Алексей Попов - Диверсанты Сталина. Спецназ НКВД в тылу врага

На допросе Байбурин признался в том, что письмо было написано им с той целью, чтобы показать, что в отряде руководящий состав ни на что не способен и что всеми делами руководит он, Байбурин.

За фабрикацию провокационных писем и клевету по адресу партизан Байбурин расстрелян.

В настоящее время оперативным составом партизанских отрядов нашей зоны проводится работа по созданию разведывательной, контрразведывательной и диверсионной агентуры.

В г. Мозыре нами завербован агент «Бойко», при беседе с ним выяснено, что он является резидентом Мозырского отделения СД, имеет у себя на связи до 8 человек агентов (списки которых передал нам).

Завербован нами агент «Жилкин», работает зам. начальника Мозырской полиции, передает интересующие нас данные в отношении противника, а также через него ведется соответствующая работа среди полицейских.

В последнее время нами завербован агент «Огонь», работавший стрелочником на ст. Мозырь. Агента «Огонь» думаем использовать для совершения диверсионного акта на станции Мозырь.

В поселке Ельск имеется резидентура из числа работников полиции. Эту резидентуру возглавляет резидент «Антон Титович».

Начальник особого отдела объединения п/о Южноприпятской зоны, Полесской обл. / Шилов /

Верно: Сотрудник 2-го отд. БШПД майор госбезопасности / Земсков /

РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 862. Л. 3—5.

Приложение 6 к параграфу 4 главы 6

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ ДОНЕСЕНИЕ ПО ВОПРОСУ О ПОКУШЕНИИ НА ГЕНЕРАЛЬНОГО КОМИССАРА БЕЛОРУССИИ ГАУЛЯЙТЕРА МАЙОРА ЗАПАСА ВИЛЬГЕЛЬМА КУБЕ В НОЧЬ НА 22.9.1943 г.

/У – ТДВ., № 410/43 – Д./.

В ночь на 22.9.1943 в 0 час. 40 мин. в спальне генерального комиссара и гауляйтера Вильгельма Кубе взорвалась мина, в результате чего у него разорвало левую сторону груди и оторвало левую руку. Ранения были, безусловно, смертельные. Его труп в полуобгоревшем состоянии был вынесен из охваченной пожаром спальни поднятой по тревоге дежурной командой и служащими газовой команды.

Рядом с ним лежала жена Анита Кубе, урожд. Линденколь, которая была на 8-м месяце беременности, осталась невредимой и отделалась только нервным шоком. Его трое маленьких детей, которые находились в другой комнате, отделенной от спальни ванной, спали и остались также невредимыми.

От удара взрывной волны обстановка спальни была почти полностью разбита. Находящийся в Минске на Театральной улице № 27 жилой дом, который граничил непосредственно со зданием генерального комиссариата, внешне не пострадал.

При осмотре места происшествия немедленно назначенной «Большой особой Комиссией», состоявшей из СС – штурмбаннфюрера и криминал-советника Бондорфа /Bondorf/ – в качестве руководителя, а также представителей из сектора уголовной полиции /СС – оберштурм-фюрера Брейер /Breyer/ и сектора государственной полиции /СС – оберштурмфюрера и Криминал-Комиссара Хайса /Heiss/ /, во время просеивания мусора и обломков, были обнаружены и изъяты материальные остатки.

Руководствуясь материалами расследований, проведенных подобными особыми комиссиями по поводу взрывов мин в различных важных немецких учреждениях, СС – оберштурмфюрер Брейер установил, что в данном случае речь идет об остатках замедлителя магнитной мины неопределенного срока действия английского происхождения.

Примененная мина, при проверке на месте происшествия, несомненно, была установлена примерно за 12 часов на выступающих пружинах матраца металлической кровати гауляйтера Кубе и там взорвалась. За это предположение говорит также характер ранения гауляйтера. Действие мины было ослаблено матрацем и телом гауляйтера. Этим можно объяснить также невредимость его жены.

Так как дом гауляйтера день и ночь охранялся собственной охраной из 12 человек полиции /Ordnungpolizei/, вопрос встал, прежде всего, только о тесном круге лиц, состоявшем из обслуживающего персонала и входивших в дом лиц.

Дознание ограничилось поэтому в первую очередь на немедленной установке этого круга лиц, которые в течение последнего перед покушением времени что-либо делали в доме гауляйтера.

На месте происшествия были задержаны работающие и занятые в домашнем хозяйстве четыре горничные.

Их проверка вначале не показывала какой-либо связи их с покушением.

