Мариан Белицкий - Шумеры. Забытый мир
В школе наставник сказал мне: «Почему ты опоздал?» В страхе, с бьющимся сердцем предстал я перед учителем и почтительно поклонился.
Однако описываемый день, как видно, был черным днем для нашего ученика, о чем свидетельствуют последующие строки. Ему досталось от учителей и за болтовню, и за то, что встал с места во время урока, и за то, что вышел за ворота школы.
Рассказав отцу о всех своих неприятностях, сын попросил его пригласить учителя в дом, чтобы задобрить его подарками. Отец внял словам своего сына. Учителя пригласили в гости и, когда он вошел в дом, посадили на почетное место. Ученик стал ему прислуживать и хлопотать вокруг него и показывал отцу свои достижения в искусстве письма на табличках. Его отец хорошо угостил гостя, облачил его в новое одеяние, преподнес ему подарок, надел ему на палец кольцо.
Обрадованный учитель обратился к ученику с такими словами:
«Юноша, ты не презрел мои слова и не забыл их – да сумеешь ты достигнуть совершенства в искусстве письма и постичь все его тонкости!… Да будешь ты лучшим среди братьев своих и главным среди друзей своих, да займешь ты первое место среди всех учеников!… Ты хорошо учился в школе, и вот ты стал ученым человеком».
Приведенный текст не только повествует о школьных буднях и о методах обучения, но и содержит множество сведений, касающихся обычаев древнего Шумера. Очевидно, преподносить подарки учителям не считалось в Шумере зазорным. Это был не подкуп и не взятка, каравшиеся, как мы в этом убедимся позднее, а способ выражения благодарности.
Рассказ о шумерской школе дошел до нас в нескольких вариантах. В одном из них ученик хвалит своих учителей за то, что они научили его вычислять площадь полей всевозможной конфигурации; за то, что благодаря им он может без труда произвести все расчеты по строительству домов, рытью каналов и т. п.; за то, что он знает, как следует вести себя, чтобы достичь в жизни определенной цели.
В другом варианте содержится интереснейшая, прежде нигде не встречавшаяся информация о свободных от обучения днях. Приведем соответствующий фрагмент:
Вот подсчет моего месячного пребывания в школе:
три дня отдыха каждый месяц
и три дня праздников каждый месяц,
и двадцать четыре дня каждого месяца
я провожу в школе, двадцать четыре долгих дня.
К сожалению, установить, что это за три дня праздников каждый месяц, не удалось. Были ли это дни торжественной встречи «молодой луны», или они были связаны с чем-то другим, неизвестно. Одно не подлежит сомнению: шумерские школьники очень радовались этим шести свободным дням.
Вряд ли мы можем считать этот текст, получивший в древнем Шумере широкое распространение, ученической работой. Думается, это учебная табличка – текст для чтения, по которому шумерские школьники учились читать, писать и с уважением относиться к школе, к учителям и науке.
ОТЦЫ И ДЕТИ
Вопросы «педагогики» и школьной жизни затронуты в целом ряде шумерских произведений. До нас дошли, например, диспуты между надзирателем и писцом, между двумя «людьми школы», которые осыпают друг друга бранными словами; нравоучительный рассказ «Писец и его непутевый сын», содержание которого показывает, что воспитание юношества, удержание молодых людей в рамках общественного порядка и дисциплины давалось шумерам нелегко. Если судить по литературным произведениям, отцы не скупились на нравоучения. Так, Шуруппак, правитель города того же названия, отец легендарного Зиусудры, мудрец, «который произносит слова мудрости», в обширном сочинении, названном современными учеными «Наставления Шуруппака его сыну Зиусудре», говорит:
Сын мой, я хочу тебя наставить, внемли моим наставлениям,
Зиусудра, я скажу тебе слово, выслушай его со вниманием,
не пренебрегай моими поучениями,
не нарушай сказанного мной слова,
поучения отца ценны, вбей это себе в голову…
Далее Шуруппак говорит своему сыну о том, что человек не должен ссориться с другими людьми или быть двуличным; не должен покушаться на чужую собственность; старшего брата или сестру следует почитать, как отца и мать; не следует путешествовать в одиночестве или вступать в плотские связи со служанками… В этом тексте, если только он правильно интерпретирован, содержатся и практические советы, и нравственные нормы, «заповеди». Так, Шуруппак высказывает суждения относительно лгунов, богачей, склочников, он говорит о любви и ненависти, о добре и зле.
