Михаил Елисеев - Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

Местная легенда рассказывает, что когда город уже был взят, то последние воины, а также женщины, дети и монахи закрылись в каменной Пятницкой церкви и упорно отбивались от наседавших со всех сторон врагов. И как монголы ни старались, прорваться внутрь храма им не удалось, а потому, оставив отряд для блокады, орда ушла из разграбленного и выжженного Чернигова. Когда же у защитников церкви закончились еда и вода, и они обессилели настолько, что не могли уже оказывать сопротивление врагу, то поднялись на верх храма, где шла галерея с окнами, и выбросились из них на копья степняков. Отмечу, что это не более чем легенда, но вполне возможно, что за нею стоит реальный исторический факт.

Битва за столицу черниговской земли явилась переломным моментом похода Батыя на Южную Русь — не сумев организовать ее оборону, местные князья распахнули ворота орде дальше на Запад. В том, что следующей целью монголов будет Киев, теперь не сомневался никто, весь вопрос заключался в другом — когда? А сейчас рассмотрим некоторые моменты сражения за Чернигов — на фоне обороны остальных древнерусских городов черниговская эпопея является уникальной. Это прежде всего связано с использованием осажденными метательных машин и походом князя Мстислава на помощь столице. Начнем по порядку.

О том, что при осаде Чернигова очень активно использовались камнеметы, единодушно говорят многие летописные свидетельства, где более-менее подробно описывается осада. Но если в некоторых довольно невнятно указано, кто же использовал такие большие камнеметы, то в Никоновской летописи прописано конкретно: «и со града метаху на татар камение со стен на полтора перестрела, а камение якоже можаху четыре человеки силнии подъяти, и сице възимающе метааху на них». О том же сообщает и Тверская летопись: «Из города на татар метали пороками камни на полтора выстрела, а камни могли поднять только два человека». Заслуживают внимания и свидетельство и В. Татищева: «а от града метали на татар камни со стен за полтора перестрела, а камни такие, что могли четыре человека сильные поднять». Явление для Руси в принципе довольно необычное, поскольку при обороне городов русские такую военную технику не использовали, применяя ее лишь во время наступательных действий. Во время Батыева погрома опять-таки никаких упоминаний о том, что во Владимире-Суздальском или Рязани было что-то подобное, в летописях нет, поэтому и отметили действия черниговцев летописцы, поскольку они явно выделялись на общем фоне. У нас нет никаких оснований отвергать эти известия, и мы по праву можем гордиться своими предками, которые в полной мере продемонстрировали свое знание военного дела и ратное умение.

Теперь о другом ключевом моменте осады — походе Мстислава Глебовича на помощь осажденному Чернигову. Битва, решившая судьбу города, по местным преданиям, состоялась недалеко от села Анисов, которое находится на противоположном берегу Десны, около урочища, именуемого Татарская горка. Татарская горка находится недалеко от Чернигова — на левом берегу реки Десны, за широкой поймой, на расстоянии около 7 км от города. И вот здесь, по-моему, и надо искать ответ на вопрос, где же княжил удалой князь Мстислав — в Гомеле или Новгород-Северском? Если посмотреть на карту, то мы увидим, что если двигаться от Гомеля, то шансов у князя попасть туда, где теперь находится Анисов, практически не было. Ведь он бы тогда двигался прямо в расположение главных монгольских сил, которые постарались бы перехватить его полк на дальних подступах к городу и уничтожить. А если он хотел бы этого столкновения избежать, то ему бы пришлось делать громадный крюк на восток и лишь затем сворачивать к югу, форсируя при этом многочисленные водные преграды, в том числе и Десну. Подобный поход занял бы уйму времени, и не факт, что, не узнав о нем, Батый бы не принял ответных мер по уничтожению княжеской рати, да и неизвестно было, продержится ли Чернигов столь длительный срок. А вот если допустить, что поход начинался из Новгорода-Северского, то все становится понятным и легко объяснимым — и движение пешей рати по Десне на ладьях, а конницы по берегу, и то, почему сражение произошло именно в районе села Анисов.

Все летописи отмечают небывалый накал боев между ратью князя Мстислава и монгольскими тысячами — «лют бо паки бои бысть оу Чернигова» (Новгородская VI летопись), «и бысть брань велиа и сечя зла» (Никоновская летопись), и «бившемся им крепко, лют бо бе бой у Чернигова» (Пискаревский летописец), «и бысть брань люта» (Тверская летопись) — перечислять можно долго. Расчет Мстислава Глебовича в целом можно назвать верным, и поражение он, скорее всего, потерпел потому, что черниговцам не удалось надолго связать боем орду на противоположном берегу Десны. В итоге все как всегда решил численный перевес, а не выдающиеся качества монгольских нукеров и стратегический гений их начальников. Сам же отчаянный князь Мстислав с тех пор исчезает со страниц летописей, и скорее всего, покинув поле боя, он через некоторое время скончался от ран, полученных в бою, — однако его воинская доблесть и героизм простых ратников и гридней сомнений не вызывают.

