Корабли и сражения - Герман Владимирович Смирнов
Спущенный на воду в 1865 году «Беллерофон» настолько превосходил «Глуар» и подобные ему броненосцы, что известная лондонская газета «Таймс» с восторгом писала:
«Из всей своры отечественных броненосцев «Беллерофон» будет походить на гончую собаку, способную ворваться в неприятельскую гавань и либо разбить вражеский флот, если он на якоре, либо выгнать его в море».
За «Беллерофоном» последовало в разных странах еще несколько казематных броненосцев, среди которых были корабли с двухдечными казематами, но дальнейшему развитию этого направления положил конец громкий успех «Монитора»...
Как инженер, занятый постройкой кораблей для флота, претендующего на господство на океанских просторах, Рид прекрасно понимал: корабли, блеснувшие в прибрежных операциях, могут оказаться никуда не годными в штормовом океане. Его не убеждали успешные переходы монитора «Миантономо» через Атлантику и монитора «Монаднок» через Магелланов пролив вокруг Южной Америки. Ему был известен трагический список мониторов, затонувших в течение нескольких минут по самым ничтожным причинам: из-за не замеченной вовремя течи; из-за волны, вкатившейся в открытый люк; из-за незначительного повреждения корпуса при столкновении. Он знал и о гибели известного нам «Монитора», затонувшего в 1862 году во время шторма у мыса Гаттерас. Неуязвимый для вражеских ядер, этот корабль оказался беззащитным перед штормовой погодой из-за недостаточной мореходности.
Столь вопиющее расхождение в оценке мониторов объясняется просто. Американцев, в годы гражданской войны заинтересованных в защите прибрежной зоны, мало волновала мореходность и дальность плавания кораблей; им была важнее мощность орудий, толщина брони, надежность машин. Англичане же, заинтересованные в кораблях для действий в океане, в первую очередь заботились как раз о мореходности и дальности плавания. По этой-то причине опыт Крымской войны породил в Европе мореходные батарейные и казематные броненосцы, а опыт гражданской войны в Америке — башенные броненосцы береговой обороны. Дальнейшее развитие мореходного броненосца требовало совмещения в единой конструкции достоинств американских башенных мониторов и европейских броненосных фрегатов. Но первые попытки такого совмещения оказались, увы, трагическими...
В 1863 году английский морской офицер Кольз изобрел удачную конструкцию орудийной башни, и это подало ему мысль спроектировать мореходный броненосец, в котором совмещались бы достоинства башен и низкого борта монитора с полным парусным вооружением фрегата. Чтобы башенные орудия могли вести огонь, не повреждая собственного рангоута, Кольз разработал трехногие мачты, освободившие артиллерийскую палубу от тросов и вант. Рид возражал против совмещения несовместимого и говорил, что такой корабль погибнет при первом же шквале. Но Кольз сумел настоять на своем решении, и созданный по его проекту башенный рангоутный броненосец «Кептен» в 1870 году вступил в строй. А ровно через год внезапно налетевший шквал в мгновение ока погубил это злосчастное сооружение вместе с самим изобретателем и почти всей командой...
Глядя на эти события с исторической дистанции, мы видим, в чем были правы, а в чем нет главные участники этого необычного спора. Заслуга Кольза — пропаганда башенной артиллерии. Вклад Эриксона — отказ от парусного вооружения. Достижение Рида — осознание важности высокого борта, а следовательно, остойчивости для мореходного корабля. Следующий шаг от бортового броненосца к мореходному линейному кораблю без парусов довелось сделать знаменитому русскому кораблестроителю адмиралу А. Попову, тому самому, которого писатель К. Станюкович называл «беспокойным адмиралом»...
Пылкие сторонники монитора иногда сравнивали этот корабль со слоном, который, «переправляясь через реки, погружаясь своим корпусом ниже поверхности воды, своим поднятым хоботом сообщается с воздухом. В мониторе это сообщение с воздухом производится через вентиляторную трубу и через башни». Мы уже знаем, что такое сообщение далеко не всегда было надежно, и время от времени из вентиляционных труб и башен вместо воздуха начинала хлестать внутрь корабля морская вода. В 1865 году на заседании Русского технического общества А. Попов предложил идею брустверного монитора, которая, образно говоря, позволила удлинить хобот слона. У таких кораблей, как и у американских мониторов, был относительно низкий борт, но башни, люки, дымовые и вентиляционные трубы ограждались со всех сторон бронированным бруствером, который возвышался на 1,5–2 метра над поверхностью воды, избавляя порты, люки и трубы от опасного соседства с морскими волнами.
В 1867 году морское ведомство объявило конкурс на проект мореходного броненосца, способного подолгу находиться в океане и превосходящего по артиллерии и бронированию все современные ему зарубежные броненосные корабли. Лучшим был признан проект А. Попова, и через два года на Галерном островке в Петербурге заложили первый брустверный монитор «Пётр Великий». В конструкции этого корабля было много новинок, обогативших мировое кораблестроение. Так, благодаря малой высоте борта, удалось закрыть усиленной броней всю надводную часть корабля. В середине возвышался броневой бруствер с двумя двухорудийными башнями главного калибра, ширина которого равнялась ширине корпуса. Семь водонепроницаемых переборок обеспечивали непотопляемость корабля.
Спущенный на воду в 1872 году «Пётр Великий» произвел большое впечатление в военно-морских кругах. Английские специалисты, решившие выявить сильнейший в мире броненосец тех лет, поставили на первое место «Петра Великого», предпочтя его брустверному монитору «Девастейшн», спроектированному Э. Ридом. И действительно, русский корабль превосходил своего британского соперника и по мощи вооружения, и по бронированию, и по мореходности. Правда, превосходство английской промышленности сказалось в быстроте постройки: заложенный позднее «Петра Великого» «Девастейшн» вступил в строй на три года раньше. Но, по мнению советского специалиста В. Арбузова, «отсталость наших судостроительных заводов от английских в целом не влияла на инженерно-конструкторскую мысль в русском флоте, которая в тот период шла на одном уровне, а порой и опережая взгляды специалистов первой морской державы».
Превосходя казематные броненосцы по толщине брони, углам обстрела и совершенству орудийных установок, брустверные мониторы достаточно низко сидели в воде и были лишены такого сомнительного достоинства, как парусное вооружение. Вот почему преемнику Рида на посту главного кораблестроителя британского флота Н. Барнаби пришлось выслушать немало обидных слов в адрес спроектированного им цитадельного броненосца «Инфлексибл».
Создается впечатление, будто Барнаби специально задался целью сделать все наоборот по сравнению с тем, что было принято на брустверных мониторах. Башни с носа и с кормы он переместил в середину корпуса, да еще сдвинул их в разные стороны от диаметральной плоскости. Если верхняя палуба брустверных мониторов располагалась ниже орудийных башен, то на «Инфлексибл» надстройки в носу и в корме поддерживали палубу, поднятую выше башен. Если Попов и Рид полностью отказались от парусов, то Барнаби снова вернулся к ним: правда, они снимались с началом боевых действий. Однако при внимательном рассмотрении нетрудно убедиться, что все эти нелепости были отражением кризиса бронирования, разразившегося в кораблестроении в начале 1880-х годов.
В начале
