Робер Гайар - Мария, Владычица островов
- Минуточку! - сказал он ледяным тоном.
Тюрло не менее проворно вскочил. От его высокомерной улыбки не осталось и следа. Но он все же попытался сделать вид, что ничего не произошло, и воскликнул:
- Что все это значит, дю Парке? Вы что, сошли с ума?
Все его попытки освободить руку, которую Жак сжал, будто тисками, были тщетны. Они стояли, глядя друг на друга с вызовом, но, хотя лица их были враждебными, все же старались не производить много шума. Вокруг уже собиралась толпа, и, хотя один из игроков пытался уверить всех, что ничего не случилось, никто и не собирался расходиться - слишком очевидно было, что это не так.
Совершенно выбитый из седла, Пьер был не в состоянии что-либо говорить или делать. Жак тихо произнес, предназначая свои слова одному лишь Тюрло:
- Я советую вам покинуть этот стол и вообще этот дом. Вы слишком долго испытывали судьбу. Если хотите избежать скандала, вам лучше уйти.
Вместо того чтобы последовать его совету, виконт встрепенулся и вновь предпринял попытку освободиться, но она оказалась не более успешной, чем раньше. Это окончательно вывело его из себя и, вспыхнув от стыда и гнева, он закричал:
- Я понял, это у вас семейное! Около трех часов назад юнец Водрок жульничал за этим столом, а теперь вы пытаетесь переложить вину на меня. Господа, прошу вас, обыщите его карманы. Ручаюсь, что вы найдете там припрятанные карты.
Тогда дю Парке, перекрывая шум, объявил голосом, не терпящим возражений:
- Пожалуйста, одну минуту! На столе ничего не трогать. Сейчас кто-нибудь сосчитает карты. Кому можно доверить подсчет?
Он заметил, что к ним приближается Фуке; старик был вне себя омраченным вечером. Жак спокойно обратился к нему:
- Сударь, вы пользуетесь всеобщим уважением и доверием. Не будете ли вы так любезны сосчитать розданные карты?
Фуке неохотно подошел к столу. Привычным движением он перемешал карты, и, пока он считал их вслух одну за другой, за ним следили многие пары глаз. Все это время Жак не отпускал руку Тюрло.
- Двести восемь! - сказал Фуке, заканчив счет.
- Отлично! - воскликнул Жак. - Все на месте. А теперь, господа, взгляните на это!
Без видимых усилий он вывернул за запястье руку виконта и раскрыл его ладонь. Там, словно выставленная на обозрение, лежала карта. После нескольких восклицаний, впрочем быстро умолкших, наступила тягостная тишина.
Фуке подошел к Жаку, уже выпустившему руку Тюрло, и тихо сказал:
- Пожалуйста, дю Парке! Я не хочу никакого скандала, особенно с виконтом!
- Хорошо, - так же тихо ответил Жак, - вам придется вывести его из-за стола. Я обязуюсь проследить, чтобы в этом доме больше не было и ноги моего брата, при условии, что Тюрло тоже исчезнет. Более того, я готов закрыть глаза на его посягательства в адрес нашей семьи, и уверен, что ни одна душа не поверила этому типу, уверявшему, что мой брат жульничает.
Фуке повернулся к виконту:
- Вы поняли, Тюрло? Ваша карьера здесь окончена.
Тюрло уже овладел собой и испытующе уставился на Жака.
- Не совсем, - сказал он. - Я вынужден потребовать сатисфакции у этого господина.
- К вашим услугам.
- На рассвете, на Пре-о-Клер.*
Париж еще спал, когда Водрок и дю Парке, покинув улицу л'Абриссель, пошли по направлению к Пре-о-Клер.
Достигнув его, они целенаправленно двинулись к развалинам, служившим обычным местом проведения дуэлей. Еще издали они с облегчением обнаружили, что виконт не прибыл.
Однако они оказались не первыми, потому что пройдя чуть дальше вдоль древних стен, покрытых плющом и лишайником, увидели фигуру, которой сперва не заметили. Это был их старый знакомый, шевалье д'Агийяр. Он вышел им навстречу и поздоровался таким широким жестом, что шляпа его коснулась земли. Жак и Пьер ответили на его приветствие.
- Дю Парке, - сказал шевалье, - мне безмерно жаль, что приходится встречаться с вами при таких обстоятельствах. Час назад Тюрло попросил меня быть его секундантом.
Поежившись от утренней прохлады, трое мужчин вернулись к разрушенному строению и прошли под огромную арку. Восходящее солнце немного рассеяло серую промозглость утра и высветило детали старинного здания, но все же было еще холодно, и, несмотря на теплые плащи, всех троих знобило. Чтобы хоть как-то согреться, они прохаживались туда-сюда, совершенно не расположенные к беседе.
Дю Парке, задумчивый, не выказывал ни испуга, ни даже волнения. Конечно, он размышлял о возможных последствиях дуэли. Подобные стычки были формально запрещены, так как Ришелье считал, что от них редеет самый цвет французской аристократии. Жак не пытался обмануть себя: он понимал, что Тюрло будет драться до конца. Если виконт умрет, то он, дю Парке, будет вынужден бежать. А его брата и д'Агийяра при любом исходе ждут серьезные неприятности за то, что были секундантами, а, следовательно, сообщниками в убийстве.
