Николай Задорнов - Амур-батюшка (Книга 2)
Но болота эти легко поддаются осушке. Заболочен лишь верхний слой земли. Из века в век таявшие снега и дождевые воды задерживались в дремучих лесах. Стоит человеку вырубить участок, как земля высыхает. Под тонким слоем чернозема - плотная глина и пески: мертвая почва без всякой бактериальной флоры. Крестьяне рыхлят ее, навозят или ищут на высоких релках черные наносы, намытые в древности речками. Осушая край, люди страдают, болеют, но они изменяют климат для будущих поколений.
Максимов знал, что со временем, когда эти земли будут густо населены, климат переменится.
Мужики и бабы Храпели по всей избе. Максимов лег, укрылся одеялом и подумал, что, по сути дела, они тоже исследователи, идущие все вперед и вперед, и что русский народ веками изучает и осваивает новые земли. Ведь когда-то и на том месте, где теперь Москва, стояли такие же дремучие, заболоченные леса, как теперь на Амуре, но своим трудом и терпением народ обжил их для нынешних поколений. И вот потомки тех русских, пришедшие первыми на Дальний Восток, обживают редкие релки на берегах многоводного Амура.
Чуть свет Александр Николаевич сидел у стола, разбирал ящик с корой, камнями и образцами растений. Он прозанимался весь день. В доме Кузнецовых ему работалось хорошо. Наталья хлопотала по хозяйству и, словно понимая значение его труда, все делала тихо. Максимову это было приятно. Он еще глубже вникал в дело.
"Хорошо, что русские крестьяне обосновались по Амуру, - подумал он, закончив дело. - Где бы я занимался так в палатке или у гольдов!"
- Ну, что нашел у нас? - спросил Егор, воротясь домой.
Максимов показал кусок руды с прожелтью.
- Что же это? - спросил Федя.
- Золото, - ответил Максимов. - Вернее, порода, содержащая золото.
- А я уж и забыл про него, - ответил Кузнецов.
Он не желал выказать свое любопытство.
Егор взял камень, оглядел его со всех сторон и осторожно положил на стол.
- Россыпи должны быть на Додьге повсюду, - сказал ему Максимов, поскольку в горах есть золотая руда.
Вечером собрались соседи. Заговорили про золото.
- Вот скажи, Александр Николаевич, велико ли у нас на речке богатство? - спросил Федюшка.
- Я так рассуждаю, если бы было велико, Иван знал бы! - воскликнул Барабанов.
- Надо самим поплескаться, - заметил Силин.
- Был случай, что Невельской по старой гиляцкой пуговице открыл громадные запасы каменного угля на Сахалине, - стал рассказывать Максимов. - Уголь оказался годен для пароходов, и сейчас там построен Александровский пост, заведены большие казенные работы. А началось с того, что заметил он у одного из гиляков, приехавших к нему за покупками, необыкновенную черную пуговицу. Невельской ее хорошенько рассмотрел, видит - уголь. Спросил, откуда тот брал камень. С этим гиляком он послал своего офицера на Сахалин - и залежи были открыты. Так же и у вас. Мальчик нашел золотые крупицы. В горах есть кварцевая руда. У меня взяты образцы. Вполне возможна богатая россыпь.
- От этого золота только грех.
- Напраслина, дедушка. Золото имеет великое значение. Пусть ребята открывают и моют. Настанет время, когда весь народ станет благодарить их за открытие золота в новом крае, имена их станут потом разыскивать...
- Богатым все золото пойдет!
- Придут дни, что и богатых не будет. Богатство должно принадлежать народу. Около золота встанут честные люди, и народ будет знать, сколько и каких богатств в стране.
- Царствие-то небесное!
- Нет, не небесное. А на земле можно устроить хорошую жизнь.
- А вот, Александр Николаевич, копал я гольду огород и нашел... Егор отдал Максимову медный крест, выкопанный на Улугушкином огороде.
- Старинный русский крест, - рассмотрев его, сказал Максимов. - Вот вам признак, что тут земля была обжита. А когда русские ушли, все заглохло. Теперь все приходится начинать сначала. Тут кругом жили русские. Обычно принято думать, что русская жизнь в крае была сосредоточена вблизи устья Зеи, там, где теперь Благовещенск, и выше, ближе к Забайкалью. Там, конечно, были главные городки, но и здесь, в низовьях, повсюду - на реке, и на озерах, и на Горюне, и на Амгуни - есть остатки селений, валы, заросшие лесом. Всюду, корчуя лес, переселенцы находят почву, рыхленную когда-то прежде. А туземцы в один голос говорят, что это жили лочи.
