Александр Розов - Солнце на парусах
В море миграции происходят по прямой — так что достаточно знать первоначальное направление. Впрочем, этого направления надо еще достаточно точно держаться — поскольку, если целью миграции окажется группа небольших островов, лежащих в нескольких сотнях километров от берега, то отклонение от курса на несколько градусов может оказаться роковым. Может, впрочем и не оказаться — но об этом позже.
Судя по всему, примерно 50 тысяч лет назад человек уже уверенно пересекал и Атлантический и Тихий океаны, попадая в Южную и Центральную Америку как из Восточной Африки и Средиземноморья, так и из Индокитая и Полинезии...
ЧАСТЬ 2. ИГРЫ
По волнам они плыли и ночи и дни,
И едва лишь темнел небосклон,
Пели тихую лунную песню они,
Слыша гонга далекого звон:
«Как приятно нам плыть в тишине при луне
К неизвестной, прекрасной, далекой стране.
Тихо бьется вода о борта решета,
И такая кругом красота!..»
Эдвард Лир, «В страну джамблей»6. Игра в кораблики
Люди делятся на три вида: живые, мертвые и те, что плавают по морю.
ГомерРасхожее утверждение о том, что первые люди попали в Америку 11–13 тысяч лет назад по суше через то место, где сейчас Берингов пролив (а в определенные исторические периоды был перешеек — т.н. «Берингия»), судя по всему не соответствует действительности ни по срокам, ни по методу миграции.
Рискнем предположить, что для теплолюбивых людей (как уже говорилось выше, обитавших в экваториальных и тропических регионах), проще было все-таки преодолеть Тихий океан (из Китая или из Индонезии) или Атлантический океан (из Африки или Западной Европы) в теплых широтах, чем делать огромный крюк по незнакомой местности через высокие широты с жестким холодным климатом.
Это потом, когда на Земле станет тесно, те этносы, которым не повезло в конкурентной борьбе, все-таки вынуждены будут заселить высокие широты — но до этих времен еще очень и очень далеко.
Зададимся простым вопросом: что было безопаснее 10 или 100 тысяч лет назад — пересечь океан или пересечь континент. И без труда определим: если первое было хотя и не просто, но в принципе возможно, то второе было просто нереально. Континент был населен некоторым количеством разрозненных племен, которые имели вполне устойчивое убеждение, что любой чужеземец является законной добычей. Вероятность столкнуться с ними, пересекая континент по «комфортной» траектории была достаточно велика.
Добавим к этому незнакомую природу (с незнакомой добычей и незнакомыми опасными хищниками), что дополнительно и существенно снижает шансы на успех.
Завершающий штрих: необходимость нести всю необходимую утварь на собственной спине — и желание путешествовать по суше пропадет окончательно.
Океан, напротив, не был населен никем из действительно опасных существ (если не считать мифических чудовищ типа морского змея или кракена) — случаи нападения морских хищников на человека даже при современной беспечности яхтсменов-любителей, весьма редки. Океан был опасен своей природой — штормами, волнами. Океан был опасен своими размерами в сочетании с однообразием и отсутствием локальных ориентиров. В принципе океан также был опасен отсутствием источников пресной воды и привычной пищи. Но это — в принципе. А как на самом деле? Во-первых, океан гораздо более богат пищей, чем суша (разумеется, при условии, если потребитель не капризничает и ест, что дают — а палеоантропы были совершенно не брезгливы). Во-вторых морская пища, как уже ясно из вышеизложенного, отнюдь не была непривычной для палеоантропа и вообще для древнего человека. Остается пресная вода (запас, который можно взять на небольшое плавсредство весьма ограничен) — но и это препятствие вполне преодолимо. Как известно, селедка (да и любая рыба вообще) в море не соленая. Как показал Ален Бомбар, в середине XX в. переплывший Атлантику на спасательном плоту, человек вполне может пить выдавленный из свежей рыбы сок — говорят, с непривычки это противно, но проблема пресной воды решается (заметим — одновременно с проблемой пищи). Можно называть и другие источники пресной воды (например, конденсация за счет суточного перепада температур) но, будем объективны, они вряд ли использовались древними мореплавателями. Остается еще один фактор — психологический. Однообразное водное пространство, изо дня в день, и так, возможно, месяц, два или больше. Кажется, берега не будет никогда... Об этом писал и Ален Бомбар, и спутники Тура Хейердала. Однако, рискнем предположить, что палеолитические (а вслед за ними — и мезолитические) путешественники воспринимали и океан и время существенно иначе. Они не стремились (даже подсознательно) доплыть до какого-то определенного места за какой-то определенный срок и, что немаловажно, они были начисто лишены иррациональных страхов, суетливости и комплексов, характерных для современного человека. Наверное, жизнь на плоту или лодке даже не казалась им однообразной — она была насыщена мелкими, но значимыми событиями (каждая пойманная или непойманная рыба, незначительная смена погоды или формы волн, пролетевшая вдалеке птица).
