Альберт Каганович - Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917
Выше уже говорилось, что русская администрация поощряла калантаров наградами. Так же как аксакалов и пятидесятников, она наделила их большой властью: они имели право налагать денежные штрафы[1325], ходатайствовать перед администрацией об аресте и даже высылке в Сибирь членов общины. Например, известен случай, произошедший в 1875 году, когда по прошению калантара Самарканда был выслан в Сибирь «за неисправимо дурное поведение» Исаак-Борух Мушеев[1326]. Русская администрация считалась с бухарско-еврейским самоуправлением и в Бухаре. Так, в 1895 году по просьбе калантара и раввина города Бухары Политическое агентство выслало оттуда в Самарканд русскоподданного бухарского еврея Катана Увадьяева – «в виду вредного характера его деятельности»[1327].
В Туркестане такая система самоуправления распространялась не только на русскоподданных бухарских евреев, но и на евреев – подданных Бухары, проживавших в крае. Последние выбирали своих отдельных калантаров[1328]. При этом администрация строго следила, чтобы бухарскоподданные евреи не принимали участия в выборах пятидесятников – русских подданных. В 1913–1914 годах она аннулировала выборы бухарско-еврейских пятидесятников и духовного правления (более подробно о котором – чуть ниже) на том основании, что в них принимали участие бухарскоподданные евреи[1329].
Сложнее обстояло дело у русской администрации с регистрацией у русскоподданных бухарских евреев актов гражданского состояния – случаев рождения, смерти, браков и разводов. В Европейской России у евреев такую документацию обычно вели казенные раввины. Но среди бухарских евреев в первые годы после завоевания не было умевших хорошо писать по-русски и вести соответствующие книги записей, а потому эти функции в отдельных городах края были возложены на городские управления[1330]. Вероятно, в большинстве городов подобная регистрация вообще не велась[1331]. Исключение составлял Самарканд, город с большим бухарско-еврейским населением, где сразу после завоевания была утверждена должность казенного раввина[1332] (причем туркестанские администраторы не применяли к кандидатам на эту должность необходимый по закону образовательный ценз[1333]). Тем не менее и в Самарканде казенный раввин начал вести регистрационные книги согласно русскому закону только с августа 1888 года[1334]. На их основании казенные раввины выдавали метрические справки, заверять которые было долгое время поручено старшему аксакалу. Однако, после того как в 1910 году казенный раввин Сулейман Ачильдиев и старший аксакал города Мирза-Якуб Камил-Аминов были обвинены в незаконной выдаче бухарскому еврею Матату Муллокандову трех свидетельств о рождении дочерей, Самаркандское областное правление распорядилось, чтобы такие справки заверяли городские общественные управления согласно существовавшему в России закону[1335].
Калантар Давид Калантаров (из архива Шмуэля Моше Ривлина)
Бухарские евреи других городов испытывали неудобства, связанные с отсутствием казенного раввина. Они подавали просьбы об учреждении этой должности, но получали отрицательные ответы. Начало подобной практике, неправильно обоснованной законодательно, положил в 1873 году печально известный своим взяточничеством Петр Эйлер, исполнявший обязанности военного губернатора Сырдарьинской области[1336]. Игнорируя тот факт, что Туркестан был для бухарских евреев местом постоянного жительства, он мотивировал свое решение их обязанностью подчиняться общим законам империи – не разрешавшим тогда евреям иметь казенного раввина за пределами черты оседлости. Одновременно Эйлер распорядился следить, чтобы евреи как русской, так и азиатской части Ташкента не учреждали раввинских судов (бейт дин рабани)[1337].
Вследствие этих распоряжений, а также, очевидно, из-за отсутствия подходящих кандидатур бухарские евреи несколько десятилетий не осмеливались обращаться к администрации с просьбами об утверждении казенных раввинов. Лишь в августе 1907 года около пятидесяти влиятельных бухарских евреев Сырдарьинской области обратились к военному губернатору, а через месяц – и к генерал-губернатору, с просьбой утвердить их духовного раввина Тажера в качестве казенного раввина[1338]. К тому моменту местная администрация фактически признавала Тажера духовным раввином, обращаясь к нему с просьбами принять присягу у солдат-ашкеназов или представить справку по тому или иному аспекту еврейской религии[1339].
