Благочестивые размышления. (Об аде и рае, бесах и ангелах, грешниках и праведниках, и о путях ко спасению). - Иван Иванович Скворцов-Степанов
Бабушка рассказывала, что там постоянно поют райские птицы, цветут душистые цветы, никогда не бывает холода, ни жары, и очень много винограду и яблок. Это было очень приятно, но как-то слабо затрагивало воображение. Нехорошо попасть в когти к нечистым, — это было ясно, хотя мысль об аде не оказывала продолжительного действия. А вот отношение к раю было почти равнодушным, и мысль о нём вызывала в глубине души некоторую скуку, хотя в этом было боязно признаться. Во сне я, кажется, ни разу ее попадал ни в ад, ни в рай. В бабушке сказывалась обычная старческая ворчливость, но не было стремления действительно напугать маня.
Еще я знал от бабушки, что чистые душеньки детей, если только они умерли крещеными, все покапают в рай. Когда я стал побольше, меня удивляло жестокосердие родителей, которые лечат заболевших детишек, и, следовательно, отдаляют переселение их душ в райские обители А может быть, и совсем лишают их райского блаженства. Кто знает, не вырастут ли они сорванцами, буянами, ругателями?
Бабушка много рассказывала мне о дьявольских проделках. Я любил слушать эти рассказы. И в настоящее время нахожу, что они, были очень занимательны. Но теперь я знаю, что бабушка их не выдумывала, а взяла из житий святых. Хотя многое и перемешала и перепутала.
II
Первые христиане живее и ярче представляли себе блаженство в райских селениях. Эти селения они помещали на земле, которая со вторым пришествием должна очиститься от греха и превратиться в рай.
Ириней, один из христианских учителей во втором веке, писал: «Придет время, когда будет расти виноград каждый куст из десяти тысяч лоз, каждая лоза с десятью тысячами больших побегов, каждый побег с десятью тысячами ветвей, каждая ветвь с десятью тысячами гроздьев, в каждом из гроздьев по десяти тысяч ягод, и в каждой ягоде сока на двадцать ведер вина. Молодые девушки будут развлекаться в обществе юношей; старцы будут пользоваться такими же правами, и их печали рассеются среди удовольствий.
Преследуемые Римской империей, претерпевая страшные пытки, мученики укрепляли себя не столько мыслями об адских муках за отпадение, сколько мыслями о вечном блаженстве за верность своей вере. Они переносили «врем иные» муки, они добровольно отрекались в «этой жизни» от всех наслаждений, от всяких удобств, чтобы сподобиться за то радостей «будущей» жизни, которая должна была наступить для них в самом непродолжительном времени, — пожалуй, раньше, чем успеют истлеть их тела.
Несколько раз назначались сроки «конца мира» и «второго пришествия», после которого для воскресших праведников начнется новая, блаженная жизнь. Уверенность в близости страшного суда была настолько яркая, что откладывались все попечения о земном.
Предсказания не оправдались. Приходилось все истолковывать по-другому. В то же время среди учителей христианства появилось много людей, знакомых с римскими и греческими писателями. Они отвергали грубые, чувственные представления о рае. Они начали говорить, что райское блаженство в «лицезрении», в «созерцании» божества. Или же говорили, что никому, кроме ангелов и особо избранных святых, не дано видеть бога. Блаженство - просто в близости к божеству.
Рай — не продолжение земной жизни, а совершенно новая жизнь. И находится он не на земле, а где-то там, далеко и высоко на небесах.
Но о таком бесцветном и бесплотном рае говорили только ученые люди, сделавшиеся христианами. Для широкой массы верующих рай оставался цветущим садом, переполненным виноградниками и яблонями, и звенящим от пения птиц и ангелов. С такими представлениями о рае жили и умирали многие святые, с такими представлениями о нем шли на страдания и казнь многие мученики.
Но в таком рае уже не было привлекательности и заманчивости прежнего рая, от которого ждали самых чувственных наслаждений. Из-за него трудно было бы обрекать себя на жизненные лишения. Поведение спасающихся людей все больше начало определяться мыслью об аде и его страшных жителях. Спасающиеся бежали в пустыни, заключали себя в пещеры, обрекали на пожизненное стояние на каменном столбе («столпники») для того, чтобы избавить себя от адских мучений. У них не было стремления к добру, они были глубоко равнодушны к своим ближним, — они боялись их потому, что «ближние» несут с собою бесовские искушения. У них в сущности не было ненависти к злу: у них оставался почти только страх перед адом. Работы для ближних они не знали и не признавали. Вся их жизнь, все их помыслы были заняты борьбой с греховностью собственной природы и благочестивыми «упражнениями», задача которых - свое личное спасение.
Запугивая меня раскаленною сковородкой, бабушка применяла воспитательные приемы, давным-давно усвоенные христианством и многими другими религиями.
III
Но что такое ад? Где он находится, и как о нем узнали?
Около 250 года нашего летоисчисления во время одного из гонений на христиан в Смирне был схвачен христианский пресвитер (священник) Пионий (церковь чтит память этого своего святого 11 марта). От него и других христиан, арестованных вместе с ним, требовали, чтобы они принесли жертвы языческим богам. В ответ на это Пионий обличал пагубные заблуждения язычников и между прочим говорил:
«Вспомните об извержении горы Этны и потоплении острова Сицилии. Если же это кажется вам далеко от вас, то подумайте о теплых водах, выходящих из земли: почему они нагреваются и бывают горячи? Не от огня ли, приготовленного для грешников внутри земли? Отсюда мы узнаем, что будет суд миру и казнь огнем для грешников от бога» (Миней Четьи. Книга 7. М. 1906. Стр. 241—2).
Итак, то, что современные люди считают огнедышащими горами (вулканами), то для святого Пиония представлялась отдушинами в ад. С развитием горного дела люди дознались, отчего происходят землетрясения и извержения огнедышащих гор. Они узнали, что внутри земли такой большой жар, что все камни могут расплавиться от него и превратиться в огненную жидкость (в лаву). Они в конце концов поняли, что раньше и на поверхности Земли был такой же жар, и что вся она кипела и клокотала от этого жара. Земля вся насквозь была тогда огненным адом. Но эта теплота с течением времени улетучивалась, и земля стала постепенно покрываться твердою коркой. Только на огромной глубине еще сохранилась