Шевалье было явно не по себе. Его дружба с виконтом ничуть не умаляла уважения к братьям Диэлям, и, как он уже признался, его не радовала роль секунданта их врага. Кроме того, он не имел ни малейшего понятия о причине дуэли, а спрашивать об этом у дю Парке не решился.
Солнце уже совсем встало, когда на лугу появился Тюрло и направил к ним свою лошадь. Чтобы продемонстрировать презрение, братья нарочито отвернулись. Виконт остановился, резко дернув поводья, ловко спешился и крикнул:
- Доброе утро, д'Агийяр. Спасибо, что пришли, и извините, что побеспокоил вас ночью. Я постараюсь вас не задержать.
- Я не спешу, - сказал шевалье, - и, думаю, дю Парке тоже.
Жак тут же повернулся к нему:
- Вот здесь вы ошибаетесь, - сказал он, - у меня сегодня масса дел. Будет лучше, если мы быстрее покончим с этим.
Расстегнув накидку, Тюрло положил ее на камни. Как и обычно, на лице его была гадкая улыбка. Голосом, наполненным самого едкого сарказма, он заметил:
- Не следовало назначать свиданий, на которые вы, возможно, не в состоянии будете прийти.
Жак пожал плечами вместо ответа, отошел и достал шпагу; он проверил гибкость своего оружия, согнув его, а затем заставив пружинисто задрожать, сверкая лезвием.
Тюрло смотрел на него, презрительно усмехаясь. Он поочередно разогревал мышцы. Голенища сапог болтались, хлопая его по икрам. Затем он расстегнул камзол и, сняв его, протянул д'Агийяру. На нем осталась лишь вышитая рубашка, украшенная тонким кружевом. В глубоком вырезе взору открылись трепещущие мускулы его груди, обильно поросшей темными волосами.
Тюрло вздрогнул от холода и громко засмеялся:
- Я буду действовать быстро... но не вам в угоду, сударь, а лишь потому, что замерз. - И добавил насмешливо: - Что касается вас, дю Парке, вы-то через час совсем околеете!
Он тоже достал свою шпагу и, как и Жак, проверил лезвие, ткнув им в носок сапога.
Жак по-прежнему не произнес ни слова. Он был готов начать защищаться. Внезапно он вспомнил лицо Марии, которое еще больше выигрывало от тонко нанесенной косметики и казалось необыкновенно изысканным. Внутри у него все сжалось, но это не был страх. Жак не боялся смерти; он ___________________________________________
*Излюбленное место для дуэлей. Располагалось напротив Лувра, между улицей Малых августинцев и улицей Бак.
боялся, что не сможет сдержать данное Марии слово. Что она подумает, если он не придет в игральный дом? Увидит ли он ее когда-нибудь еще? Неужели она вскоре его забудет? И, если он не помешает, неужели она выйдет замуж за своего престарелого жениха? Но вскоре все его внимание сосредоточилось на одном - как убить стоящего перед ним человека с ухмыляющейся физиономией.
Все это время секунданты, д'Агийяр и Водрок, вполголоса совещались, и теперь окончательно разрешили все вопросы ведения дуэли. Шевалье подошел и встал между соперниками. Будто во сне, дю Парке услышал, как он хлопнул в ладоши и крикнул:
- К бою, господа!
И тут же звякнули шпаги.
Глава пятая
ПУСТЫЕ МЕЧТАНИЯ
Жак ле Шено де Сент-Андре был владельцем роскошного особняка недалеко от порта Сент-Мишель. Звание главного интенданта позволило ему накопить огромное состояние и заполнить свой дом ценностями, привезенными со всех концов земли. Он получал деньги от сделок с купцами, придворными и даже с испанскими пиратами, но, несмотря на несметное богатство, его тщеславие все еще не было удовлетворено.
Всю дорогу, пока они возвращались в тот вечер в особняк в Сент-Мишеле, Мария не проронила ни слова. Последние несколько часов казались ей сном.
Этого не могло случиться в реальной жизни, такое бывает только в снах и сказках. Раньше она думала, что свадьба с Сент-Андре - это и есть сказка, но теперь в ее жизнь вновь ворвался Жак. Не успела судьба выйти на новый, возможно, неверный виток, как неожиданное появление Жака открыло другие перспективы.
По крайней мере, так казалось до тех пор, пока она не стала свидетелем ссоры между виконтом и дю Парке. Она с ужасом поняла, что теперь все ее надежды разбиты, потому что о фехтовальном мастерстве Тюрло ходили легенды, и вряд ли этот опытный дуэлянт, прослывший непобедимым, оставит Жаку жизнь. От этой мысли ей захотелось кричать. Земля уходила из-под ног, и, чтобы не упасть, ей пришлось опереться на руку Сент-Андре. Он помог ей сесть в карету, где она в изнеможении откинулась на сиденье, бессильная что-либо говорить.
