Артур Конан-Дойль - Романтические рассказы
- Мое сердце полно радости, сэр, - сказала она. - Божья воля, что я не могу видеть моего Джонни, но я могу представлять его себе так же ясно, как если бы он был перед моими глазами. Теперь встаньте, Джон, и я покажу джентльмену, как хорошо я помню вас. Ростом он будет до второй полки; прям, как стрела, его лицо смугло, а его глаза светлы и ясны. Его волосы почти черны и усы также. Я не удивилась бы, если бы узнала, что у него в настоящее время есть также бакенбарды. Теперь, сэр, не думаете ли вы, что я могу обойтись без зрения?
Священник выслушал ее описание и, посмотрел на изнуренного, седовласого человека, стоявшего перед ним, не зная, смеяться ему или плакать.
К счастью, все кончилось благополучно. Был ли то естественный ход болезни, возвращение Джона подействовало ли благоприятно на ее течение, достоверно только то, что начиная с этого дня, здоровье Мэри стало постепенно улучшаться, пока она совершенно не выздоровела.
- Мы не будем венчаться потихоньку, - решительно говорил Джон, - а то как будто мы стыдимся того, что сделаем, как будто бы мы не имеем большего права венчаться, чем кто бы то ни был в приходе.
Итак, было сделано церковное оглашение и три раза объявлено, что Джон Хёксфорд, холостяк, и Мария Хаудлен, девица, намереваются сочетаться браком, и так как никто не представил возражений, то они были надлежащим образом обвенчаны.
- Мы, может быть, не очень долго будем жить в этом мире, - сказал старый Джон, - но по крайней мере мы спокойно перейдем в другой мир.
Доля Джона в Квебекском предприятии была ликвидирована, и это дало повод к возбуждению весьма интересного юридического вопроса, мог ли он, зная, что его имя Хёксфорд все-таки подписаться именем Харди, как это было необходимо для окончания дела. Было решено, однако же, что если он представит двух достойных доверия свидетелей своего тождества, то все обойдется, так что имущество было реализовано и дало в результате весьма приличное состояние. Часть его Джон употребил на постройку красной виллы как раз за Бриспортом, и сердце собственника на набережной террасы подпрыгнуло от радости, когда он узнал, что коттедж будет, наконец, покинут и не будет больше нарушать симметрию и ослаблять эффекта ряда аристократических домов.
И там, в этом уютном новом доме, сидя на лужайке в летнее время и у камина в зимнее, эта достойная старая чета продолжала жить много лет невинно и счастливо, как двое детей. Те, кто знал их хорошо, говорят, что никогда между ними не было и тени несогласия, и что любовь, которая горела в их старых сердцах, была так же высока и священна, как любовь любой молодой четы, которая когда-либо стояла у алтаря. И по всей окрестной стране, всякому, кто, будь он мужчина или женщина, был в горе и изнемогал в борьбе с тяжелыми обстоятельствами, стоило только пойти на виллу, и он получал помощь и то сочувствие, которое более ценно, чем сама помощь. Так что, когда, наконец, Джон и Мэри, достигнув преклонного возраста, заснули навеки, один через несколько часов после другой, между оплакивавшими их были все бедные, нуждающиеся и одинокие люди прихода, которые, разговаривая о горестях, которые оба они перенесли так мужественно, приучались к мысли, что их собственные несчастья также только преходящие вещи, и что вера и правда получат вознаграждение в этом или в будущем мире.
Ссора
Буря начинается легким движением воздуха, чуть заметным дуновением ветерка. Затем ветерок свежеет, усиливается, превращается в крепкий ветер, доходит до силы шторма; наконец, начинает слабеть, проходя снова те же ступени, только в обратном порядке - шторм, крепкий ветер, свежий ветер, и легкое движение воздуха - чуть заметное дуновение ветерка.
Виноват во всем был Франк. Он в этот день измучился над работой и над денежными вопросами, что нередко бывает с молодыми людьми, амбиции которых оцениваются четырьмя стами фунтов ежегодного дохода. А у него имелись еще кроме того нервы. Будь Франк идеальным человеком, это обстоятельство не имело бы значения.
В самом деле, умение управлять тончайшими нитями нервов, умение заставить их повиноваться вам и разуму - это умение есть неотъемлемое свойство идеального мужчины. Это есть высшая победа духа над материей, победный венок героя. Но увы, Франк был далек от господства над своей душой. Он был нервен и легко выходил из себя.
