Андрей Васильченко - 100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?
Группа обер-лейтенанта Швайцера собиралась с силами к северу от Веришвара, когда ее атаковали советские войска. «Отдыхаю, курю сигарету. Вдруг внезапно раздается громкое русское «Ура!». По нам открывают огонь. Как вспугнутая охотниками дичь, мы срываемся с места и бежим на север к обрывистой скале. Дыхание сбито. Прицельными выстрелами нас убивают одного за другим. Непосредственно передо мной бежит унтер-офицер. Пуля попадает ему в голову, и он падает, как подкошенный. Я больше не мог так. Я хватаюсь за куст, чтобы не свалиться, и обдумываю, должен ли закончить свою войну и застрелиться. Нет, этого не произойдет. Мы не имеем права расставаться с жизнью таким способом. Вскакиваю и снова бегу вперед, пока передо мной не вырастает гора Кевей…
Мы скатываемся по крутому склону, по самые плечи пробиваясь в глубокий снег. Мы понимаем, что русские будут преследовать нас. У подножия горы мы пытаемся найти убежище. Нас всего осталось 13 человек. Только теперь я понимаю, что где-то выронил карту. На сегодня суточным рационом является кусочек шоколада, конфета и ломтик хлеба».
Как рассказывали оставшиеся в живых, на второй-третий день голода почти у всех возникали галлюцинации. Посреди заснеженных полей солдаты видели теплые дома, в которых на кухнях готовилась вкусная еда. Некоторые полагали, что они садятся в поезд на южном вокзале. Голод и нервные потрясения лишали многих разума. Но тем, кто добрался до гор, предстояла нелегкая задача. Чтобы добраться до немецкой линии фронта, которая проходила по линии Жабек — Сомор — Маньи, предстояло преодолеть танковый заслон, поставленный советскими войсками.
Из 28 тысяч солдат, пытавшихся вырваться из окруженного Будапешта, до немецких позиций смогло добраться не более 800 человек. Прорыв превратился в жуткую бойню.
Первой группой, которой все-таки удалось осуществить прорыв, был отряд, возглавляемый старшим лейтенантом запаса Ласло Силаши Сабо. В гражданской жизни он был актером. Вечером 13 февраля его группа смогла достигнуть холмов, раскинувшихся между Сомором и Мариахаломом. В католической капелле в Соморе благодарственный молебен сразу же заказали три немецких и один венгерский офицер, а также пара десятков солдат. Все выжившие хором говорили, что были обязаны жизнью тому обстоятельству, что командовавший ими старший лейтенант отлично знал те места.
Самая большая группа, вышедшая из окружения, возглавлялась Гельмутом Вольфом и Вильгельмом Шёнингом. 13 февраля она вышла к немецким позициям западнее лесного массива, который располагался у Надьковачи. После наступления этой группе удалось прорвать внешнее кольцо советской обороны в окрестностях Будаенё. Ведя ожесточенный бой, она смогла пробраться в расположение 3-й кавалерийской бригады вермахта.
Гауптштурмфюрер СС Боосфельд и несколько его людей смогли спрятаться в залах электростанции на улице Лёвёхаж. Им пришлось незаметно пробираться между советскими отрядами. Красноармейцы, видимо, еще не знали о начале прорыва, а потому праздновали, отмечая взятие Будапешта. В утреннем сумраке немцы смогли достигнуть горы Ремет, где в одной из пещер обнаружили огромное количество людей, прежде всего немецких солдат. Они устремились на запад, где были обстреляны русской артиллерией. При этом солдаты были просто не в состоянии заниматься поиском припасов, сброшенных с самолетов. Они были физически истощены. Группа не обращала никакого внимания на оборону, а только лишь спешно отступала. Советские стрелки убивали одного солдата за другим. Ближе к полуночи оставшиеся в живых солдаты решили отдохнуть на одной из лесных полян. Бегство было продолжено через несколько часов. Из последних сил, что само по себе похоже на чудо. Они смогли прорвать с тыла советские позиции, после чего достигли немецких частей. Прорыв затруднялся тем, что советские части находились на возвышенности, у подножия которой тек ручей. Чтобы воссоединиться с немецкими частями, его надо было форсировать. На тот момент в отступающем отряде насчитывалось не более сотни солдат.
«На отлогом лугу, который был местом перехода к немецким позициям, было хорошо видно маленькие серые точки — немецких солдат, которые пробивались вперед. С немецкой стороны мы не получили никакой огневой поддержки, хотя очень рассчитывали на нее. Русские же снайперы, напротив, не оставили многим никаких шансов на спасение. Они расстреливали бегущих солдат, как в тире».
