самооборон в Галиции служили в истребительных батальонах.
Поражает только характеристика участия своих же соотечественников в этих формированиях. Опять идет подтекст — сдохни, поляк, но с Советами не сотрудничай! Маститый польский историк и большой поклонник чеченских боевиков, пан С. Чещельский считает, что причиной участия истребительных батальонов, организованных Советами, были убийства поляков, совершаемые украинскими националистами. И хотя вроде бы, с одной стороны, это было оправданно, а с другой стороны, поляки как бы замарались — ведь они становились исполнителями советских репрессий против украинского подполья. И по его мнению, это делалось специально, ведь это была реализация старого принципа «разделяй и властвуй». То есть опять — умри, поляк, но с Советами не сотрудничай! Хотелось бы только посмотреть, как на головорезов из УПА подействовала бы информация, что поляки гордо отказываются от оружия НКВД. Это еще почище знаменитых слов Троцкого в Бресте насчет того, что не будет ни мира, ни войны, а армию распустим.
Истребительные батальоны действовали также и в Белоруссии, хотя трудно сказать, каково было в них участие местных поляков. Но были и такие (по разным данным не более четырехсот человек). И служили поляки в истребительных батальонах хорошо, так как многие из них получили советские награды. И спасибо им большое за то, что не надо было отвлекать советских солдат с фронта для борьбы с УПА и прочими партизанами, вдруг открывшими для себя «боевое содружество». Это была реальная помощь, так же как и помощь семьи Струтынских на Волыни во время войны, помощь солдат народного войска польского. Оно-то дошло до Берлина. Но, видимо, это позорная страница польской истории. Вот если бы исполнились мечты Студницкого и Войско Польское было дозволено «поумневшим» на польский лад Гитлером и оно вошло бы в Киев или Минск вместе с близкими цивилизационно «товарищами по оружию» — это, наверное, было бы другое, славное дело в польской истории. Но, слава богу, не суждено было это полякам. Хотя, если судить по историческим стенаниям из-за Буга, так хотелось....
Глава 11. Примирение на кладбищах, или зачем мы, спрашивается, воевали друг с другом?
Вот и настало оно, долгожданное времечко: восточные задворки Европы, отряхнув, как говорится, прах общего социалистического прошлого со своих ног, и храня в памяти воспоминания о единой Европе образца 1941 г., стучались, стучались в ворота объединенной Европы, и ворота эти кое для кого открылись. Но за этими воротами уже оказался один «фронтовик» под названием Польша, и «фронтовики» — кто с польским орлом, кто с трезубом или с эсэсовскими рунами на мундире, пошвыряв дружно задними лапами в общего недруга на Востоке, тут же очутились перед вопросом: а чего же это 60 лет тому назад мы друг против друга воевали? Надо все это срочно выяснять и мириться! Ведь нам же в единой Европе жить!
Так что вернемся на сегодняшние «восточные окраины» — ведь поляки их — как бы ни было обидно литовцам, белорусам и украинцам — по-другому и не называют. По данным польской прессы, Генеральная прокуратура Литвы в 2000 г. начала следствие об убийстве в период 1943-1944 гг. солдатами АК 273 гражданских лиц. В то же время, как и следовало ожидать, пытающиеся согласовать свою историю в рамках ЕС поляки и литовцы при первой возможности ищут виновного в разжигании страстей на стороне, и, естественно, разжигателем конфликта опять же оказывается Россия. Тем не менее прохождение примирения идет плоховато. То есть престарелые герои событий при материальной поддержке и моральном поощрении своих родных правительств это прощения у друг друга просят и руки пожимают. И отодвигается в сторону вопрос: а чегой-то во время войны не помирились? А потому, что АК взамен на гарантии ненападения на литовцев требовало от литовцев признания Вильно и Виленщины частью Польши. Кшыжановский-«Вильк» душевные послания по этому поводу славному генералу Плехавичюсу писал. Но все напрасно. Литовцы, понятное дело, не соглашались. Хотя ни те и ни другие хозяевами в то время на данной территории не были. Хозяином Гитлер был.
