Юрген Граф - Накануне мировой катастрофы
Ф. Брукнер: С учетом растущей безработицы было бы разумным остановить приток иностранцев и депортировать в их родные страны часть уже живущих в Германии, и начать с долгое время не работающих. Но система этого не может, ей мешают созданные ею же табу, она стала пленницей собственных запретов на мысли. При резком обострении экономического кризиса националистическая партия, которая выступает за депортацию иностранцев, могла бы приобрести очень много голосов.
Студентка: И, чтобы помешать этому, правящей касте нужен Холокост? По логике: националистический — значит нацистский, а нацизм ведет к геноциду?
Ф. Брукнер: Вы правильно поняли. К тому же СМИ заботятся о том, чтобы пропаганда Холокоста продолжалась. Во всех газетах и на всех телеканалах сидят идеологические фанатики, воспитанные самой системой. Непрерывное промывание мозгов, которому немецкий народ, особенно молодежь, подвергается с 1945 года, вечные стенания о «несравнимой вине немцев», особенно о вине за Холокост, создали у значительной части оболваненного населения безграничное отвращение к «поколению Освенцима». То, что Освенцим никогда не должен повториться, для этих перевоспитанных немцев — постулат веры № 1. Многие из них, получив образование, потом воплощают свои убеждения в жизнь. Они становятся учителями и воспитывают своих учеников в духе «антифашизма» т. е. антипатриотизма, или они выбирают журналистскую карьеру и особенно рьяно сражаются против «фашизма», «нацизма», «расизма» и «правого экстремизма». Так система создала «полицию мыслей» (выражение из романа Джорджа Оруэлла «1984» ), которая при малейшем отклонении от политической ортодоксии кричит: «Слово и дело!» Наглядный пример этого — дело Хохмана, о котором я говорил в начале нашего семинара, когда несколько исторически неоспоримых замечаний этого депутата Бундестага вызвали истерику в СМИ. И любой политик, который осмелился бы поддержать Хохмана, моментально сам попал бы под обстрел.
Понимаете теперь, что ФРГ не нужна принадлежащая евреям пресса, чтобы поддерживать истерику вокруг Холокоста и препятствовать любому научному исследованию этого вопроса? К этому добавляется и давление извне, особенно со стороны США. Если бы какой-нибудь федеральный канцлер поставил бы под вопрос Холокост, началась бы такая всемирная травля, по сравнению с которой кампания, развязанная в 1933 году еврейскими организациями в США против только что пришедшего к власти правительства национал-социалистов в Берлине, показалась бы легким дуновением ветерка, и сразу же были бы введены массированные экономические санкции против Германии.
Студентка: В самом деле, создается впечатление, что политическая правящая каста ФРГ попала во внутри— и внешнеполитическую ловушку, из которой нет выхода.
Ф. Брукнер: Именно так. Без Холокоста Германия могла бы стать неуправляемой. Население стало бы с отвращением и презрением относиться к системе, которая более шестидесяти лет возводила беспримерную клевету на свой собственный народ. Были бы окончательно дискредитированы суды, которые на сотнях процессах объявляли Холокост «доказанным», журналисты, интеллектуалы и историки. Практически любую выпущенную после 1945 года книгу по истории можно было бы выбросить в мусорное ведро. Иными словами, для Германии пробил бы нулевой час.
После осуждения ревизиониста Гюнтера Деккерта, который переводил доклад американского специалиста по газовым камерам Фреда Лейхтера на немецкий язык и во время перевода несколько раз смеялся (что, по мнению суда, свидетельствовало об его неуважении к жертвам Холокоста), журналист Патрик Банере написал следующее:
«Если бы мнение Деккерта о Холокосте было правильным, это значило бы, что ФРГ основана на лжи. Каждая президентская речь, каждая минута молчания, каждая книга по истории — ложь. Отрицая убийство евреев, он оспаривает тем самым легитимность ФРГ» [610].
Политически сверхкорректный писака Банере вряд ли сознавал, какую страшную правду он высказал. Весь политический и интеллектуальный правящий слой того государства, которое высокопарно называет себя самым свободным в немецкой истории, видит угрозу своему существованию в ревизионизме, в разоблачении Холокоста как исторической лжи. Он связал свое существование с этой ложью и боится погибнуть вместе с ней. Поэтому система сражается за газовые камеры, как за саму себя. Это, а не (несомненно, огромное) давление со стороны иностранных и немецких евреев — главная причина того, что ревизионизм в ФРГ так безжалостно подавляется.
