Петр Шелест - Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС
Как был упущен момент и кто в этом виновен? Во время Дрезденского совещания была кульминационная точка для принятия всех необходимых мер для пресечения разгула анархии и социальной демагогии в Чехословакии. В то время, пожалуй, только так можно было оценивать происходящие политические события в этой стране. В Дрездене с очевидной ясностью стало видно, что Л. Брежневым был допущен грубый политический и тактический просчет с январским Пленумом ЦК КПЧ, на котором А. Новотный с нашего согласия был устранен от должности первого секретаря ЦК КПЧ, а позже был устранен и Ю. Ленарт, председатель Совета министров страны. При этих руководителях можно было найти в партии и стране здоровые силы для того, чтобы укротить анархию, социальную демагогию и локализовать враждебные силы. Дубчека нельзя было принимать как серьезного политика. При крайней необходимости при А. Новотном по просьбе руководства страны можно было бы спокойно ввести только советские войска, это не вызвало бы больших трений политического резонанса.
После январского Пленума ЦК КПЧ А. Дубчек и И. Черник, председатель Совета министров страны, заявляли, что они «владеют положением и что никакой опасности сползания партии и страны вправо не может быть». Это было неправдой, просто обманом, чтобы усыпить тревогу за состояние дел в Чехословакии. Так оно и получилось. А Дрезден предупреждал, настораживал, требовал глубокого анализа происходящих событий в Чехословакии. Кто же виновен в упущении момента? Можно много говорить, рассуждать, тем более людям, стоящим далеко от фактических дел и событий того сложного времени. Одно ясно, что большая вина ложится лично на Л. И. Брежнева: он своими неорганизованными действиями довел дело до ввода войск Варшавского договора в Чехословакию без ведома правительства страны, что впоследствии имело большие политические международные издержки для нашей страны и партии. Говорилось много красивых, напыщенных слов, и, к великому сожалению, они в народе и партии принимались за чистую монету. Но в большой политике видимость и сущность не тождественны. Часто самонадеянность и иллюзорность «политиков» заводят сложные дела в тупик. (Здесь уместно отметить роль А. Дубчека в современной Чехословакии. Он ведь стоял у власти, и это при нем прокурор Праги дает указание, что КПЧ вне закона. Что это — «демократия» или разгул анархии и беззакония? КПЧ, как всякая партия, имеет право на политическое существование.)
26–30 марта 1968 года. Из Дрездена в Киев возвратился 25 марта. За время моего отсутствия накопилось множество текущих неотложных ежедневных забот. Провел совещание с секретарями ЦК КПУ и заслушал подробную информацию о подготовке вопросов к предстоящему Пленуму ЦК КПУ. Членов политбюро и секретарей ЦК КПУ подробно проинформировал о прошедшем совещании в Дрездене. Высказал свое мнение, впечатление и тревогу за происходящие события в Чехословакии: в случае неприятия организационных, политических мер могут быть тяжелые последствия и политические осложнения.
Принял О. Т. Гончара, был обстоятельный разговор о его романе «Собор». Он вызвал много разговоров и неоднозначных оценок, и это уже хорошо. Значит, он не остался незамеченным и безразличным для широкого круга людей. О. Гончар правильно возмущается, почему для украинского Главлита дает на «Собор» рецензию работник КГБ Украины П. Калош, ведающий вопросами идеологии. Это неправильно. Мной было дано указание прекратить это. Рецензию должен давать специалист. Московские издательства готовы издать роман «Собор» в переводе на русский язык, но тормозом является то, что некоторые газеты республики дают необъективную, неквалифицированную оценку произведению. Особенно в этом усердствует днепропетровская областная газета. Первый секретарь обкома А. Ватченко, очевидно, усматривает в «главном герое» свою собственную персону. В «Соборе» выведен один руководящий деятель, который считает себя очень «идейным коммунистом», но своего отца, старого кадрового рабочего металлургического завода, вышедшего на пенсию, чтобы избавиться от «лишней обузы», поместил в дом престарелых. Все факты совпадали — действие происходит в Днепропетровской области. Родной отец Ватченко находится в доме престарелых. Ватченко груб, бескультурен, злоблив, кажется, что он ненавидит все человечество. Только в этом суть и причина ополчения Ватченко на Гончара. Хотя последний всячески уверяет, что он не имел в виду конкретно Ватченко как отрицательного типа в своем романе «Собор».