Долгое время прошение бухарских евреев находилось без движения в канцелярии туркестанского генерал-губернатора, так как в тот период администрация края считала, что дела с прошениями евреев «должны полежать»[1340]. Через год, в сентябре 1908 года, те же бухарские евреи вновь обратились к администрации с той же просьбой. Только тогда прошение было отправлено в Департамент духовных дел, где рассматривалось еще год, в течение которого чиновники департамента выясняли у туркестанской администрации следующие вопросы: «Повсеместно ли в пределах Туркестанского края туземные евреи принадлежат к одним общинам вместе с европейскими евреями, и не составляют ли они, хотя бы в некоторых местах молитвенных отдельных общин… и где именно?» Лишь в октябре 1909 года, после того как в Департаменте духовных дел убедились, что в большинстве городов края ашкеназские и бухарские евреи молились раздельно, последним разрешили избрать Шломо Тажера своим казенным раввином в Ташкенте[1341].
В августе 1907 года, почти одновременно с бухарскими евреями Ташкента, их соплеменники в Коканде тоже обратились к местной администрации с просьбами позволить им избрать казенного раввина и духовное правление, а также построить синагогу, так как имевшиеся в городе молитвенные дома были тесны и едва вмещали два-три десятка молящихся. В марте 1908 года кокандскому миллионеру Рафаэлю Потеляхову было разрешено построить на своей земле синагогу[1342]. Право же выбрать казенного раввина и духовное правление в городе бухарские евреи получили, видимо, в конце 1909 года – как и их собратья в Ташкенте. Но из-за отсутствия подходящего кандидата на эту должность общинные выборы не состоялись. Когда же в 1911 году русская администрация выслала Тажера из Ташкента в Коканд, местные бухарские евреи обрадовались представившейся возможности избрать его своим казенным раввином. Однако этому воспротивилась местная администрация, считавшая Тажера «вредным евреем». Тем не менее другой кандидатуры в Коканде не нашлось, и потому Тажер полуофициально исполнял обязанности казенного раввина вплоть до окончательного выселения его из России летом 1914 года[1343].
В 1913 году, уже по инициативе само́й русской администрации Самаркандской области, бухарские евреи Катта-Кургана, Пейшамбе и Ходжента впервые выбрали свои духовные правления при синагогах (по одному правлению в каждом городе) – в составе казенного раввина, ученого еврея и старосты (габбая). На последнего были возложены обязанности казначея[1344].
В городах Туркестанского края до начала XX века, а во многих местах и позже вообще не было никаких раввинов. Обычно обязанности духовного раввина, представлявшего высший религиозный авторитет в этих городах, выполнял шойхет[1345] или талмид-хахам (буквально «ученик мудреца», иврит)[1346]. Вероятно, общий уровень их знаний был невысоким[1347]. Среди этих деятелей выделялся Йосеф Ходжаинов, прозванный бухарскими евреями Талмуди. С 1900 года и до своего нового отъезда в 1922 году в Палестину он считался духовным раввином бухарских евреев Самарканда[1348].
На просьбы бухарских евреев о разрешении пригласить раввинов из-за границы или хотя бы из Бухары русские администраторы отвечали отказами[1349]. Поэтому часто приглашенные бухарскими евреями из Палестины ученые евреи, учившие детей и исполнявшие обязанности раввинов, проживали в крае нелегально, меняя фамилии на бухарско-еврейские, и выдавали себя за подданных Бухары, чтобы получить разрешение у администрации на временное проживание в Туркестанском крае. Уроженец Иерусалима Яков Нисим Папула принял в Средней Азии фамилию Нисимов[1350]. О том, что раввин Казарновский принял в Туркестане фамилию Элиэзеров, уже говорилось. Если местная администрация находила раввина или учителя из Палестины, его выселяли, а пригласивших его бухарских евреев могли посадить в тюрьму[1351]. Дольше всех удалось задержаться в Туркестане раввину Тажеру, снискавшему у бухарских евреев большой авторитет своей общественной и религиозной деятельностью.
