Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья.
Так начинался первый наш академик. В деревенском музее любовно собраны свидетельства всех деяний великого земляка. Сегодня даже просто перечислить все сделанное великим человеком представляет немалую трудность. Он был первым нашим поэтом и первым физиком.
Он был великим знатоком российского языка, в основе нынешней нашей грамматики лежит «Грамматика» Ломоносова. Он был химиком, астрономом, механиком и художником. Ему принадлежат большие труды по здравоохранению, географии, минералогии, картографии и философии. Книга Ломоносова «Древняя российская история» была первым печатным трудом по русской истории и первым учебником. Он первый указал на возможность пройти на Восток северными морями. Во время наблюдения за Венерой он предположил существование на ней атмосферы… Если искать сравнения, то место «архангельскому мужику» — в ряду титанов эпохи Возрождения. Тот же неукротимый характер и страсть к познанию, та же разносторонность, та же ученость.
Есть у Ломоносова еще три достоинства, особенно близкие сердцу русского человека. Ломоносов был верным и преданным сыном России. И был он высоким гражданином Отечества.
«Умел за себя постоять и не дорожить покровительством своих меценатов, ни своим благосостоянием, когда дело шло о его чести или о торжестве его любимых идей. Послушайте, как пишет он… Шувалову, председателю муз, высокому своему патрону, который вздумал было над ним шутить: «Я, ваше высокопревосходительство, не только у вельмож, но ниже у господа моего бога, дураком быть не хочу». Эти строчки мы находим у Пушкина, который высоко чтил Ломоносова и которому, кстати, принадлежит крылатое слово: «Он был первым нашим университетом».
И особая наша гордость: «Университет» начинался в мужицкой избе. Наукой давно взвешена значимость свершенного Ломоносовым.
Не каждый из нас посвящен в подробности его трудов. Но каждому со школьных уроков известен великий путь от деревенской избы к высотам науки, поэзии и гражданственности. Во все времена выбирая дороги, люди оглядываются, ищут примера. Большое дело — оглянувшись, увидеть фигуру великого россиянина.
В нынешней деревне на берегу Курополки напрасно искать следы времен Ломоносова. Может быть, только старая кирпичная церковь и древняя вода в пруду помнят, каким вырастал сын у зверобоя и рыболова Василия Ломоносова. Деревня совсем не похожа на пять занесенных снегами домиков, которые видишь в музее. Над домами, как и везде, — антенны телевизоров. Раскисшую от весеннего солнца дорогу то и дело приходится уступать то трактору «Беларусь», то «газику». Девчонку, как в городе, увидишь в узких «брючатах».
Каких-нибудь старых обычаев я не заметил. И только если идти не спеша по скрипящему деревянному тротуарчику по улице вдоль реки, замечаешь лодки на берегу, рубленые закоптелые баньки, поленницы наколотых дров, плетенные из хвороста рыболовные снасти, резные наличники, предполагаешь: таким это могло быть и при нем.
В деревне сейчас сто четыре двора. Девяносто жилых домов. Остальное: почта, маслозавод, интернат, библиотека, столовая, магазин, фабрика.
Я зашел на фабрику. Обычный, чуть выше остальных дом. Жужжат «бормашины». Десятка два людей резали из кости фигурки зверей, шкатулки, корабли. Славное и очень древнее деревенское ремесло. В России сохранились, кажется, только две такие мастерские. В Тобольске и тут, в Ломоносове. Маленькая справка о ломоносовских косторезах. Тут начинал свой путь знаменитый российский скульптор Федот Шубин.
Изделиями косторезов гордятся многие большие музеи. На днях в Монреаль отправлена большая партия новых работ. Изящные изделия имеют хороший спрос, но славному промыслу, кажется, грозит оскудение — моржовой кости почти не стало, бивни мамонта попадаются редко, приходится покупать слоновую кость за границей, а это не то же самое, что иметь свое сырье под рукой. А было бы жалко утерять идущее из веков мастерство…
В мастерской работает примерно треть взрослых жителей Ломоносова. Остальные — в колхозе. Знаменитая порода коров «холмогорка» выведена в этих местах. Я спросил у председателя, как доятся «холмогорки» на своей родине. Оказалось: порода породой, а молоко все-таки у коровы на языке. Колхоз в здешних местах именуется средним, хотя его покупкам последних лет можно и позавидовать: четырнадцать тракторов, пять автомобилей, три комбайна…
Главная забота у председателя — люди. — После окончания школы все норовят в город. Есть пример — Ломоносов, попробуй держать, — улыбается председатель. — Есть кандидаты наук, преподаватели, медики…
Трудная задача у председателя. С одной стороны, и похвалиться не грех: вот, мол, наши куда пошли… А с другой стороны — хозяйство. Благополучие деревни зависит от тех, кто мимо памятника ходит сегодня в школу…
А есть ли сегодня в деревне фамилия Ломоносов? Оказалось, нет. И не было с тех пор, как ушел в Москву Михаил и умер его отец Василий Дорофеевич. А чтят ли память? Чтят. Колхоз называется именем Ломоносова, школа имени Ломоносова. Портрет земляка в белом завитом парике висит в правлении рядом с портретом Ленина.