Из 100 человек, достигших подножия холма, до немецких позиций смогло добраться не более 20. А несколько часов спустя советские позиции атаковала самая крупная из прорывающихся группировок — группировка Вильгельма Шёнинга. В распоряжении этого командира 66-го панцер-гренадерского полка, кавалера Рыцарского креста с Дубовыми листьями, было от 3 до 4 тысяч человек. Для облегчения перехода через линию фронта группировка была разбита на небольшие отряды, в которых было 15–25 человек. Затем они начали массовую атаку. Унтер-офицер Отто Кучер вспоминал: «Внезапно взлетели две зеленые сигнальные ракеты. Это был знак, что мы были своими. Зеленые ракеты взлетали над немецкими позициями в интервале через каждые 500–1000 метров. Мы уже достигли советских окопов, когда нас окликнули. Мы сразу же стали забрасывать окопы гранатами и стрелять из всего, из чего можно было вести огонь. Русские открыли огонь, когда мы уже были в окопах. Как раз между мной и Шёнингом разорвалась ручная граната. Шёнинга тяжело ранило в правую ногу. Я же получил осколок в левое бедро. Пришлось ползти до собственных позиций. Когда меня доставили в лазарет, я не мог сдержать рыданий. Мы все-таки вырвались!»
Сам Шёнинг так вспоминает о данном инциденте: «Внезапно у меня возникло чувство, что мне оторвало ноги. Дивизионный врач Зеегер, лежавший на земле рядом со мной, хотел помочь, но тут же был ранен сам. Вначале он получил ранение в ногу, а затем осколок разорвал ему ягодичную мышцу. Так как в моей обойме уже не было патронов, то отдал приказ лейтенанту, чтобы он пристрелил меня. Он сам был ранен в руку. Но я ответил: «Осталось лишь 2 тысячи метров, герр оберст. Мы должны сделать это!» Тогда пополз по заснеженному склону, за мной последовал врач… два раненых гренадера из состава моей группы под огнем несли нас на руках. Так я и проковылял до самых немецких позиций».
Путь вырвавшихся из окружения немецких и венгерских солдат: 1 — путь группы Шёнинга и Вольфа; 2 — места падения «провиантных бомб»; 3 — место попытки прорыва группы штурмбаннфюрера Флюгеля; 4 — место пленения генерала Билльницера; 5 — попытка прорыва по Венской аллее; 6 — путь группы Швайцера; 7 — места атак советских войск; серым обозначены лесные массивы
Тем же самым утром прорваться к немцам удалось венгерскому прапорщику Дьюле Ковай и его сослуживцам. С земли его небольшой отряд атаковали русские лыжники, с воздуха — самолеты. Пришлось предпринять несколько атак, чтобы проломить советскую линию обороны и выйти к Аньача-Пуста. Прапорщик вспоминал: «Уже смеркалось, когда нас обстреляли с расстояния 500–600 метров. Я хотел ответить, но мой МП внезапно отказался стрелять. Так как во время атаки не было времени разбираться, что с ним произошло, я отбросил автомат и взялся за винтовку — я не мог пробиваться совсем без оружия. Со своих позиций русские стали бросать в нас гранаты. Один эпизод навсегда остался у меня в памяти. Я видел, как одна из гранат упала прямо передо мной, — я бросился на землю и лежал, пока она не взорвалась. Мой рот и мои глаза оказались забиты снегом. Фуражку куда-то унесло взрывом. Я вскочил и бросился вместе с другими на русских. Я бежал, когда увидел, что в 10 метрах от меня за деревом спрятался русский. Он прицелился в меня и нажал курок. Я до сих пор слышу звук этой осечки. Он хотел ударить меня прикладом, но я оказался проворнее и вонзил ему со всей силы между ребер штык. Затем я догнал остальных, которые были уже на опушке леса. Мы стали прочесывать его в надежде, что там могли оказаться наши люди. Под сильным огнем мне пришлось упасть в снег. Перебежками я смог добраться до окопа, где укрылся от огня. Однако надо было двигаться дальше. Первым вскочил Вайна. Он не успел сделать и десяти шагов, как его сразила пуля. Она попала ему в затылок. Ночью прибыли еще солдаты, пытавшиеся прорваться к немцам. В целом наша группа состояла из 36 немцев и 9 венгров. От моей прошлой группы осталось только трое: я, Йожеф Яс и Бела Хидвеги».
Но большая часть вырвавшихся из Будапешта (624 человека) смогли достигнуть немецких позиций только 16 февраля. Много позже за ними последовало еще около 80 человек. Последней была группа Эрнста Швайцера, которая насчитывала всего лишь три человека. Их путь, наверное, был самым длинным. Он лежал из Будапешта через Пилишские горы, затем через гору Надь-кевей, через Добогокё, а затем через Гран. На четвертый день прорыва, 15 февраля эта группа достигла местечка Лайош. «Взгляд, брошенный на дома, притягивал нас к ним. Мы были уставшие и изголодавшиеся. Но сначала надо было проверить, не было ли там русских. Вдвоем мы осторожно стали пробираться вперед. Деревня словно вымерла. Теперь мы подходим к дому. Двери открыты! Дом покинут и разграблен. На полу валяется посуда. Надо найти что-то съедобное. Пусто. Мы готовимся отойти ко сну, а пожилой обер-ефрейтор продолжает поиски пищи. Он возвращается с бесформенной массой в руках. Когда-то это было тесто. Ему не меньше нескольких недель. Оно заплесневело и плохо пахнет. Мы обрезаем его, делим на равные части.