"Охотское море - старейшее русское море, - подумал Максимов. - Еще Петербурга не было, а уж Охотское море принадлежало России. Когда-нибудь ученые еще займутся этим, все узнают. Ерофей Хабаров умный был мужик и, видно, развил тут большие дела, а в России мало кто знает о его подвигах. Личностью какого-нибудь прохвоста Нессельроде официальные историки интересуются, изучают жизнь разных сиятельных бездельников, а подвиг русских на Амуре не изучен. А встарь народ шел в надежде на новую жизнь и сюда, и на Охотское побережье, и на нашу Аляску, уходил от притеснений и горя. Величина России - величина ее горя. Но будет время, что величина ее станет мерой счастья и радости".
- Завтра опять лес подсачивать* пойдем, - говорил Егор.
_______________
* П о д с а ч и в а т ь - подрубать, чтобы стекал сок и сохло
дерево.
- И я с тобой, - сказал Максимов. - Хочу посмотреть, какое то место, где ты росчисть делать хочешь.
Максимов говорил крестьянам о значении исследований, о необходимости разведки месторождений золота, железа, меди. Он уверял, что всего этого здесь не меньше, чем на Урале, но нет людей, которые бы открывали.
Васька слушал внимательно и все запоминал. Он теперь мечтал сходить когда-нибудь в тайгу с экспедицией.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
На Додьгу приехали на лодке, которая вытащена была у Кузнецовых на берег озера под релкой.
Когда проезжали устьем одной из проток, Александр Николаевич, сидевший на веслах загребным, заметил (в то время как Егор завернул корму к протоке), что вдали на возвышенном берегу видны соломенная крыша и зеленое поле. Белая крыша напоминала Максимову китайские фанзы.
- Кто же это там живет, Егор Кондратьевич? - обратился он к рулевому.
- А это у нас китаец тут поселился и росчисть делает.
Егор рассказал историю Сашки.
- Можем ли мы на обратном пути заехать к этому китайцу? - спросил Максимов.
- Пожалуй. Твоя воля, Александр Николаевич. А если не ждать нас, так дадим тебе лодку.
- Да нет уж, все вместе. Или поздно будет?
- Да нет, нынче погода, поди, переменится. Рано управимся.
- Да, похоже, что переменится погода.
Утро в тайге душное.
- Ноги гудят! - жаловался дед.
Максимов взял пробы песков на Додьге, а потом вернулся на стан. Вооружившись топором, он работал вместе с Кузнецовыми.
Час от часу парило сильней.
Крестьяне усердно работали топорами. Максимов видел, что их больше занимает новая земля, чем найденное золото.
Александр Николаевич любил поработать, размяться. Физическая работа ему отдых. В Петербурге в те дни, когда жена отпускала прислугу, он с большим удовольствием помогал ей. На даче был у него огород.
Работа среди тайги, с переселенцами была не только удовлетворением. Он замечал, как Егор рубит дуб, а как липу, как какое дерево трещит, как поддается рубке, каков сок. Древесина, заболонь. Даже одной и той же породы деревья все отличались друг от друга, каждое росло, и жило, и умирало по-своему. Для исследователя, всю жизнь мечтающего о лесах, а живущего большую часть жизни в Петербурге, среди подлых чинуш и каменных домов, это наслаждение - стоять вот так, в лесу, мыслью о котором живешь всю жизнь, и действовать топором рядом с человеком из народа, у которого обо всем есть свое суждение: и о муравьях и о пнях, о дубе, акации, яблоне. Он говорит поясней любого петербургского ученого, какого-нибудь всеевропейского знатока российской флоры, автора книг о Сибири, человека с блеском и апломбом.
"Егор - сама мудрость народа, - думал Максимов. - Среди нашей бестолочи, малограмотности, угодничества в простом народе встретить такого Егорья-победоносца, как называет его мылкинский батюшка!"
Многое, что говорил Егор, следовало бы проверить. Максимов вспомнил, что ученые в Петербурге не раз спрашивали его, не известны ли ему в Сибири какие-либо знаменитые колдуны.
"Ищут колдунов, исследуют их методы, обосновывают научно, стараются проверить народные средства, а сами поносят и унижают русский народ, говорят, что он дик, темен, не способен к образованию и выше колдунов не может подняться без помощи варягов. А право, и мне стоит задуматься. Кузнецов уверяет, что хлеб на земле из-под березового леса лучше, белее".
- А что же китаец, ваш сосед, сеет?
- Да он и пшеницу, ячмень, бобы, овес, всего понемногу. Ярицу не сеет. Они ведь черной муки не признают.
- Да, они белую. А как же он за два года такую большую пашню распахал?
- Там и пашня и огород. Он третий год работает. Китайцы ведь старательный народ.
- Да, трудолюбивый.
- Славный народ, Александр Николаевич!
