Алексей Величко - История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III
Нечего и говорить, что такая резкая перемена судьбы подломила императора Ираклия Великого. Имея все основания на то, чтобы прослыть спасителем Отечества, отдавая защите государства всего себя без остатка, многократно рискуя жизнью, он вдруг обнаружил, что «всё тлен». Вероисповедальная политика царя привела лишь к тому, что его имя едва не проклиналось в Риме, а туземцы Сирии, составлявшие значительную часть византийского войска, проявляли неуклонное стремление отсоединиться от Империи. Армяне — некогда наиболее боеспособная часть римской армии, откололись от Константинополя. Они привели на царский трон своего претендента, и тот не чувствовал себя связанным по отношению к Римскому государству какими-либо обязательствами. Его брат Феодор, с которым было связано столько славных побед, находился в опале. А кровосмесительный брак царя всё чаще и открытее осуждался в обществе.
Не желая находиться в такой атмосфере, престарелый император практически не приезжал в столицу, проживая во дворце в Иерии в кругу своей большой семьи. Он настолько отошёл от дел, что даже обязательные, «протокольные» мероприятия перепоручал своим сыновьям. Нет ничего удивительного в том, что в конце 637 г. против императора был организован заговор. В состав заговорщиков вошли первые сановники Римской империи, а также представители армянской знати, осевшей в столице, и даже собственный сын. Заговорщики хотели убить Ираклия и объявить царём его незаконнорожденного сына Иоанна Алариха, долгое время проживавшего в качестве заложника у Аварского хана и недавно выкупленного вместе со своими товарищами. Примечательно, что один из участников заговора не желал гибели великого императора и его детей, полагая, что достаточно просто сместить его с трона. «Вы называете их наместниками Божьими, следовательно, не должно этому свершиться, и в этом умысле я не согласен с вами»[656]. По счастью, какой-то человек донёс Ираклию о готовящемся событии, и заговор рассыпался. На удивление многих, император действовал очень мягко: некоторым заговорщикам отрезали носы, другим правую кисть руки и сослали на острова; а некоторых изменников император вообще помиловал, хотя сановники требовали: «Пусть они умрут!»[657].
Понимая, что его пассивность может спровоцировать ещё не один заговор, император принял решение перебраться в Константинополь — ему казалось, что, находясь в столице, он сможет поднять авторитет своей жены и обеспечить участие Ираклона в верховной власти. Летом 638 г. он вошёл в Константинополь, и 4 июля в церкви св. Стефана свершилась торжественная церемония воцарения Ираклона — патриарх Сергий после обычных молитв венчал мальчика царским венцом. А звание кесаря, которое раньше принадлежало Ираклону, досталось малолетнему Давиду, рождённому Мартиной 7 ноября 630 г. Все три императора — Ираклий, св. Константин и Ираклон приняли приветствия от окружающих и отправились в храм Св. Софии, где состоялась ещё одна церемония венчания[658].
Следует отметить, что, находясь в тяжёлом состоянии духа, император пытался скрыть внешние неприятности пышными церемониями и торжествами, на которые выходил вместе со всем семейством. Но старые друзья умирали, и царь становился всё более и более одиноким. После смерти патриарха Сергия, с которым их связывала многолетняя дружба, он приблизил к себе нового Константинопольского архиерея Пирра (638–641), назначенного на кафедру по его приказу. Ему-то император и доверил свои надежды сохранить у власти и старшего сына св. Константина, и младшего Ираклона.
В последние дни жизни император составил завещание, согласно которому управлять государством в качестве царей должны были св. Константин и Ираклон. При этом за Мартиной, которую Ираклий очень любил, сохранялся титул августы[659]. Понимая, однако, что после его смерти участь Мартины, которую ненавидело всё население, может стать печальной, он дал патриарху Пирру на хранение крупную сумму денег. По его устному завещанию, патриарх должен был передать Мартине деньги, если её выгонят из дворца. Кроме этого, умирая, великий царь заклинал своего старшего сына св. Константина оказать милосердие всем преступникам, которых он отправил в ссылку, и вернуть их на родину[660].
Буквально сразу после этого события Ираклий Великий заболел водянкой и с тяжёлым сознанием своего бессилия и беспомощности 11 февраля 641 г. отдал Богу душу в возрасте 66 лет.
