Илья Ратьковский - Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)
Баржи все текут, а на некоторых, как, например, на «Белой», в носовом люке на полу грудой брошены умирающие и больные, почти наполовину в воде.
Медицинской помощи никакой. Все население сбито в ужасающей тесноте; люки – единственный приток воздуха и света – забивались гвоздями и не открывались несколько дней. Другой пищи, кроме куска хлеба, заключенные не получали ни разу.
На барже «Волхов» нары в несколько этажей из тоненьких дощечек. Все население баржи больно тифом и дизентерией. Больные испражняются под себя, и их испражнения стекают на тех, кто под ними.
Умершие валялись вперемежку с живыми по нескольку дней.
На барже «№ 4» обнаружено 200 трупов. На другой барже комиссия нашла кучу лохмотьев; при разборке оказалось много трупов, уже сильно разложившихся.
Стража, находившаяся у люков, помимо обычного вооружения снабжена резиновыми жгутами…
Большинство умирающих, в особенности красноармейцы, в кандалах. Под лежавшими на нижнем ярусе на «Волхове», в носовом люке на «Белой» кишмя кишели черви, червями были полны гноящиеся раны еще живых, носы, уши умерших. Невыносимый смрад охватывал всякого, подходившего к люку: там люди лежали замурованные неделями…
Баржа «Белая» отличалась массовыми расстрелами. За малейшую провинность, за просьбу прикурить, даже без всякой провинности ежедневно расстреливали по нескольку десятков человек. Каждый вечер на палубу выводился ряд обреченных, и начиналась расправа, сопровождавшаяся жестокими издевательствами. Расстреливаемых устанавливали в затылок друг другу и из револьвера убивали одного за другим. Упавших недобитыми заставляли приподниматься на ноги, для того чтобы получить смертельную пулю…
В числе расстрелянных много женщин…
Все население барж поголовно перенесло сыпной и возвратный тиф, очень многие – брюшной; почти все больны дизентерией. Желудки настолько отвыкли от пищи, что многие заболели, когда получили кипяток и горячую пищу, при этом некоторые плакали…
Самые крепкие шатались от слабости, редко у кого пульс был меньше 100 ударов в минуту. И эти выздоравливающие, едва державшиеся на ногах, считались здоровыми, гонялись на работы с помощью нагаек, резиновых жгутов, в кандалах, конечно.
Когда я приехал на баржу и потребовал открытия люков, чтобы дать умирающим воздуха, то смертность на другой день упала со 180 человек до 116.
Снятия кандалов добиться не удалось.
Перевести в госпиталь больных не разрешили, и только в конце сентября, когда баржи стали тонуть и начались заморозки, часть уцелевших «из наименее опасных», по мнению властей, удалось перевести в мой госпиталь, причем им отвели подвал.
К документам был приложен список на восемьдесят три человека, которых всяческими правдами и неправдами удалось спасти доктору Толстову. Так как выздоровевших немедленно расстреливали, доктор Толстов одних показал умершими, других устроил санитарами к сыпнотифозным больным.
Из десяти тысяч человек уцелело восемьдесят три![1290]
О многочисленных расстрелах при эвакуации Тобольской тюрьмы писал в открытом письме 1922 г. Н. В. Чайковскому и В. И. Игнатьев: «…арестованные при эвакуации были убиваемы и потопляемы, в т. ч. социал-демократ Писаревский»[1291].
7 сентября 1919 г. начались многодневные кровопролитные бои алтайских красных партизан с колчаковцами у сел Сидорки, Лебяжье, Гилевка.
7 сентября 1919 г. в ходе мамонтовского рейда последними захвачен город Усмань. Из воспоминаний участника становления Советской власти в крае С. Ф. Балмочных: «После наступления Мамонтова я был командирован в город Усмань, что же я видел по дороге туда: в селе Кривки был повешен работник нашего упродкома, которого фамилию не помню. В Усмани по дороге в селах были разгромлены школы, в городе Усмани также много было жертв мамонтовских. Были расстреляны «Сапожная мастерская», как, по словам граждан, за то, что они только евреи, по дороге встречались больше всего евреи, которые на тележках и на руках несли для спасения ребятишек и имущество. В селе Сошки были расстреляны Иван Ефремович и Иван Петрович Мязины, за то, что кто-то дал записку казакам, будто они коммунисты, но, мне насколько помнится, они только были сочувствующие. Около Усмани в селах, где пришлось работать, кто с нетерпением ожидал казаков, после проклинали, так как они оставили жителей без лошадей, овец и кур. Коров резали, дошли до того что стреляли в стада овец и тут же продавали убитую овцу по 1 рублю на николаевские деньги. Крестьянам пришлось просо класть в кадушки на поле, так как лошадей казаки угнали»[1292].
