Алексей Исаев - Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг
Наступление двух немецких дивизий на Могилев началось в 14.00 20 июля. Уже первый день боев показал, что кавалерийским наскоком взять Могилев не получится. В отчете VII корпуса по штурму Могилева говорилось: «В течение дня становится ясно, насколько сильную позицию представляет собой могилевский плацдарм. Дивизии обнаружили перед собой мастерски отстроенные полевые укрепления, великолепно замаскированные, глубоко эшелонированные, с искусным использованием всех возможностей организации фланкирующего огня»[310].
Успешный кавалерийский наскок был для немцев, конечно же, гораздо предпочтительнее. Быстрое продвижение вперед за прорвавшимися в глубину советской территории танковыми и моторизованными дивизиями отнюдь не обеспечивало устойчивого снабжения. В отчете VII корпуса указывалось: «Положение с боеприпасами напряженное, армия не может организовать достаточное снабжение. Этот факт не позволяет ожидать быстрого успеха в боях за укрепленный плацдарм».
Тем более напряженным было положение с боеприпасами по другую сторону фронта — у гарнизона осажденной крепости. К чести командования Западного фронта необходимо сказать, что оно приложило определенные усилия для снабжения окруженного гарнизона Могилева по воздуху. Подходящего аэродрома в расположении окруженных соединений не было, и основным видом снабжения стал сброс парашютных контейнеров. Этот метод был освоен еще в Финскую войну. Разумеется, не обходилось без обычных для таких случаев инцидентов: часть парашютов относило в расположение противника, а иногда снаряды, доставленные с таким трудом, оказывались не тех калибров.
А.И. Еременко приводит слова комиссара оборонявшей Могилев стрелковой дивизии о снабжении по воздуху: «Это была не только большая материальная, но и моральная поддержка. Воины дивизии чувствовали неразрывную связь со всем народом, воочию убеждались, что командование фронта и Верховное Главнокомандование, несмотря на сложность общей обстановки, не забывали о защитниках Могилева».
Тем временем ряды штурмующих Могилев соединений пополнились. Во-первых, VII корпусу была передана 15-я пехотная дивизия из резерва ОКВ. Однако немедленно вступить в бой она не могла. Во-вторых, соседний XIII корпус направил к Могилеву 78-ю пехотную дивизию. Это соединение вступает в бой уже 22 июля.
22 июля советские позиции под Могилевом оказываются атакованы с юга (78 пд), с юго-запада и запада (23 пд) и блокированы с севера (7 пд). Атака на готовившиеся уже много дней западные бастионы Могилева оказываются безуспешными. Однако, наступая вдоль берега Днепра, немцы прорываются к мосту через реку в районе Луполово.
День 23 июля начинается с успеха: 78-я пехотная дивизия успешно атакует советские части на южном берегу Днепра, к юго-востоку от Могилева. Немцами было заявлено о захвате 5 тыс. пленных. Также 23 июля в распоряжение VII корпуса наконец-то прибывает из резерва ОКВ 15-я пехотная дивизия. Она должна была атаковать советские позиции на подступах к Могилеву с запада, вдоль шоссе. Называя вещи своими именами — таранить наиболее прочную советскую оборону. Однако дивизия прибывает только вечером и успевает лишь сбить охранение и выйти к главной полосе обороны. Тем временем батальон из 23-й пехотной дивизии пытается прорваться в город с юга, через мост. «Внезапный мощный обстрел с высокого, имеющего террасы северного берега останавливает наступление. Командир батальона майор Хенниг погибает». Попытка взять город с тыла терпит неудачу. Требуется взлом оборонительных позиций к западу от города грубой силой.
24 июля наконец следует атака грубой силой на советские позиции к западу от города, на правом берегу Днепра. Свежая 15-я пехотная дивизия совместно с 23-й дивизией постепенно их прогрызает и прорывается на окраины Могилева. Здесь советские части пытаются выстроить новую линию обороны. Немцы входят в город с запада и севера и начинают его штурм. Однако решительного результата добиться им все еще не удается. Как указывается в отчете VII корпуса, «зачистка города штурмовыми группами, в составе которых действуют все огнеметчики корпуса, не приносит ожидаемого успеха. 15-я пд вынуждена возобновить планомерное наступление, назначенное сначала на вторую половину дня 25 июля, а после задержек в подготовке — на утро 26.7».
В ночь на 26 июля командир 172-й дивизии собрал совещание в штабе дивизии в помещении городской школы № 11 по ул. Менжинского. Ничего утешительного он своим подчиненным сказать не мог. В городе накопилось до 4 тыс. раненых, боеприпасы фактически кончились, продовольствие на исходе. Далее генерал Романов предложил высказаться. Первым взял слово командир 388-го стрелкового полка Кутепов. Он выступил за прорыв. Остальные командиры поддержали Кутепова.