Что же касается цели путешествия — они твердо знали, что приплывут туда же, куда летят птицы.
Не с этим ли связан любопытный мотив рисунка птицечеловека, встречающийся в Средиземноморье, Месопотамии, Океании и Мезоамерике.
И не с этим ли связан миф о солнце и птице на парусах — помните: птица, которая всегда видит солнце и всегда укажет путь.
А когда именно появиться земля не столь уж важно — коль скоро движение происходит в правильном направлении, достоверно известно, что когда-то она обязательно появится.
Конечно же при таком подходе к морской навигации велик риск промахнуться мимо цели — конечного пункта птичьих миграций. Если птицы, выбранные в качестве ориентира, летят на какой-то небольшой архипелаг — то для промаха достаточно незначительного отклонения. И что тогда — верная гибель? Нет, просто морская рулетка. Земля, как известно, круглая а мировой океан в теплых широтах устроен так, что куда бы вы не двигались, вероятность пройти более 5000 км и не увидеть вообще никакой земли не так уж велика. Можно предположить, что среди заблудившихся первобытных мореплавателей был существенный процент тех, кто в эту морскую рулетку выиграл. Впрочем, дело не только в предположениях, но и в данных археологии.
В 60-е – 80-е г. XX в. в Бразилии археологами из университета Сан-Паулу были обнаружены следы первобытных стоянок и палеолитическая наскальная живопись, древнейшие образцы которой датированы 46-м тысячелетием до н.э. Несколько позже были найдены захоронения людей негроидной расы, сходного с австронезийскими аборигенами типа, а также инструменты — и тому и другому не меньше 50 тысяч лет. Ошибка датировки практически исключена — среди наскальных изображений есть рисунки гигантских броненосцев, вымерших еще до начала ледникового периода. Ошибка с определением расы — также исключена, поскольку было исследовано более десятка хорошо сохранившихся черепов. В этот период «сухого» пути из Азии в Америку Берингии попросту не существовало, так что остается лишь трансокеанская версия.
Для справки: расстояние от Австралии до южноамериканского побережья — более 13 тысяч километров. Впрочем, скорее всего, палеолитические мореплаватели делали остановки на островах (если плыли через Тихий океан) или в Африке (если через Индийский и Атлантический). Кстати, именно в пещерах Западной Австралии найдены древнейшие в мире изображения лодок. Эти изображения датируются примерно 60-м тысячелетием до н. э. Судя по рисункам, первобытные австралийцы не просто строили лодки и плоты, но и вполне разумно проектировали разные их виды для тех или иных целей.
В поисках древнейшего плавсредства, на котором технически можно пересечь океан, естественным представляется обратиться к технологиям мореплавания, сохранившихся с первобытных времен — и здесь мы видим казалось бы, общеизвестный факт, на который почему-то никто не обращает внимания. Этот факт — существование полинезийского судостроения и навигации, восходящее к эпохе палеолита. Полинезийская «проа» — лодка с аутригером (выносным противовесом), т.е. несимметричный катамаран, при крайней простоте конструкции обладает и хорошими скоростными качествами и исключительной устойчивостью позволяющими совершать серьезные морские походы. Проа состоит из основной лодки (выдолбленного ствола дерева), аутригера (обтесанного бревна) и двух поперечин, соединяющих лодку с аутригером. Обычно проа имеет наклонную мачту и треугольный либо трапециидальный парус из циновок (благодаря которому она может идти при боковом ветре). Иногда для увеличения полезной площади на поперечины, соединяющие лодку и аутригер, укладывается легкий деревянный настил. Иногда используется два аутригера, по одному с каждой стороны. Управляется проа поворотом паруса и рулевым веслом. Аналогичные лодки с аутригерами до сих пор используются рыбаками не только в Океании, но также в Кении, Танзании и Юго-Восточной Азии. Современные спортивные катамараны и тримараны отличаются от проа только используемыми материалами — конструкция же принципиальных изменений не претерпела. Тем не менее, на них не только пересекают океаны, но даже устраивают кругосветные регаты...