Уже утром 22.9.43 было установлено, что единственная, живущая из-за недостатка места вне дома, служанка Елена Мазаник, ур. 4.4.1914 г. р. /имя Карина/, проживающая в Минске по ул. Театральной, № 48, кв. 10, дома отсутствовала.

Так как такие существенные обстоятельства дали известные основания подозревать ее, ее квартира была вскрыта. Оказалось, что квартира была почти полностью очищена.

Ее сестра, ведущая совместно с ней домашнее хозяйство Валентина Шчутская ур. 1918 г. /имя Валя/, также отсутствовала.

Расследование на месте службы сестры /Казино немецкого суда в Минске/ показало, что Ш. якобы из-за болей, вызванных спазмами сосудов, 21.09.43 в 10.30 оставила свое рабочее место. Чтобы ей не нужно было в дальнейшем возвращаться на работу, она перед своим уходом попросила предоставить ей 21.09.43 выходной день.

При дальнейшем расследовании у различных доверенных лиц, которые имели контакт с Ш., было выяснено, что М., хотя и поддерживала отношения с немцами, очевидно с целью разведки, высказывалась антинемецки.

Так, недавно при своей подруге она выразилась, что она горда, что она русская и что русские при Советской власти имели много больше, чем при немцах.

Также было установлено, что ее первый муж был расстрелян немцами как партизан и что ее второй муж работал шофером в НКВД г. Минска.

Она сама выдавала себя доверенному лицу как служащую Центрального комитета НКВД. Поэтому предположение, что только Мазаник могла быть преступницей, было правильным. Это предположение в дальнейшем расследовании было подкреплено.

Что существовала тесная связь с НКВД, проясняет обстоятельство, что М. пыталась некую Галину Липскую, из круга своих знакомых, завербовать для шпионской деятельности против немецких войск. Липская, однако, это предложение отклонила. Свое положение в доме гауляйтера М. определенно использовала в целях разведки, т. к. она неоднократно имела возможность убирать служебный кабинет гауляйтера.

В связи с этим, особое внимание вызывает то, что, пожалуй, для всех остальных служащих дома, но не для М., генеральный комиссар выносил предложения проверки через гестапо.

Подобная проверка /в отношении ее/, таким образом, не состоялась.

Свое бегство обе сестры маскировали тем, что они уже за несколько дней до покушения отчасти продавали свои пожитки и носили сами остальные носильные вещи и белье, а также продавали их неизвестным лицам. М. пришла 21.09.43 как обычно в 7 часов утра на работу в дом гауляйтера, жаловалась остальным работницам на сильную зубную боль и в 10.30 оставила дом. Свой преждевременный уход она маскировала, как и Ш., а именно через свою подругу она просила фрау Кубе о перенесении ее выходного дня на 21.09.43.

Она лечила зубы, по особому распоряжению гауляйтера, несмотря на то, что она белоруска, у немецкого врача, однако 21.09.43 она у врача не была.

При дальнейшей проверке круга знакомых обеих сестер натолкнулись якобы на любовника М. по имени «Степан», который был установлен в лице Стефана Тиллнера /Stefan Tellner/, руководителя почтового отделения в генеральном комиссариате.

Теперь, благодаря этому возникла возможность установить деревню вблизи Минска, куда обе сестры ездили ухаживать за матерью.

В этой деревне – Малая Малюковчина был действительно установлен дом матери, однако он оказался закрыт и совершенно пуст. Ключи были переданы родственнице семьи сестер, некой Анне Рулькевич, где они действительно были установлены.

Расследованием было установлено, что все имущество вывезли два возчика, из которых один был установлен в соседней деревне Потреби как некий Павел Кароль.

По его сообщению и с его помощью удалось установить квартиру в предместье Минска, ул. Заславская, № 35-а, кв. 6.

Владелица этой квартиры сначала отрицала, что приняла беглецов, однако после долгой лжи и очной ставки призналась, что она действительно за плату в 100 рейхсмарок приняла их и их имущество отдала своему соседу Николаю Дрозду.

Беглецами были Валентина Ш. и ее мать Анна Ш., а также оба малолетних ребенка первой. При обыске в доме Дрозда было действительно найдена различная одежда в замурованном потайном подвале.

Среди вещей находилось также темно-голубое пальто, которое было безукоризненно опознано служанкой гауляйтера Галиной Вигал как собственность Мазаник.

Позже в деревянном сарае в штабеле дров были найдены два детонатора, которые, по показаниям Дрозда, были принесены некой «Марией», по прозвищу «Черная Мария», которая позже была установлена как Мария Осипова, примерно 30 лет. /Приметы: 30 лет, рост 1.75, гибкая, черные волосы, смуглое длинное лицо/.