Елена Авадяева - 100 великих казней
В удивительно короткий срок Зорге создал в Японии хорошо законспирированную разведывательную организацию. Под его руководством работали две группы подпольщиков, общей численностью 35 человек.
Организация Зорге была интернациональной. Ее ядро составляли: сам Рихард – по материнской линии русский, по отцу немец; Макс Клаузен – немец; Бранко Вукелич – югослав; Одзаки Ходзуми и Мияги Етоку – японцы. Все они имели опыт подпольной работы. Четыре коммуниста и один, Одзаки, убежденный марксист, не состоявший в партии. Зорге и Одзаки были не только талантливыми журналистами, но и крупными учеными – социологами и востоковедами, авторами ряда исследований. Великолепный лингвист и журналист Вукелич; художник-искусствовед Мияги; моряк торгового флота, одаренный инженер-самоучка Клаузен – это были люди убежденные, преданные общему делу, бескорыстные, самоотверженные.
Поначалу в токийской Ассоциации журналистов Рихарда встретили сдержанно (здесь остерегались немецких журналистов), но постепенно лед растаял. Его статьи, насыщенные познавательным материалом, размышлениями о судьбе Японии, содержавшие четкие политические выводы, заметили сразу же не только в Германии, но и в других странах.
Зорге использовал около 160 источников разведывательной информации. Среди них: премьер-министр, министры, генералы, крупные промышленники. Зорге сумел настолько войти в доверие к немецкому послу в Японии Эйгену Отто, что тот даже просил его редактировать посольские донесения из Токио в Берлин. Он стал пресс-атташе этого посольства и самым близким другом и советником германского посла. Вступил в нацистскую партию.
В своей работе Рамзай (таким псевдонимом подписывал Зорге свои донесения) и его помощники никогда не прибегали к насилию, шантажу, подкупу, диверсиям, террору и другим нечестным приемам. Успех деятельности группы обеспечивала новаторская технология добычи и обработки разведывательной информации, которую придумал Зорге. Схема была такова: добыть сведения, проверить и перепроверить их, проанализировать, убедиться в достоверности и уж потом сообщать в Москву. Еще в июле 1940 года, за пять месяцев до утверждения Гитлером «Плана Барбаросса»—директивы о молниеносной войне против СССР – Зорге передавал сообщения о подготовке нацистской агрессии.
Однако эти ценные сведения, как ни странно, оставались без внимания и отправлялись в архив. Были вдвое сокращены и без того скромные денежные ассигнования на работу токийской резидентуры.
Вот что вспоминал его ближайший помощник – радист Макс Клаузен: «Ведь мы еще за несколько месяцев до нападения Германии на СССР сообщали, что у границы Советского Союза сосредоточено по меньшей мере 150 дивизий и что война начнется в середине июня. Мы получили странную радиограмму, в которой говорилось, что возможность нападения представляется Центру невероятной. Рихард был вне себя. Он вскочил, как всегда, когда сильно волновался, и воскликнул: «Это уж слишком!». Он прекрасно сознавал, какие огромные потери понесет Советский Союз, если своевременно не подготовится к отражению удара».
Нельзя исключить, что у Зорге возникали мысли о том, что и ему не избежать трагической судьбы многих советских разведчиков, безжалостно расстрелянных или брошенных на длительные сроки в лагеря, если бы он вернулся в Советский Союз.
Но Рамзай продолжал честно выполнять свой долг. Информация Зорге, поступавшая после начала Великой Отечественной войны, немедленно шла в ход. Сообщение о том, что Япония не вступит в войну против Советского Союза, сыграло немалую (если не решающую) роль в принятии Сталиным решения перебросить свежие, хорошо обученные дивизии с Дальнего Востока и Сибири под Москву. В середине 1941 года Зорге сумел добыть сведения исключительной важности: Япония сосредоточивала силы для войны на Тихом океане и готовила нападение на американскую базу Пёрл-Харбор.
Однако советский Центр по неясным причинам эту информацию до американских коллег не довел.
За годы работы Рамзай показал себя непревзойденным мастером конспирации. Его организации удалось почти восемь лет избегать разоблачения, несмотря на слежку, которую японская контрразведка установила за ним и его сотрудниками. До сих пор остаются невыясненными все обстоятельства провала группы Зорге. 18 октября 1941 года Зорге был арестован японской полицией.
Сразу же после ареста Зорге в России была арестована его жена, она была сослана в район Красноярска, где погибла в 1943 году.