Во время встречи с О. Гончаром обсудили вопросы предстоящего совещания с секретарями Союза писателей Украины. Я лично посоветовал Гончару более четко и определенно занимать принципиальные позиции во всех вопросах.
Потом при моем активном содействии был издан «Собор» Гончара в Москве и имел немалый успех как на Украине, так и в стране. «Собор» был издан немалым тиражом и в украинском издательстве.
Принял и имел обстоятельную беседу с первым секретарем Киевского горкома КПУ Бовиным А. П. Он доложил мне обстоятельства распространения политических и националистических листовок в Киевском университете имени Т. Г. Шевченко и Сельскохозяйственной академии. В этих двух учебных заведениях обнаружено 600 листовок. Намечены меры по предотвращению распространения подобных листовок.
В Союзе художников киевской организации складывается нездоровая обстановка в организационном, творческом, политическом отношении. Обсудили и этот вопрос, наметили меры по улучшению работы среди художников.
28 марта звонили первые секретари обкомов партии. Н. К. Кириченко, секретарь Крымского обкома, докладывал, что складывается тяжелое положение с питьевой водой в Симферополе, в здравницах Черноморского побережья, даже в Севастополе. Дал поручение срочно проверить, как выполняется Совмином республики постановление ЦК КПУ и Совмина, принятое по обеспечению Крыма питьевой водой. Поручил дополнительно найти деньги, материальные ресурсы для коренного решения вопроса обеспечения Крыма питьевой водой.
Первый секретарь Днепропетровского обкома партии А. Ватченко позвонил и с какой-то особой яростью обрушился на О. Т. Гончара, на его роман «Собор». Он все утверждает об идейной порочности этого художественного произведения. Я-то понимал, что «специалист» он в литературе да и в идеологических вопросах довольно посредственный. Озлобленность его заключается в том, что он в «Соборе» видит себя как негативного героя, вот и вся его «объективность суждения». Мне было известно, что он лично «организовал» в областной газете «Заря» рецензию на «Собор», и это было сделано неквалифицированно и необъективно. С негативными явлениями борьбу надо вести, но никак не с позиций А. Ватченко.
Позвонил первый секретарь Ивано-Франковского обкома партии Я. П. Погребняк, информировал о положении в области и сообщил, что кое в каких местах начали проявлять себя бывшие оуновцы, а их в области насчитывается больше 40 тысяч человек. На месте принимаются меры по усилению идеологической и организаторской работы среди населения.
Сообщил, что военные художники-умельцы создали диораму боев за освобождение города Станислава. Погребняк просил представить некоторых художников к присвоению им звания заслуженных. Поручил отделу ЦК КПУ внести предложения по этому вопросу.
Вместе с прокурором республики И. Глухом и председателем КГБ В. Никитченко рассматривали довольно два щекотливых и сложных вопроса о деле Р. Шухевича и внучке Ивана Франко — Зиновии Франко.
Но начну по порядку. Крупный организатор оуновского движения в Западной Украине Р. Шухевич в свое время был арестован и в заключении якобы скончался. Его сын Ю. Шухевич еще мальчишкой был заключен в лагерь для малолетних. Впоследствии был осужден якобы за антисоветские высказывания. Ему сейчас 35 лет, в лагерях и тюрьмах он провел около двадцати лет, срок его заключения официально истек. Но его по «мотивам», что очень обозлен, не освобождают; «мотивируют» некоторые юристы тем, что все это станет гласным. Что касается его озлобленности: то каким он при его положении может быть? А гласность, так это же жизненная правда, и от нее никуда не уйти. Дал поручение подготовить предложение, обязательно надо Шухевича из-под стражи освободить. Дать ему свободно жить. Через некоторое время мне было доложено, что Ю. Шухевич был освобожден, возвратился на родину. А спустя год мне доложили, что он обзавелся семьей, работает на стройке.
Внучка Ивава Франко, по докладу органов, вела недостойные разговоры, якобы она передала за границу какие-то «материалы». По письму «органов» ее исключили из членов партии, уволили с работы. В защиту З. Франко выступила газета «Ново життя» чехословацких украинцев. В Канаде был поднят большой шум по поводу такой акции с З. Франко. После разговоров в республиканской прокуратуре Франко написала «покаянное» письмо. После тщательного разбора дал поручение на работе восстановить, в партии восстановить, провести с З. Франко разъяснительно-воспитательную работу.