Беседа писца с непутевым сыном в отличие от «Наставлений Шуруппака» содержит несколько сюжетных линий. Здесь речь идет об обычаях и нравственных идеалах, а также об определенных педагогических принципах. После короткого вступления, имеющего форму диалога, сын, чтобы показать отцу, что он внимательно слушает и запоминает наставления, повторяет каждую его фразу:
– Куда ты ходил?
– Я никуда не ходил.
– Если ты никуда не ходил, почему ты бездельничаешь? Ступай в школу, стань перед «отцом школы», расскажи ему заданный урок, открой свою школьную сумку, пиши свою табличку, и пусть «старший брат» напишет для тебя новую табличку. Когда закончишь урок и покажешь наставнику, возвращайся ко мне, не болтайся на улице. Ты понял, что я тебе сказал?
– Я понял и могу повторить.
– Тогда повтори.
– Сейчас повторю…
Сын все повторил, после чего отец произнес длинный монолог:
– Послушай, будь же мужчиной. Не стой на площадях, не разгуливай по садам. Когда идешь по улице, не гляди по сторонам. Будь почтителен, трепещи перед своим наставником. Когда наставник увидит в глазах твоих страх, он полюбит тебя… Ты, бродящий без дела по людным площадям, хотел бы ты достигнуть успеха? Тогда взгляни на поколения, которые были до тебя. Ступай в школу, это принесет тебе благо. Сын мой, взгляни на предшествующие поколения, спроси у них совета. Упрямец, с коего я не спускаю глаз, – я не был бы мужчиной, если бы не следил за своим сыном, – я говорил со своей родней, я сравнил наших родственников между собой, и нет среди них ни одного, похожего на тебя.
То, о чем я тебе сейчас скажу, обращает слепца в мудреца, останавливает змею, словно по волшебству… Ты изнурил мое сердце, и я отдалился от тебя и не обращал внимания на твои страхи и ропот; нет, я не обращал внимания на твои страхи и ропот. Из-за твоих жалоб, да, из-за твоих жалоб я гневался на тебя, да, я гневался на тебя. Из-за того, что ты ведешь себя не так, как подобает человеку, сердце мое было как бы опалено злым ветром. Своим ропотом ты довел меня до края могилы.
Ни разу в жизни не заставлял я тебя носить тростник в зарослях. Тростниковые стебли, которые носят юноши и дети, ни разу в жизни ты не носил их. Никогда не говорил я тебе: «Следуй за моими караванами!» Никогда не посылал я тебя на работу – пахать мое поле. Никогда я не посылал тебя на работу – мотыжить мое поле. Никогда я не посылал тебя работать в поле. Ни разу в жизни не сказал я тебе: «Ступай работать, помогай мне!»
Другие, подобные тебе, работают, помогают родителям. Если бы ты поговорил с родственниками, если бы ты ценил их, ты бы постарался их превзойти. Каждый из них выращивает по 10 кур ячменя, даже самые юные выращивают для своих отцов по 10 кур каждый. Они умножали ячмень для отцов своих, снабжали их ячменем, маслом и шерстью. Ты же, ты – мужчина лишь по своему упрямству, но по сравнению с ними ты вовсе не мужчина. Конечно, ты не трудишься, как они, ведь они сыновья отцов, которые заставляют своих сыновей трудиться, а я не заставлял тебя работать подобно им.
Упрямец, вводящий меня в гнев, – но какой человек может всерьез гневаться на своего сына? – я говорил со своей родней и увидел нечто доселе не замеченное. Слова, которые я скажу тебе, – бойся их и будь настороже, слушай внимательно. Твой коллега, твой соученик – ты не сумел его оценить. Почему ты не стараешься его превзойти? Твой приятель, твой товарищ – ты не сумел его оценить. Почему ты не стараешься его превзойти? Старайся' сравниться со своим старшим братом. Среди всех людских ремесел в нашей стране, сколько их ни определил [ни создал] Энки [бог искусств и ремесел], нет ничего труднее искусства писца, им созданного. Ведь если бы не песнь [поэзия] – а сердце песни так далеко, как далеки берега морские и берега дальних каналов, – ты бы не стал слушать моих советов, а я бы не смог передать тебе мудрость моего отца. Так распорядился судьбой человеческой Энлиль: да продолжит сын труды отца своего!
Ночью и днем я терзаюсь из-за тебя. Ночи и дни ты расточаешь в поисках наслаждения. Ты накопил много сокровищ, ты раздался, стал толстым, большим, широкоплечим, сильным и важным. Но весь твой род терпеливо ожидает, когда обрушится на тебя беда, и все будут этому радоваться, ибо ты не стремишься стать человеком.