Более счастливой оказалась судьба епископа Порфирия, к которому Батый проявил снисхождение — вполне вероятно, из-за проявленного служителем церкви личного мужества. «Епископа оставили в живых и увели в Глухов» (Ипатьевская летопись), «а епископа Порфирия отпустили в Глухове» (Лаврентьевская летопись). Дальнейшая судьба этого честного и храброго человека тоже неизвестна, как и князь Новгорода-Северского, он исчезает из поля зрения летописцев.

Что же касается самого Чернигова, то он был сожжен дотла — «градъ взяша и запалиша огньмь», причем перед этим подвергся жесточайшему разгрому и грабежу. Во многих местах древнего города археологами были обнаружены следы мощнейшего пожара, который бушевал во время монгольского погрома Чернигова, а сама столица княжества стала хиреть и в итоге лишилась этого статуса. Резко сократилась площадь проживания жителей, во многих районах города жизнь затухла и больше не возобновлялась. Б. А. Рыбаков отмечал, что в прежних границах, в которых он существовал до взятия его монголами, город восстановился лишь в XVIII веке. После разгрома столицы княжества Батый повел свою орду на восток, что можно проследить по летописным свидетельствам, ведь епископ был отпущен в Глухове: «Епископа оставиша жива и ведоша во Глухов». Очевидно, орда двигалась по Десне, а затем по Сейму, распустив облавой некоторые из своих отрядов, которые все грабили и сжигали на своем пути. Были взяты и разрушены Глухов, Рыльск, Путивль и Вырь, и в этом прослеживается четкая политика завоевателя — сильное княжество у собственных границ ему было не нужно, вполне вероятно, что именно тогда у него и возникла мысль совсем его ликвидировать. Затем, полностью разграбив и опустошив сельские местности, орда двинулась в верховья северного Донца, где хан и объявил об окончании похода. Так же как и в случае с Переяславлем-Южным, I Псковская летопись указывает день, когда город был взят: «Того же лета и Чернигов взят бысть, на осень месяца октября 18, в вторник».

Разгром Черниговского и Переяславского княжеств, уничтожение их столиц и массовое разорение земель привело к тому, что земли по левобережью Днепра стали терять свое оседлое население. Уцелевшие жители потянулись на лесной северо-восток, оседая в междуречье истоков Волги и Оки, где были более бедные почвы и холодный климат, но существовала вероятность того, что второй раз орда уже в эти земли не придет. К тому же торговые пути на юге теперь полностью находились под контролем монголов, а сама торговля в этих регионах была подорвана. От этого страшного удара Переяславское и Черниговское княжества уже никогда не оправились и вскоре исчезли с политической карты Руси.

Мера подлости

Январь 1240 г.

Послал царь Батый воеводу своего Менгука посмотреть град Киев. Он же, придя, стал на той стороне реки Днепра у городка Песочна, и видев град Киев, удивился красоте его и величеству.

Нетрудно себе представить то состояние, в котором оказался Михаил Всеволодович, когда узнал о гибели своего родового гнезда — Чернигова. Помимо удара по престижу он потерял все ресурсы, которыми располагало Черниговское княжество, и теперь под его рукой была только Киевская земля. Князь чувствовал себя словно на раскаленной сковородке, поскольку отдавал себе отчет в том, что следующий целью Батыя будет Киев, и если падение Чернигова он благополучно пересидел в Киевской земле, то куда ему бежать, если монголы перейдут Днепр? Михаил Всеволодович Батыя боялся, но и терять Киевский стол ему очень не хотелось, а потому князь пустил все на самотек — в городе остался, но к обороне его не готовил, а просто наблюдал, как дальше развернутся события. И дождался — в начале 1240 года хан Менгу со своими войсками появился на левом берегу Днепра и раскинул свой стан у Песочного городка. Стояла зима, река была покрыта льдом, и, по большому счету, двоюродному брату Батыя ничто не мешало подойти прямо к городу. Но не пошел, а продолжал стоять и издали любоваться красотами древней столицы, что и было отмечено в летописях: «увидев Киев, был поражен его красотой и величиной» (Тверская летопись). И действительно, перед ханским родственником лежал не только богатейший и крупнейший город на Руси, но и в Европе, окруженный кольцом монастырей и укреплений, он производил неизгладимое впечатление. До нас дошли слова этого монгольскогополководца, которые он произнес, когда вдоволь налюбовался великим городом: «Воистину дивно есть место се, и красота града сего и величество; а еще бы ведали люди си силу и дерзновение царя Батыя, покорилися бы ему, и не бы разорен был град сей и место сие» (Никоновская летопись). Менгу очень хорошо представлял, что будет с Киевом, если начнется его осада и нукеры ворвутся на улицы города, и вполне возможно, что у него появилась мысль постараться сохранить эту красоту. Но без боя это было сделать нереально, а сил для лобовой атаки у хана не было. И вот здесь мы подходим вплотную к вопросу — а зачем родственник Батыя вообще появился под Киевом?