Николай Скрицкий - Георгиевские кавалеры под Андреевским флагом. Русские адмиралы — кавалеры ордена Святого Георгия I и II степеней
Турки располагали 18 кораблями, 17 фрегатами и 43 мелкими судами; среди них было десять кораблей флагманских. Ушаков, не меняя походный строй, атаковал турок тремя колоннами со стороны берега, что позволило ему выиграть ветер. Пройдя с флотом под выстрелами батарей, флагман отрезал турок от берега и атаковал по ветру. Снимавшиеся в беспорядке турецкие корабли рубили канаты, сталкивались. На одном корабле упала бизань-мачта. Второй, лишившись бушприта, ушел в Варну.
Турки в беспорядке спустились под ветер. Около 15.15 Гуссейн начал строить боевую линию на правом галсе. Но командующий авангардом Сеит-Али построил линию из части кораблей на левом галсе; за ним последовал и капудан-паша с остальными силами. Преследующий Ушаков около 15.30 перестроил свою линию баталии параллельно турецкой эскадре. Вырвавшийся вперед авангард Сеит-Али пытался выйти на ветер, но Ушаков в 16.15 на корабле «Рождество Христово» покинул линию, прошел в голову своей колонны и атаковал с носа корабль алжирского паши, заставив его оставить строй. Потеряв фор-стеньгу, с растрепанными парусами и повреждениями корпуса, корабль Сеит-Али ушел в середину флота. Ушаков последовал за ним и довершил поражение. Остальные русские корабли, выполняя сигнал начать общее сражение, стремились сблизиться с противником и громить артиллерией в первую очередь флагманские корабли. В 17.00 русские открыли огонь с короткой дистанции, а уже в 17.45 турецкий флот бежал, преследуемый кораблями Ушакова. Многие неприятельские корабли имели повреждения. Около 20.30, пользуясь преимуществом в скорости, турки оторвались и ушли к Босфору.
Следующим утром Ушаков поднял сигнал гнаться за турецким флотом, вымпелы которого были видны вдали. Однако усилившееся волнение моря и повреждения на кораблях заставили прекратить погоню и стать на якоря у мыса Эмине для ремонта. Флагман отправил в море крейсеры, которые взяли четыре и уничтожили еще несколько судов с хлебом для турецкой армии и вышедшую из Варны шебеку.
После ремонта, продолжавшегося три дня, Ушаков решил направиться к Варне, где, как он знал от пленных, стояла турецкая флотилия, а после ее уничтожения направиться к Константинополю. 5 августа флот выступил и через три дня лавировки достиг Варны. Но с вышедших из гавани кирлангичей флагману был передан ордер князя Репнина: прекратить военные действия по случаю подписания 31 июля в Галаце предварительных условий мирного договора. Вскоре такое же повеление пришло от князя Потемкина. Ушаков вернулся 19 августа в Севастополь.
Тем временем алжирская эскадра достигла Константинополя. Выстрелы с тонувшего флагманского корабля Сеит-Али и вид пострадавших в сражении судов вызвали тревогу в столице, тем более что неизвестна оставалась судьба капудан-паши и другой части флота. Верховному визирю было приказано поторопиться с заключением мира. Ясский мир 29 декабря 1791 года подтвердил условия Кючук-Кайнарджийского договора; турки признавали господство России над Крымом, уступали Очаков и земли между Бугом и Днестром, тогда как Россия возвратила Турции крепости на Дунае.
За победу при Калиакрии 14 октября 1791 года флотоводца наградили орденом Святого Александра Невского и 200 душами крестьян с землей в Тамбовской губернии.
Победы при Керчи, Тендре, Калиакрии показали правильность тактики флагмана; как бы ни был решен вопрос о приоритете Круза или Ушакова, примененная тактика приносила успех. Если бы в строю Черноморского флота состояло больше кораблей с тяжелой артиллерией, безусловно, потери турецкого флота были бы значительнее. Однако и так черноморцы под командованием Ушакова добились стратегического успеха и способствовали заключению выгодного мира.
Во главе Севастопольской эскадры
После прекращения боевых действий Ушаков занимался расширением адмиралтейства, постройкой казарм и домов, приведением в порядок госпиталя. Севастополь при нем все больше становился городом. Флагман завел загородные гуляния в Ушаковой балке, исправлял дороги, учредил рынки, создал колодцы, организовал водный перевоз через бухты на гребных судах.
В 1792 году по высочайшему повелению Ушакова вызвали в Санкт-Петербург. Екатерина II хотела посмотреть на победителя, милостиво приняла флотоводца и подарила ему крест-складень с мощами святых угодников, долгие годы хранившийся в семье как реликвия. На время моряк получил отпуск и ездил на родину для урегулирования семейных дел, а затем вернулся на Черноморский флот. 2 сентября 1793 года ею произвели в вице-адмиралы.