Студентка: Вы воистину разобрали по косточкам политический класс вашей страны!
Ф. Брукнер: В 1986 году Эли Визель писал:
«Каждый еврей должен сохранить где-то в своем сердце зону ненависти, здоровой мужской ненависти к тому, что воплощают в себе немцы и что лежит в их сути. Все иное было бы изменой мертвым» [611].
В 1986 году этот Визель получил Нобелевскую премию мира по предложению, в частности, 83 депутатов бундестага ФРГ. По их словам, награждение его этой премией должно быть «поощрением всех тех, кто активно выступает за процесс примирения».
И после этого вы хотите, чтобы я уважал этих депутатов бундестага?
Студент: Может быть, они не знали эту цитату?
Ф. Брукнер: Спорю, что они представили бы Визеля на Нобелевскую премию, даже если бы знали эту цитату. В конце концов, они знали, что в «самом свободном государстве в немецкой истории» оплевывание собственного народа способствует карьере. Вина за возвышение таких политиков лежит на системе, которая поощряет такие качества, как трусость и оппортунизм, что ведет к господству морально неполноценных.
Холокост как идеологическая основа многорасового общества
Ф. Брукнер: Дамы и господа, мы все могли следить по телевидению за тем, что произошло в ноябре прошлого (2005) года во Франции. Ежедневно в населенных большей частью магребинцами и неграми пригородах Парижа горели сотни машин, и беспорядки быстро перекидывались в другие города.
Дальновидные французы десятилетиями предупреждали, что развитие пойдет именно в таком направлении. Их предупреждения оставляли без внимания и высмеивали, как «вечно вчерашних» расистов. Теперь многим уже не до смеха.
Беспорядки во Франции — только бледный прообраз того, что произойдет, если вследствие большого экономического кризиса миллионы людей потеряют работу и система не сможет больше платить безработным пособие, равное прожиточному минимуму. То, что происходит во Франции, в любой момент может случиться в Англии, Голландии или Бельгии, где доля неевропейских иммигрантов в населении почти столь же велика. В Германии ситуация пока не дошла до крайности, но вы все знаете, что в Берлине уже есть огромное турецкое гетто и что число неевропейских иммигрантов в ФРГ постоянно растет и сегодня составляет много миллионов. Поскольку правительство не принимает мер с целью поддержки семьи и рождаемость коренного населения падает, намечается такая линия развития, что с математической точностью можно предсказать: ряд западноевропейских народов уже в этом столетии станут меньшинствами в собственных странах. Через три-четыре века африканские и азиатские обитатели старого континента, возможно, будут фотографировать последних белых европейцев как курьез, подобно тому как японцы сегодня снимают последних айнов, белых коренных жителей Японии, в их резервациях. Но может случиться и так, что в Европе придут к власти люди, которые повернут руль на 180 градусов. Русский писатель А. М. Иванов, работы которого содержат много интересных идей, формулирует вопрос так: «Европа стоит перед выбором — либо Реконкиста, либо реквием». Реконкиста означает по-испански «отвоевание»: так называют освобождение Испании от мавританского ига и изгнание арабских оккупантов с испанской земли. Ну а что такое реквием, вам объяснять не надо.
Студент: Когда я был в Германии, я многократно поднимал вопрос о наплыве инородцев в разговорах с моими немецкими знакомыми. Одни из них порицали меня за это, считая, что говорить так может только ксенофоб и расист, другие в принципе соглашались со мной, но возражали, что это развитие — естественное явление, которому невозможно противодействовать.
Ф. Брукнер: То, что вы сейчас сказали, меня не удивляет. Это типичная реакция средних немцев, равно как и средних французов, средних англичан или средних белых американцев. Последние бессильно наблюдают сейчас, как цветные иммигранты из Мексики и других латиноамериканских стран все больше вытесняют белое население южных штатов США. В начале 60-х годов XX века население США было почти на 90 % белым, сейчас белых там менее 70 %. Согласно демографической статистике, белые граждане США к середине XXI века станут меньшинством, как уже сейчас они являются меньшинством в Калифорнии и Техасе.