Следствие по делу Рамзая тянулось почти два года. Несмотря на требования немецкого правительства выдать Зорге и его радиста Клаузена, японцы этого не сделали. Они предпочли сами провести расследование, и 29 сентября 1943 года Токийский суд вынес советскому разведчику смертный приговор. Но еще целый год Зорге находился в тюрьме в ожидании казни.
Во время следствия и на суде он неоднократно заявлял, что не признает себя виновным. «Ни один из японских законов нами нарушен не был. Я уже объяснял мотивы своих поступков. Они являются логичным следствием всей моей жизни. Вы хотите доказать, что вся моя жизнь стояла и стоит вне закона. Какого закона? Октябрьская революция указала мне путь, которым должно идти международное рабочее движение. Я тогда принял решение поддерживать мировое коммунистическое движение не только теоретически и идеологически, но и действенно, практически в нем участвовать».
После суда Зорге подал апелляцию в Верховный суд, но ее довольно скоро отклонили. Ему симпатизировал японский переводчик, приставленный официально во время суда (Зорге скрывал, что знает японский язык), и сообщал последние новости. 7 ноября 1944 года около 10 часов утра за ним пришли.
Вошедший в камеру начальник тюрьмы Ичидзима сказал: «Сегодня ваш праздник. Надеюсь, вы умрете спокойно», – и затем спросил, не хочет ли Зорге добавить что-либо к своему завещанию.
«Вы правы, господин начальник тюрьмы: сегодня у меня праздник. Великий праздник – двадцать седьмая годовщина Октябрьской социалистической революции. Я хочу добавить несколько слов к своему завещанию. Передайте живым: Зорге умер со словами: «Да здравствует Советский Союз, да здравствует Красная Армия!»
Согласно ритуалу, при казни присутствовал буддийский священник. Он должен был прочитать молитву у тюремного алтаря. Но, повернувшись к священнику, Зорге учтиво произнес:
«Я благодарю вас за вашу любезность. Ваши услуги не понадобятся. Я готов».
Зорге провели через тюремный двор к железобетонной камере, где происходили казни. Он встал на крышку люка и сам надел на шею петлю.
Бесстрастный медицинский протокол, составленный тюремным врачом, зафиксировал такую подробность: после того как Зорге сняли с виселицы, сердце его билось еще 8 минут.
ЭРНСТ ТЕЛЬМАН
Эрнст Тельман (1886—1944) был виднейшим деятелем германского рабочего движения, лидером немецких коммунистов.
Он был арестован гестапо 3 марта 1933 года. В 1933—1937 годы он находился в тюрьме Моабит, в 1937—1943 годы – в тюрьме Ганновера, в 1943—1944 годы – в тюрьме Бауцена.
Тельман знал, что его заключение закончится казнью в любом из двух случаев: победы ли нацизма либо его сокрушительного поражения. Вот что Тельман писал в последнем сохранившемся его письме, датированном январем 1944 года: «Добровольно меня не выпустят – в этом можно быть уверенным. Более того, как ни страшно и горько говорить здесь об этом, вероятно, в условиях продвижения Советской армии, представляющей серьезную опасность для рейха, и связанного с этим ухудшения общего военного положения Германии, национал-социалистический режим сделает все, чтобы вывести из строя Тельмана как личность. В такой обстановке гитлеровский режим не остановится перед тем, чтобы заблаговременно устранить Тельмана с политического горизонта или вообще ликвидировать его».
Для казни Тельмана привезли в концлагерь Бухенвальд. 17 августа 1944 года один из заключенных, обслуживавших печи лагерного крематория, поляк Мариан Згода, обратив внимание на необычное поведение ответственных за крематорий эсэсовцев Варнштедта и Штоббе, решил узнать, с чем это связано. Из подвального помещения он сумел выбраться во двор крематория и притаился. Таким образом, он стал свидетелем казни Эрнста Тельмана.
Машина проехала через ворота, где находилось помещение для рапортфюрера.
Эрнст Тельман
6 ноября 1948 года Мариан Згода сообщил под присягой о своих тогдашних впечатлениях следователю мюнхенского суда следующее:
«Так как мне хотелось узнать, что все это значит, я все-таки выбрался из помещения через вентиляционный люк и оказался во дворе крематория. Это было приблизительно в 8 часов вечера. Я спрятался за кучей шлака. Там я находился до 12 часов ночи и видел, как в помещение крематория зашли один за другим следующие лица. Сообщаю их имена в том порядке, как они входили в помещение: Отто, Густ, Хофшульте, Варнштедт, Штоббе, Шмидт, Шидлауски и Бергер.