В 1793–1797 годах Ушаков находился в Николаеве, в 1797 году, имея флаг на корабле «Святой Павел», командовал практической эскадрой и плавал между Севастополем и Одессой.
Вице-адмирал занимался совершенствованием подготовки Черноморского флота, численность которого постоянно росла. В 1792 году флот имел 21 линейный корабль, 8 фрегатов, 4 бомбардирских судна, 40 крейсерских судов, 3 брандера и 16 транспортов. Кроме того, в Днепровской флотилии числились плавучая батарея, бомбардирское судно, 9 бригантин, 50 канонерских лодок и 34 лансона, а Азовская флотилия состояла из полугалеры, 2 дубель-шлюпок, 1 лансона, 45 лодок, 25 мелких судов и 11 транспортов.
После заключения мира Днепровскую флотилию из Галаца перевели весной 1792 года в Николаев под конвоем судов Черноморского флота. В исходе 1793 года старший член Черноморского адмиралтейского правления вице-адмирал Н. С. Мордвинов уведомил Ушакова, что по высочайшему повелению все корабли, имеющие 50 пушек и менее, переименовываются во фрегаты. Старые корабли постепенно шли на слом, но их сменяли новые. В результате к 1798 году во флоте состояли 12 кораблей, 18 фрегатов, 3 бомбардирских фрегата, 2 бомбардирских судна, 2 аката, 2 военных и 15 грузовых транспортов, 22 различных мелких судна, всего 76 единиц.
После вступления на трон Павла I Ушаков обратился к Императору, сохранившему за собой чин генерал-адмирала, с просьбой приехать в столицу. Он надеялся высказать ему свои мысли о флоте. Однако Павел I вместо совета с моряком направил на Черное море П. К. Карцова с инспекцией. Контр-адмирал, рассмотрев состояние Черноморского флота, не нашел упущений; более того, он посчитал флот подготовленным лучше Балтийского.
Такой результат явился следствием неустанных забот командующего. С 1793-го по 1798 год ежегодно Ушаков выводил в море эскадру из 7 кораблей, 2 фрегатов и репетичного судна, которая в плавании между Севастополем и Тарханкутом проводила эволюции для обучения команд и затем возвращалась в гавань. Особое внимание Ушаков уделял подготовке артиллеристов. Он считал:
«Весьма нужно, чтоб определенные к пушкам служители в скорострельной пальбе сделали довольную навычку. Поэтому рекомендую на всех кораблях и фрегатах делать ежедневно экзерсиции пушками и большей частью скорострельно <…> Переменяя комендоров, научить исправно оной должности по крайней мере у каждой пушки по три человека. Обучать же пушки наводить во все стороны, сколько можно их передвинуть, тож исправно наводить по цели. За всем оным господа командующие сами имеют смотрение и приказать при себе комендоров во всем каждого в звании отэкзаменовать, а при случае и я не упущу сделать свидетельство оным».
Именно подготовка артиллеристов решала исход схваток русских кораблей с турецкими; она же оказала решающее влияние на последующие боевые действия черноморцев.
Начиналось судостроение в Севастополе. В 1795 году была построена с подряда австрийским дворянином Макюзи из крымского леса 10-пушечная шхуна № 1. Именно первенцу севастопольского судостроения довелось участвовать в первом Средиземноморском походе Черноморского флота.
* * *4 февраля 1798 года Павел I издал три указа. Два из них предписывали Н. С. Мордвинову подготовить Черноморский флот к плаванию для наблюдения за турецкими морскими силами. Третий рескрипт был адресован Ф. Ф. Ушакову:
«Повелеваем вооружить из линейного флота двенадцать кораблей, включая в то число большие от 50 до 40 пуш. фрегаты, коими и назначаем командовать вам, а для отделяемой эскадры контр-адмирал Овцын. При флоте надлежит быть нужное число малых фрегатов и авиз, притом доколе флот вооружен будет, учредить крейсерство около крымских берегов для дозоров и по берегам извещательные сигналы. Линейного же флота, доколе не получится прямого известия о входе в Черное море турецкого флота, не экспозировать, а инаково в бурный сезон. Когда же надобность и востребует оному войти, то держаться гораздо севернее Севастополя, дабы при северных крепких ветрах можно было в своих портах иметь убежище; равным образом иметь наблюдение и к Еникольскому проливу, учредя крейсерство. Между тем, приведя себя в готовность, надеюсь, что обезопасены будут все берега наши от сюрприза; при том без причины не нарушимо будет то доброе согласие, в котором мы пребываем с Портою.