Мальчишки, с которыми я познакомился около школы, очень толково и не без гордости рассказали гостю о земляке.
Подсчитано: в разных местах живет более сотни дальних родственников Ломоносова.
В самой деревне живет только один из них: Лопатин Дмитрий Михайлович. Мне о нем рассказали еще в Архангельске: «Обязательно попроси показать медаль, она у него всегда в кармане». Старику без года девяносто. Белобородый. Моргает слезящимися глазами и сразу же после двух слов знакомства лезет в карман.
— Медаль, дедушка?
— Медаль! — радостно сообщает старик. — Я родня ему…
Старик долго служил почтальоном.
В 61-м году, когда справляли юбилей Ломоносова, ему определили пенсию и в связи с родством подарили юбилейную медаль с изображением предка.
Медаль, кажется, продлила старику жизнь. Счастлив. С удовольствием сидит в президиумах, ходит на пионерские сборы…
Я уезжал из деревни по весенней распутице. В этом году необычно рано пришла весна на Двину. На ветках сидели скворцы. На проталине молодые земляки
Ломоносова гоняли футбольный мяч. Я сделал порядочно снимков в деревне. Уже в редакции разложив их, выбрал вот этот. Над рекой возле лодок стоит мальчишка. Стоит и глядит туда, где с горизонтом сливаются красные прибрежные ивняки. Я подумал: может быть, вот так же и даже на этом месте стоял и Михаил Ломоносов. И подумал еще: сколько у нас деревень и сколько растет мальчишек. И среди мальчишек есть где-то, растет пока еще неведомый никому Ломоносов.
Где-то в какой-то российской деревне растет сегодня пока еще неведомый никому Ломоносов.
Потомок Ломоносова Лопаткин Дмитрий Михайлович. Самое дорогое, что осталось у старика, — медаль с изображением предка.
Фото автора. 6 апреля 1967 г.
Березовый сок
В полях уже черным-черно. Я подумал: и в лесу уже можно ходить. Но ошибся. Лес еще забит снегом. Снег рыхлый, в черных соринках, свищах. Ноги не держит, и следы сейчас же наполняются темной водой. Решимости пройтись по своей зимней лыжне хватило на сотню шагов.
Верхушка у снежных пластов уже съедена солнцем и весенним туманом. Все, что за долгую зиму увязало в снегу, лежит снаружи. Кольцо от палки, чья-то варежка, растрепанное мышиное гнездо… Тяжело идти. Стараясь попадать в свои же следы, возвращаюсь к дороге. Дорога сухая и звенит под колесами. От машинного тепла придорожная полоса леса уже без снега — лужи и струйки пара между березами. Подсыхают припечатанные к земле снегами прошлогодние листья. Почти сплошь проталины покрыты рыхлыми бугорками перемолотой кротами земли. И уже кое-где на самых теплых местах пробились сквозь листья зеленые гвоздики первой травы.
В гуле машин на дороге я вдруг услышал песню. Зеленый фургон катил по асфальту, и песню не очень умело, но громко и радостно пел шофер. Милиционеры не любят поющих шоферов… Так и есть, останавливает. Козырнул, наклонился в кабину… Нет, ничего, пошел зеленый фургон. Весна! Сам милиционер, улучив минуту, прыгнул на кочку посреди лужи, ломает побеги ивы. Оглядев в вытянутой руке букет, милиционер несет его к мотоциклу…
Весна голосов. Пригибаясь, ошалело кричит на телеграфном столбе ворона. Над лесной прогалиной трепещет, заливается жаворонок.
В светлых березняках — теньканье, посвисты, невнятное щебетание. Под снегом в лощине течет, булькает вода. Сорока летит над лесом и держит в клюве непомерно тяжелый для нее прутик березы…
Я присел на пенек закусить… Даже маленький остаток хлеба всегда совестно бросить.
