Александр Север - Допросы сионских мудрецов. Мифы и личности мировой революции
Вышинский: Таким образом, вы были полностью осведомлены в деятельности этих террористических групп?
Радек: Конечно, как член центра, я был полностью осведомлен.
Вышинский: И вы были осведомлены о том, что идет практическая подготовка убийств?
Радек: О практической подготовке, собирании кадров, организации этих кадров, обучении этих кадров я знал, как соучастник троцкистско-зиновьевского блока, от начала его возникновения.
Вышинский: В том числе и как соучастник террористических актов, одним из которых явилось убийство Кирова?
Радек: В том числе и террористических актов, одним из которых явилось убийство Кирова.
Вышинский: Таким образом, можно считать установленным, что вы о терроре узнали от Мрачковского?
Радек: Да.
Вышинский: Это было до того, как вы получили письмо от Троцкого?
Радек: Это было после получения письма от Троцкого. Письмо от Троцкого было получено в феврале или марте 1932 года.
Вышинский: Если правильно говорят материалы предварительного следствия, то весною 1932 года вы были в Женеве?
Радек: Да.
Вышинский: В Женеве вы встречались с кем-либо и говорили на подобного рода темы?
Радек: В Женеве единственным троцкистом, с которым я имел встречу, был В. Ромм. Он мне привез письмо от Троцкого.
Вышинский: Что вам известно о террористической деятельности других групп?
Радек: Я знал в 1934 году о формировании группы под руководством Фридлянда. Заместитель Дрейцера Гаевский меня известил, что формируется группа серьезных людей, что она теперь не будет действовать, а это будет резерв на случай провала. Пятаков сказал о том, что украинский центр— он назвал Коцюбинского, Голубенко и, кажется, Логинова — формирует террористическую группу, которая будет действовать против руководителей коммунистической партии и советского правительства Украины.
Что касается сибирской группы, то Пятаков мне оказал, что она там формируется; как будто назвал при этом и фамилию Муралова.
Кроме этого он говорил, что в Туле возникла или возникает какая-то террористическая группа…
Вышинский: Пятаков назвал вам фамилии?
Радек: Он не назвал фамилий руководителей, но сказал, что эта группа связана с Дитятевой. Кроме того, мне значительно позже, в 1935 году, было известно о формировании Белобородовым группы в Ростове-на-Дону. Было также известно, что Мдивани сформировал группу. В 1936 году я узнал о зиновьевской группе, это была группа Закса-Гладнева, с которой был связан в Москве мой сотрудник Тивель.
* * *Далее государственный обвинитель задает подсудимому Радеку ряд вопросов о его связях с террористическими группами и, в частности, с группой Пригожина.
* * *Вышинский: Группа была создана вами?
Радек: Группа была создана Пригожиным.
Вышинский: Это был человек, посланный вами на это дело?
Радек: Человек, найденный мною для организации террористической группы. Я ему сказал: «Задача центра — сформировать в Ленинграде террористическую группу, подбери людей и покажи, как дело выглядит».
Вышинский: Кто же руководил Пригожиным в этой подготовительной работе?
Радек: Я, Радек.
Вышинский: С кем еще вы говорили о терроре?
Радек: Я говорил с членами центра, с которыми мне приходилось встречаться и с которыми я должен был разрешать известные вопросы.
Вышинский: Кого вы можете назвать?
Радек: Я называл Преображенского. Могу назвать, с кем был разговор в общей форме — со Смилгой.
Вышинский: А группа правых?
Радек: Само собою, я был с Бухариным связан.
Вышинский: Даже само собою понятно! Какие вы можете назвать конкретные факты о связях с группой правых?
Радек: У меня была связь только с Бухариным. Томского я видел только в 1933 году, когда он говорил в очень острой форме о внутрипартийном положении.
Вышинский: Какие у вас были разговоры с Бухариным?
Радек: Если это касается разговоров о терроре, то могу перечислить конкретно. Первый разговор был в июне или июле 1934 года, после перехода Бухарина для работы в редакцию «Известий». В это время мы с ним заговорили, как члены двух контактирующихся центров. Я его спросил: «Вы встали на террористический путь?». Он сказал: «Да». Когда я его спросил, кто руководит этим делом, то он сказал об Угланове и назвал себя, Бухарина. Во время разговора он мне сказал, что надо готовить кадры из академической молодежи. Технические и всякие другие конкретные вещи не были предметом разговора с нашей стороны. Мрачковский при встрече пытался поставить этот вопрос Бухарину, но Бухарин ему ответил: «Когда тебя назначат командующим всеми террористическими организациями, тогда тебе все на стол выложим».