Константин Симонов был одним из тех, кто успел увидеть героев Могилева. Писателю довелось многое увидеть на войне, однако именно этот эпизод ему запомнился. Он позднее писал: «Недолгая встреча с Кутеповым для меня была одной из самых значительных за годы войны. В моей памяти Кутепов — человек, который, останься он жив там, под Могилевом, был бы способен потом на очень многое». К сожалению, это можно сказать про очень многих погибших и попавших в плен в 1941 г. командиров и командующих Красной армии. Среди них было немало незаурядных личностей. Семен Федорович Кутепов был командиром 388-го стрелкового полка 172-й дивизии. Того самого, который оборонялся на плацдарме на западном берегу Днепра. Симонов поясняет причину своей привязанности к тем событиям так: «Тогда, в 1941 году, на меня произвела сильное впечатление решимость Кутепова стоять насмерть на тех позициях, которые занял и укрепил, стоять, что бы там ни происходило слева и справа от него».
Однако после недели боев возможности сопротивления уже были исчерпаны. На совещании в опустевшей школе было принято решение прорываться. Части, оборонявшиеся на левом берегу Днепра, должны были пробиваться в северном направлении. Частям, оборонявшимся на правом берегу Днепра (ими как раз командовал Кутепов), было приказано прорываться на юго-запад, а затем идти вдоль Днепра, форсировать его и далее двигаться на восток, на соединение со своими войсками.
Прорыв начался в полночь, под проливным дождем. В условиях плотного кольца немецкой пехоты вокруг города прорыв был делом почти безнадежным. Однако нескольким отрядам все же удалось прорваться. Генерал-майор М.Т. Романов, по имеющимся данным, попал в плен, бежал, позднее был схвачен и повешен уже как командир партизанского отряда.
По итогам боев за Могилев в отчете VII корпуса были сделаны следующие выводы:
«Штурм укрепленного плацдарма Могилев представлял собой семидневную самостоятельную операцию против прекрасной долговременной оборонительной позиции, защищаемой фанатичным противником. Русские держались до последнего. Они были совершенно нечувствительны к происходившему у них на флангах и в тылу. За каждую стрелковую ячейку, пулеметное или орудийное гнездо, каждый дом приходилось вести бои»[311].
Также высоко была оценена деятельность советской артиллерии: «Несмотря на применение разведывательных частей, воздухоплавателей и разведывательной авиации, так и не удалось заставить замолчать русскую артиллерию». Это также является косвенным свидетельством относительно успешного снабжения гарнизона боеприпасами по воздуху.
Результаты штурма в числовом выражении были следующими:
«…корпус мог записать в свой актив 35 000 пленных и трофеи: 294 орудия, 127 противотанковых орудий, 45 танков и бронемашин, 1348 пулеметов, 40 счетверенных пулеметов, 1640 автомобилей, 59 тягачей, 33 самолета, 765 повозок, 2242 лошади, 38 полевых кухонь»[312]. Собственные потери VII корпуса составили 3765 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.
Однако главным итогом семидневного сражения за Могилев было исключение VII армейского корпуса из боев за Смоленск. Вместо того чтобы форсированным маршем двигаться вперед и сменять подвижные соединения XXXXVI или XXXXVII корпусов на захваченных ими позициях, немецкая пехота билась за город довольно далеко в тылу группы армий «Центр». Если бы состоялась смена подвижных частей под Смоленском или Ельней, они могли прорваться в район Дорогобужа или Ярцево и соединиться с 3-й танковой группой Гота. Соответственно точка в боях за Смоленск была бы поставлена намного раньше, чем это произошло в реальности.
К сожалению, в Красной армии в 1941 г. стратегия «фестунгов» (крепостей) не была доведена до логического завершения. Двойственность отношения к окруженным городам выражалась в подходе к оценке действий людей, их защищавших. Бывший начальник оперативного отдела 13-й армии С.П.Иванов вспоминал: «…принятое генералами Ф.А. Бакуниным и М.Т. Романовым единственно правильное решение о выходе из окружения, когда возможности обороны были исчерпаны, так и не получило одобрения главного командования Западного направления и Ставки. «После выхода из окружения, — рассказывал мне позже генерал Бакунин, — я был вызван в Москву, в кадры, где выслушал от генерала А.Д. Румянцева несправедливые попреки о якобы преждевременной сдаче Могилева. Невзирая на это, я доложил ему об особо отличившихся и пытался передать их список. Но получил на это однозначный ответ: «Окруженцев не награждаем…»[313]. Такой подход был, конечно же, несправедлив. Даже в окружении солдаты и командиры решали задачу воздействия на противника, разрушения его планов и нанесения ему максимально возможных потерь.