Погребение великого царя совершилось с обычной торжественностью и пышностью, и тело его было захоронено в храме св. Апостолов. Рассказывают, что по случайной оплошности с его головы не была снята царская диадема, поэтому по приказу старшего сына св. Константина через несколько дней саркофаг был вскрыт и венец снят с трупа императора[661].
Потомки не случайно назвали Ираклия Великого самым выдающимся Римским императором после св. Юстиниана Великого[662]. Как некогда Александр Македонский, он сокрушил великую державу, но делал это не для удовлетворения собственного честолюбия, а для спасения государства — согласимся, важное отличие. До самого последнего дня этой страшной войны он не прекращал мирные инициативы, не желая стереть в порошок Персидское царство, но желая лишь мира своей Отчизне. И не его вина в том, что, обессилев в этом многолетнем побоище, римское войско оказалось не способным выстоять против свежих и бурных потоков арабов, сметавших в те десятилетия всё на своём пути.
Ираклия Великого можно упрекнуть во многих ошибках, самой тяжёлой из которых является его кровосмесительный брак с Мартиной. Но судьба итак сурово наказала императора, чтобы этот грех вспоминался его потомками после смерти благочестивого и великого царя.
Желая продолжить политику умиротворения христиан, воссоединить всех в лоне Кафолической Церкви, он чуждался административных мер, искренне веря в успех монофелитства, авторство которого, конечно, принадлежит не ему. Более того, когда он понял, что эта богословская уловка, давшая локальные положительные результаты в отдельных провинциях, не способна принципиально положить конец церковному расколу, он благоразумно отклонил предложение клира придать монофелитству характер общеустановленной вероисповедальной формулы. И не случайно даже такой поборник Православия, как св. Максим Исповедник, был далёк от мысли винить царя в этой ереси.
Лично безупречно православный император, обладающий живым, глубоким и непосредственным чувством веры в Иисуса Христа, он нашёл себе молитвенника если не при жизни, то, по крайней мере, после смерти — его дочь, царевна св. Феврония была прославлена Православной Церковью, как добрый плод от ветви Ираклия Великого. И навсегда он останется в памяти православного мира, как победоносный и мудрый царь, спаситель Отечества, опытный администратор и заботливый отец своим подданным, справедливый судья и защитник Церкви.
XXII. СВЯТОЙ КОНСТАНТИН III «НОВЫЙ» (641) И ИРАКЛОН (641)[663]
Глава 1. Династические войны
Уже в первые дни после смерти императора стало ясно — надежды Ираклия Великого на то, что его последняя воля будет исполнена и Ираклон вместе с матерью и св. Константином III станут управлять государством, не оправдались. Первой жертвой народной нелюбви стала Мартина. Она решилась публично объявить волю своего покойного мужа, пожелавшего, чтобы она непосредственно участвовала в управлении Римской империей. Но, когда цари и августа по традиции совершили праздничный выход, Мартину ждал неприятный сюрприз. Константинопольцы сами выстроили иерархию в царской семье и, приветствуя обоих царей и славословя их, тут же отдали предпочтение старшему сыну Ираклия св. Константину, поскольку тот был облачён в пурпур едва ли не с рождения. Саму же Мартину греки отвергли, причём в очень обидной форме: «Ты только мать царей! — неслись к ней крики из толпы. — Они наши цари и владыки! Когда в наше царство являются варвары и иноплеменники, ты не можешь принимать их и вести с ними переговоры. Не дай Бог, чтобы в такое состояние пришла держава римлян!»[664]. После этого Мартине ничего не оставалось, как молча признать своё поражение и на время затаиться.
Вполне естественно, что при 15-летнем брате св. Константин III полностью взял бразды правления в свои руки. К сожалению, история сокрыла от нас многие детали его царствования и жизни, но несомненно, что человек, прозванный византийцами впоследствии святым Константином Новым, являлся далеко не заурядной фигурой. Впрочем, как легко догадаться, во время многолетних военных походов своего отца он оставался единственным правителем в Константинополе, сумел заслужить доверие горожан и приобрёл необходимый опыт управления государством. А личное благочестие царя, свойственное вообще всем греческим василевсам, не осталось незамеченным современниками.
