Альберт Шпеер - Воспоминания
И снова мы опоздали на два года. Зимнее наступление русских заставило нас отступать, положение складывалось критическое. Гитлер, как и вообще нередко в тяжелых ситуациях, обнаруживая поразительную близорукость, заявил мне в конце февраля, что «корпусу Майстера» приказано уничтожить железнодорожные линии, чтобы затруднить русским снабжение их передовых частей. Мои возражения, что в России почва сильно промерзает и что бомбежки дадут лишь весьма поверхностный эффект, что при гораздо более мягкой немецкой земле иногда уже через несколько часов восстанавливалось движение, абсолютно не возымели действия. «Корпус Майстера» потратил все свои силы на бессмысленные вылеты, будучи, естественно, не в состоянии сковать оперативные передвижения русских.
Остатки интереса Гитлера к идее селективной точечной стратегии были окончательно поглощены его неизбывной жаждой возмездия Великобритании. И после гибели «корпуса Майстера» у нас все еще было достаточно бомбардировщиков для реализации подобных планов. Гитлер был охвачен иллюзорными надеждами на то, что несколько массированных налетов на Лондон заставят англичан отказаться от агрессивных налетов на Германию. Только поэтому он еще и в 1943 г. настаивал на конструировании и производстве новых тяжелых бомбардировщиков. Соображение, что для них мы могли бы подобрать куда более важные цели на востоке, не производило на Гитлера ровно никакого впечатления, хотя изредка, даже еще и летом 1944 г., он и соглашался с моими доводами (13). Он, как и наш штаб ВВС, были не в состоянии повести воздушную войну в соответствии с новыми технологическими, а не устаревшими узковоенными установками. Поначалу не иначе вел себя и наш противник.
Пока я все еще старался обосновать перед Гитлером и Генеральным штабом люфтваффе выбор более стратегически важных целей, западный противник провел за неделю 25 июля — 2 августа пять мощных налетов на один и тот же крупнейший центр — Гамбург (14). Операция эта противоречила всем тактическим соображениям и все же имела катастрофические для нас последствия. Первые же налеты вывели из строя городской водопровод, и пожарные команды ничего не могли сделать при всех последующих налетах. Возникали огромные, циклонического типа пожары. Загорался асфальт улиц. Люди погибали от удушья в подвалах или обугливались на улицах. Последствия этой серии налетов можно было сравнить только с катастрофическим землетрясением. Гауляйтер Кауфман снова и снова призывал по телеграфу Гитлера посетить город. Не добившись успеха, он предложил, чтобы Гитлер принял делегацию от особенно отличившихся спасательных команд. Но и это было отклонено.
В Гамбурге впервые разыгралось то, что Геринг и Гитлер замышляли для Лондона в 1940 г. Как-то за ужином в Рейхсканцелярии Гитлер сам себя взвинчивал до пьянящей ярости всеразрушения: «Вы когда-нибудь рассматривали карту Лондона? Он так плотно застроен, что достаточно одного большого пожара для уничтожения всего города, как это более 200 лет назад уже и было. Геринг берется массированным применением зажигательных бомб нового типа вызвать пожары в самых различных частях города. Повсюду пожары. Тысячи пожаров! Затем они сливаются в один огненный смерч. Идея Геринга совершенно правильная: осколочными снарядами тотального разрушения Лондона не достичь, а зажигалками — можно! Ну что они смогут со своими пожарными службами, когда это начнется?»
Гамбург встревожил меня в высшей степени. На заседании «Центрального планирования» 29 июля я рассуждал: «Если воздушные налеты такого масштаба будут повторяться, то через три месяца мы будем избавлены от массы вопросов, о которых мы сегодня еще спорим. Тогда начнется довольно быстрое, неудержимое скольжение с горы в ущелье… И мы проведем тогда заключительное заседание „Центрального планирования“. Через три дня я поставил Гитлера в известность, что производство вооружений разваливается и одновременно заявил ему, что воздушные налеты такого размаха на любые шесть других крупных городов вообще положат ему конец» (15). Он выслушал это всякой внешней реакции: «Но Вы приведете все это в порядок», — были его единственные слова.
И верно: Гитлер оказался прав, мы привели все в порядок — но благодаря не нашей центральной организации, которая при всем желании могла давать только общие распоряжения, а отчаянным усилиям самих пострадавших, прежде всего самих рабочих. На наше счастье, серия налетов такой ожесточенности, как на Гамбург, больше не повторялась. Противник тем самым дал нам возможность извлечь уроки и приспосабливаться к характеру его действий.