8 сентября 1919 г. в Орловке близ села Петина Воронежского уезда мамонтовцами расстрелян как еврей, сотрудничавший с советской властью, врач 9-го воронежского госпиталя Е. Д. Полыковский. Два дня его труп лежал раздетым в лесу близ Орловки и только на третий день администрация Орловки распорядилась его похоронить, и он был похоронен без гроба, завернутый в солому[1293].
9 сентября 1919 г. на окраине Архангельска, на Мхах расстреляны профсоюзные активисты: председатель профсоюза лесопромышленных рабочих и служащих Н. В. Левачев (ранее депутат Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов, впервые был арестован в июле 1918 г., но выпущен по требованию рабочих. 7 августа 1918 г. арестован вторично, содержался на каторге в Мудьюге), П. Заплатин, Г. Корчагин[1294].
9 сентября 1919 г. красные войска 5-й стрелковой дивизии заняли село Большекурейное в Курганской губернии. Штаб бригады расположился в доме преподобного отца Павла, в прошлом народника. Вечером из-за внезапного удара противника дивизия оставила Большекурейное и соседние населенные пункты, оказавшись в полуокружении. На ночном совещании было принято решение пробиваться через занятое белыми село Большекурейное. Прорыв удался, а части белых, находившиеся в селе, понесли большие потери убитыми, ранеными и пленными[1295].
Белыми эти события были восприняты как замаскированная засада, организованная красными войсками при содействии местных жителей. При этом «прятались» красные чуть ли не в церкви. Этот эпизод также упоминается в воспоминаниях начальника штаба Ижевской дивизии полковника А. Г. Ефимова. Согласно ему, «большевики» напали ночью на казаков и зарубили топорами 60 человек. За это большинство населения села расстреляли. В том числе расстреляли и отца Павла и его семью, предварительно изнасиловав его дочерей[1296].
В результате село было полностью сожжено. Поп вместе с попадьей были расстреляны, две его дочери увезены белыми, где подвергались ежедневным надругательствам, в результате которых одна из сестер сошла с ума. Большую часть жителей согнали в балку и уничтожили[1297].
10 сентября 1919 г. прорвавшаяся белая кавалерийская группа захватила железнодорожную станцию Голышманово (225 километров к востоку от Тюмени). Основной части Первого Уральского железнодорожного коммунистического батальона, занимавшихся восстановлением одного из мостов, удалось прорваться из окружения. «Злость свою белогвардейцы сорвали на тех бойцах 1-й восстановительной роты, которые остались в Голышманово. Многих зарубили клинками, а из попавших в плен тоже почти никто не уцелел. Одних расстреляли, других заперли в вагоны и заживо сожгли»[1298]. Всего в этот день в поселке погибло 395 бойцов железнодорожного батальона. Трагичным это день стал и для красной 29-й дивизии. Белогвардейцы захватили штаб 2-й бригады. Комбриг Захаров, военком Юдин, вместе с другими работниками штаба, были расстреляны в селе Медведевском[1299].
11 сентября 1919 г. мамонтовцы заняли на сутки Воронеж[1300]. В городе начались грабежи и расстрелы. Особенно пострадал завод Рихард-Поле. Всего было разграблено более 200 квартир, сожжены литейный завод и оборудование Рамановского сахарного завода, похищено 2000 пудов сахара, уведено более 1000 племенных лошадей, коров и свиней, овец. После мамонтовцев состоялись похороны 21 человека и еще 29 погибших при обороне города[1301]. Схожие цифры называли и воронежские газеты. По имеющимся в губотделении уголовного розыска сведениям, во время хозяйничанья в городе казаков произошло до 400 грабежей и более 20 убийств. Инициаторами преступлений, в большинстве своем направленных против еврейского населения, являлись мамонтовцы, но значительное участие в них приняло черносотенное население города. В большинстве случаев пострадавшими от грабежей являются еврейские семейства[1302]. Среди мамонтовских сентябрьских жертв числился и повешенный в начале сентября член Учредительного собрания от большевиков, член ВЦИК, член РВС 8-й армии В. А. Барышников (1889–1919)[1303].
