Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России - Игорь Владимирович Курукин
продукт — 1913 г. — 1940 г.
пиво — 80 млн. декалитров — 121 млн. декалитров
мясо — 1273 тыс. тонн — 1556 тыс. тонн{544}
Не менее показательно изменилась и официальная позиция по питейному вопросу. Еще в 1929 г. в разгар антиалкогольной кампании со страниц журнала «Трезвость и культура» нарком просвещения Анатолий Луначарский с известной горечью писал: «Советское правительство всегда с тяжелым чувством сознает всю ненормальность государственной продажи водки и других спиртных напитков. Однако культурный уровень страны был до сих пор таким, что попытки полного подавления алкоголизма и отказ государства от производства алкогольных напитков приводили только к мрачному усугублению самогоноварения, с убылью хлеба и всеми сопровождающими это бытовое явление безобразиями»{545}.
Для контраста можно привести заявление другого наркома А. И. Микояна, уже несколько лет спустя убеждавшего в преимуществе советского типа потребления спиртного: «Почему же до сих пор шла слава о русском пьянстве? Потому, что при царе народ нищенствовал, и тогда пили не от веселья, а от горя, от нищеты. Пили, именно чтобы напиться и забыть про свою проклятую жизнь. Достанет иногда человек на бутылку водки, кушать было нечего, и пьет, денег при этом на еду не хватало и человек напивался пьяным. Теперь веселее стало жить. От сытой и хорошей жизни пьяным не напьешься. Веселей стало жить, значит, и выпить можно, но выпить так, чтобы рассудка не терять и не во вред здоровью»{546}.
Логику и стиль этого заявления можно не комментировать — здесь точно запечатлены уровень мышления советского начальника и его представления о народном благоденствии в 1936 г. Но ведь и у самого вождя, по свидетельству того же Микояна, был вполне определенный критерий уровня развития общества: «Стахановцы сейчас зарабатывают много денег, много зарабатывают инженеры и другие трудящиеся. А если захотят купить шампанского, смогут ли они его достать? Шампанское — признак материального благополучия, признак зажиточности»{547}.
Ответом на пожелание было специальное постановление правительства «О производстве советского шампанского, десертных и столовых вин Массандра» и стремительное увеличение изготовления этого напитка до планируемых 8 миллионов бутылок в 1940 году. Знаменитый завод «Абрау-Дюрсо» близ Новороссийска, выпускал до революции лишь 185 тысяч бутылок, а за время с 1920 до 1936 г. — по 100–120 тысяч бутылок в год. Сталин решил перейти к кардинальным мерам: в начале 1936 г. состоялось решение партии и правительства о передаче всего винодельческого хозяйства (в том числе и виноградарства) в ведение Наркомпищепрома, а затем в июле того же года было принято постановление ЦК и СНК СССР об энергичном развитии винодельческой промышленности в стране, в частности о выпуске шампанских вин на ближайшее пятилетие (1937–1941 гг.) в размере 12 млн. бутылок, т. е. об увеличении выпуска шампанского в 60 раз!
Наркому А. И. Микояну пришлось в ударные сроки поднимать новую отрасль, в том числе — изучать и опыт виноделия в лучших хозяйствах царского времени, и современные технологии изготовления знакового для Сталина шампанского (проведение брожения не в бутылках, а в резервуарах большой емкости — акротофорах). Первый завод, работавший по этому способу, был организован в Ростове, разместившись в недостроенных цехах маргаринового завода.
Всего же в 1940 году государственная винодельческая промышленность СССР выпускала 115 наименований марочных вин, переработала 300 тысяч тонн винограда и выработала 135 млн. л виноградных вин и 8 млн. бутылок шампанского, без учета вина, изготовленного колхозами и колхозниками, которое оставалось во внутриколхозном обороте; таким образом, фактическая выработка вина была значительно выше приведенных цифр{548}.
Утверждавшийся официальной пропагандой тезис о превосходстве социализма снимал и вопрос о действительных причинах пьянства и других антисоциальных явлений. На много десятилетий вперед они были объявлены пережитками проклятого прошлого: «Корни алкоголизма — в старом быту. В дореволюционной России труд был тяжелым ярмом, вынужденной повинностью, фактором угнетения и потому способствовал алкогольным зарядкам. Труд в социалистическом Союзе, труд коллективный, принимает здоровые, радостные формы, становится делом доблести и чести, геройства и славы, исключающим потребность в алкогольном забытье или возбуждении»{549}. Один из призывов ЦК ВЛКСМ к Международному юношескому дню в 1936 г. утверждал: «Пьянки — главный метод вражеской работы среди молодежи».
В этой атмосфере становилось невозможным и сколько-нибудь научное исследование вопроса: при опросах граждане не давали столь откровенных ответов относительно выпивки, как в 20-е гг. Искажала действительность и статистика, сообщая заведомо заниженные цифры всяких «антисоциальных проявлений»{550}.
Пересмотрен был курс на трезвость и в армии. Зимой 1939–1940 гг. воевавшим против Финляндии бойцам и командирам Красной Армии приходилось несладко. Морозы часто «зашкаливали» за 40 градусов. Противник при отходе стремился разрушать любые строения, поэтому красноармейцам нередко приходилось ночевать в шалашах, наспех сооруженных из хвойных веток. Многие дивизии прибывали на фронт в шинелях и брезентовых сапогах. В госпитали Ленинграда и Вологды тысячами потекли обмороженные, а теплая одежда начала поступать на фронт с большим опозданием.
В поисках эффективных средств для борьбы с холодом и поднятия, боевого духа советское командование вновь обратилось к водке. Экономическое совещание при Совете Народных Комиссаров СССР в декабре 1939 г. постановило: «В связи с низкой температурой в Карелии и Заполярье в целях профилактики обморожений в частях и соединениях действующей Красной Армии установить дополнительный паек для бойцов и командиров, участвующих в боях, в размере 100 граммов водки в день и 100 граммов сала через день». Согласно тому же постановлению, армейской элите — летчикам — полагались те же 100 граммов, но не водки, а коньяка. К февралю 1940 г. количество солдат и офицеров, воевавших против Финляндии, перевалило за миллион человек, и в обеспечении такого огромного количества людей продовольствием и спиртным возникли трудности.
Согласно отчету отдела тыла Северо-Западного фронта о работе за период боевых действий, «с 1 января был введен новый вид снабжения-войск — водка и шпиг. В снабжении войск этим видом довольствия были трудности с оборачиваемостью посуды. Недостаток посуды держал вопрос снабжения водкой в напряженном положении, для ликвидации которого были приняты соответствующие меры. Через обком и горком ВКП(б) (Ленинградский — Авт.) был обеспечен сбор посуды через торговую сеть. Были организованы бригады для сбора и транспортировки посуды с фронта, что дало 250 вагонов посуды. В результате проведенных мероприятий с задачей обеспечения