Следующий тяжелый удар должен был постичь нас 17 августа 1943 г., две недели спустя после Гамбурга. В воздух поднялся американский воздушный флот для первой своей стратегической воздушной операции. Ее целью были крупные заводы шарикоподшипников в Швейнфурте. Их производство и без того было узким местом, сковывавшим наши усилия по наращиванию вооружений.
Однако уже при этом первом налете противник допустил просчет. Вместо того, чтобы сосредоточиться на шарикоподшипниковых заводах, соединение из 376 «летающих крепостей» разделилось, и 146 самолетов атаковали одновременно сборочный авиационный завод в Регенсбурге, вполне удачно, но с последствиями, довольно малозначащими. Нас продолжало спасать то, что английская авиация по-прежнему беспорядочно бомбила другие города.
Выпуск для военной техники особенно важных шарикоподшипников калибра от 6,4 см до 24 см сократился на 38% (16).
Несмотря на большую уязвимость Швейнфурта, нам пришлось налаживать производство шарикоподшипников там же. Эвакуация привела бы к полной остановке производства на три-четыре месяца. Наше тяжелое положение не позволяло переместить производство шарикоподшипников с заводов в Берлин-Эркнере, Кантштате или Штейре, хотя противнику было известно их местоположение.
В июне 1946 г. Генеральный штаб британского Королевского воздушного флота запросил моего мнения о возможных последствиях налетов на шарикоподшипниковые заводы. Я ответил следующим образом: "Производство военной продукции снизилось бы в последующие два месяца и было бы полностью парализовано в четыре при условии:
1. если бы удар был нанесен одновременно по всем заводам шарикоподшипников (Швейнфурт, Штейр, Эркнер, Канштат, а также во Франции и Италии);
2. если бы налеты, независимо от фотосъемок результатов бомбардировки, были бы повторены три-четыре раза с интервалом в две недели;
3. если бы после этого каждые два месяца на протяжении полугода массированными налетами были бы исключены всякие восстановительные работы". (17)
После нанесенного нам первого удара мы смогли справиться с величайшими трудностями только потому, что мы пустили в ход запасы шарикоподшипников со складов вермахта, хранившиеся там для ремонта техники. Кроме того, мы использовали шарикоподшипники, проходившие обкатку. После обкатки, требующей шестивосьми недель, скудная продукция, нередко даже просто в рюкзаках, доставлялась на сборочные заводы. Не додумался ли противник, спрашивали мы себя с тревогой в те дни, до такой стратегии, которая позволила бы ему периодическими разрушениями всего каких-то пяти-шести довольно небольших объектов парализовать тысячи заводов вооружений?
Второй удар последовал лишь спустя два месяца. 14 октября 1943 г. мы обсуждали с Гитлером проблемы производства вооружений в его восточнопрусской ставке, когда нас прервал Шауб: « С Вами хочет срочно переговорить рейхсмаршал. У него на этот раз радостная весть!» Как нам тут же передал Гитлер, новый налет на Швейнфурт закончился большой победой нашей противовоздушной обороны (18). Вся местность усыпана американскими бомбардировщиками. Обеспокоенный, я попросил у Гитлера разрешения прервать совещание, чтобы я сам мог немедленно же позвонить в Швейнфурт. Но все линии были повреждены, не отвечал ни один завод. С помощью полиции мне все же удалось связаться с мастером одного из предприятий. Все заводы, сказал он мне, потерпели тяжелые разрушения. Масляные ванны вызвали сильные пожары в цехах. Поэтому ущерб много больше, чем от первой бомбардировки. На тот раз мы потеряли от нашего шарикоподшипникового производства (калибра 6,4 см и до 24 см) 67%.
Первым, что я после этого второго налета сделал, было назначение одного из моих самых энергичных сотрудников, генерального директора Кесслера уполномоченным по производству шарикоподшипников. Резервы наши были опустошены. Попытки закупить подшипники в Швеции и Швейцарии оказались малоуспешными. И все же нам удалось избегнуть полной катастрофы тем, что мы стали, где это только было возможно, применять подшипники скольжения (19). Ну, и не в последнюю очередь благодаря тому, что противник снова, к нашему недоумению, приостановил свои налеты на заводы шарикоподшипников (20).
23 декабря сильные разрушения были причинены предприятию в Эркнере, но мы так и не смогли решить, была ли это нацеленная акция — ведь Берлин подвергался массированным бомбардировкам по площади. Только в феврале 1944 г. картина изменилась. На протяжении четырех суток по два раза подверглись налетам Швейнфурт, Штейр и Канштат. Затем снова — Эркнер, Швейнфурт и опять Штейр. Всего за шесть недель наше производство шарикоподшипников калибра 6,4 см упало до 29% прежнего объема (21).