Его нельзя было обвинять за нервную слабость, но читать вслух книгу, переполненную невозможно запутанными фразами, - от этого-то он во всяком случае мог бы удержаться. Если женщина любит мужчину, он может читать ей "Энциклопедический Словарь" хоть с конца - она будет сидеть у его ног и слушать часами, и просить еще и еще. Но мужчина не должен выказывать при этом своего превосходства над ней. Франку лучше всего было бы воздержаться от чтения "Оснований Восточной Церкви" немедленно же после ужина; а если уж ему так хотелось читать, он должен был приготовиться быть снисходительным.
"Бежав от роскоши и соблазнов Александрии, благородный юноша направил свои стопы в мрачные скалистые окрестности Фив, где жил несколько лет анахоретом". Такова была фраза, которая послужила яблоком раздора.
- Что такое анахорет, Мод? - спросил Франк.
Эти глупейшие вопросы! Как будто значение этого слова было Бог весть как важно.
Мод улыбнулась мужу, но в глазах ее показалось тревожное выражение.
- У вас нет ни капли здравого смысла, Франк, - сказала она.
- Отвечайте же, дорогая. Что оно значит, это слово?
- Ну, а как вы объясняете его?
- Нет, нет, Мод, это не пройдет. Вы, право, должны были бы знать это слово?
- Почем вы знаете, что я не знаю его?
- Коли так - что оно значит?..
- О, читайте дальше!
- Нет, сперва вы ответите мне.
- Отвечу - что? Вы в самом деле становитесь невозможны.
- Что такое анахорет?
Мод собралась с духом.
- Нечто вроде моряка, - проговорила она залпом. - Боже мой! Боже мой! Читайте же, читайте дальше эту интереснейшую книгу.
Франк положил том на колени.
- Какой смысл продолжать чтение? Сколько раз я вам говорил, чтобы вы спрашивали у меня объяснения, когда не понимаете чего-нибудь. Вы, я думаю, и половины прочитанного не поняли.
- Не будьте грубы, Франк.
- Я вовсе не груб.
- Хорошо, как бы это ни называлось, но не будьте таким.
- Я только немного обижен и разочарован. Я читаю, а вы не обращаете на это никакого внимания. Вам лень побеспокоить себя вопросом. Вы не хотите читать книг, которые я люблю.
- Вы несправедливы, Франк! Да, да - вы страшно несправедливы. Вы не знаете, что я прочла тот пятитомный труд в голубых переплетах, что стоит на второй полке; и я прочла его от доски до доски для того только, чтобы угодить вам.
- Не думаю, чтобы вы помнили из него хоть слово.
- Пять недель! - дрожащими губами воскликнула Мод. - За эти пять недель я ничего другого не читала. А теперь - вы же говорите мне такие ужасные вещи.
- А что я сказал?
- Что я не интересуюсь вещами, которые нравятся вам. Вы представить себе не можете, как это оскорбляет меня. Если вы, в самом деле, думаете так, почему вы не женились на мисс Мэри Сомервилль?
- Это кто такая?
- А-га! Видите, есть вещи, которых и вы, в свою очередь, не знаете! Это очень умная и известная женщина.
- А! Это та, знаменитая! Да она умерла пятьдесят лет назад.
- Ну, тогда на другой, вроде нее. Почему вы не сделали предложения этой мисс Алисе Мортимер, которая была на пикнике и разговаривала об архитектуре старинного замка?
- Ах, это та, которую я еще нашел хорошенькой?
- Вот, вот! Вы еще в башню с ней пошли, чтобы сообщить ей это. Она была бы способна говорить с вами в течение часа об... об анахоретах. Вы, верно, все время думаете о мисс Алисе Мортимер.
- Клянусь вам, что ее имя не приходило мне в голову после пикника вплоть до сегодняшнего дня. Я вряд ли могу считаться ее знакомым. Вы положительно неразумны.
- Я вызубрила всю хронологию английских королей. Вам известно это. И я знала их отлично всех, кроме Генрихов. Вы сами сказали это. А теперь, вы говорите мне такие страшные вещи. Я представить себе не могу, чего ради вы пожелали жениться на мне. Зачем вам жена? Вы должны были жениться на ходячем словаре. Только... только подумать, что всему должен был наступить такой конец! - Мод начала рыдать, утираясь своим до смешного маленьким платком.
Франк отложил книгу в сторону и с сердитым лицом принялся набивать трубку.
- Ну, что я такое сделал? - угрюмо спросил он.
- Вы были... вы вели себя отвратительно, - всхлипывая, говорила Мод Вы так переменились! Вспомните первое время нашего знакомства. Разве вы спрашивали у меня тогда значение слов, разве говорили со мной так грубо за то, что я не знаю их? Вот если бы вы сразу после того, как были представлены мне, спросили бы: "Ну-с, мисс Сельвин, а что такое анахорет?" - это было бы честным поступком. Я бы знала, чего мне ждать впереди. Но вы не задавали мне никаких вопросов.