Вышинский: Дальше какие у вас были разговоры?
Радек: Дальнейшие наши разговоры касались политических последствий убийства Кирова. Мы пришли к убеждению, что это убийство не дало тех результатов, которых от него могли ждать организаторы убийства. Оно не оправдало себя, не было ударом по ЦК, не вызвало сочувствия в народных массах, как рассчитывали троцкисты-зиновьевцы, а наоборот, дало объединение народных масс вокруг ЦК, оно привело к аресту большого количества зиновьевцев и троцкистов. Мы уже тогда сказали себе: или этот акт, как результат тактики единичного террора, требует окончания террористической акции, или он требует идти вперед к групповому террористическому акту.
Бухарин мне сообщил, что у них в центре многие думают, что было бы легкомыслием и малодушием на основе результатов убийства Кирова отказываться вообще от террора, что, наоборот, нужно перейти к планомерной, продуманной, серьезной борьбе, от партизанщины — к плановому террору. По этому вопросу я говорил в июле 1935 года и с Бухариным, и с Пятаковым, и с Сокольниковым.
Вышинский: Вы стояли за первую или за вторую систему террористической борьбы?
Радек: Я стоял за старую систему до момента, когда пришел к убеждению, что эта борьба вообще есть партизанщина. Потом я стоял за планомерную террористическую борьбу.
Вышинский: Придя к заключению о том, что необходимо перейти к групповому террору, вы приняли какие-либо меры к тому, чтобы эту борьбу организовать?
Радек: Принял. Поставил в июле 1935 года сначала перед Пятаковым, а после в разговоре перед Сокольниковым вопрос: мы продолжаем борьбу или ликвидируем ее?
Вышинский: Каков был ответ?
Радек: Ответ был: «Продолжаем». Тогда мы решили покончить с таким положением, когда никто не несет ответственности за террористическое дело. Мы решили вызвать Дрейцера, которого считали наиболее подходящим для руководства террористическими актами после ареста Мрачковского, с ним выяснить, что он полагает делать, и совместно выработать план.
Вышинский: Следовательно, раньше всего вы захотели объединить руководство террористическими группами?
Радек: Да.
Вышинский: И кого наметили в качестве руководителя?
Радек: Дрейцера.
Вышинский: Вы связались с ним?
Радек: Я Дрейцеру написал письмо, сам ехать к нему в Кривой Рог не мог. Проходит несколько месяцев, а от Дрейцера ответа нет; затем наступили новые события: декабрьская инструкция Троцкого, который поставил все вопросы во весь рост. Здесь уже шла речь не о плане, а гораздо шире.
Вышинский: В каком году это было?
Радек: В 1935 году. Я написал Дрейцеру письмо в категорической форме, что «к концу февраля, к началу марта, ты должен быть», и получил от него ответ: «Приеду».
Вышинский: Пока вы выясняли ваши силы, искали Дрейцера, все эти группы продолжали существовать, и действовать?
Радек: Они продолжали существовать и действовали.
Вышинский: Подсудимый Радек, сообщите, пожалуйста, суду о содержании вашей переписки с Троцким, касающейся вопросов, если можно так выразиться, внешней политики.
Радек: У меня было три письма Троцкого: в апреле 1934 года, в декабре 1935 года и в январе 1936 года. В письме от 1934 года Троцкий ставил вопрос так: приход к власти фашизма в Германии коренным образом меняет всю обстановку, он означает войну в ближайшей перспективе, войну неизбежную, тем более, что одновременно обостряется положение на
Дальнем Востоке. Троцкий не сомневается, что эта война приведет к поражению Советского Союза. Это поражение, писал он, создает реальную обстановку для прихода к власти блока, и из этого он делал вывод, что блок заинтересован в обострении столкновений. Троцкий указывал в этом письме, что он установил контакт с неким дальневосточным и неким среднеевропейским государствами и что он официозным кругам этих государств открыто сказал, что блок стоит на почве сделки с ними и готов на значительные уступки и экономического и территориального характера. Он требовал в письме, чтобы мы в Москве использовали возможность для подтверждения представителям соответствующих государств нашего согласия с этими его шагами. Содержание письма я сообщил Пятакову. Сокольников навестил меня в редакции «Известий» и сообщил мне содержание разговора между ним и г…
