Андрей Петренко - Прибалтийские дивизии Сталина
К концу февраля-началу марта 1942 года становилось все более очевидным, что все попытки расширить внешнее кольцо окружения шести немецких дивизий, окруженных под Демянском, остаются безрезультатными. Задачи, поставленные 1-й ударной армии, но не обеспеченные соответствующими силами и средствами, оказались нереальными и остались нереализованными. Наша группировка войск не имела достаточно выделенных сил, неудовлетворительно снабжалась из-за удаленности войск от железнодорожных станций, несла большие потери, страдала из-за господства в воздухе немецкой авиации.
С марта 1942 года на правом фланге 1-й ударной армии и в центре, где сражалась 1-я Латышская дивизия, бои приняли еще более активный и ожесточенный характер. Атаковали обе стороны. Решение командующего армией о переходе к обороне со 2 марта было сразу же отменено Сталиным[63]. Тем не менее 5 марта такое решение пришлось принимать уже командующему фронтом[64].
С середины марта немцы также перешли к обороне (как отказалось, ненадолго).
9 марта Ставка направила командованию Северо-Западного фронта новую директиву с требованием разгрома демянской группировки. Она была, как всегда, суровая и, как часто бывало, не полностью отражавшая положение дел[65].
Фронту были даны на усиление пять артиллерийских полков и три минометных. Но сил все равно было недостаточно, а время было упущено. Были приняты меры по усилению командования дивизии, повышению качества управления ее боевой деятельностью. В специальном приказе по 1-й ударной армии от 3 марта 1942 года был сделан разбор действий командования Латышской дивизии в ходе наступления на Большое и Малое Толочно и Подсосонье и дана их оценка. В приказе указывалось на серьезные недостатки в работе штаба и политотдела дивизии по руководству войсками: плохое взаимодействие между артиллерией и стрелковыми подразделениями, оторванность командного пункта от войск и т. д.[66] Командир и комиссар дивизии были сняты. В соответствии с приказом были назначены новый командир (с 9 марта 1942 года — полковник А.С. Фролов) и комиссар дивизии (полковой комиссар И.А. Андреев — до 21 июля 1942 года).
К середине марта стало видно, что организационная структура дивизии явным образом нарушена: в 92-м стрелковом полку 1-й батальон насчитывал 50 активных штыков[67], 2-й — 64, 3-й — 39; 122-й полк был сведен в один батальон численностью в 208 человек; и, наконец, в 1-м батальоне 191-го полка было 67, а во 2-м — 83 активных штыка[68].
По приказанию нового командира в дивизии, учитывая произошедший переход к позиционной войне, были немедленно развернуты инженерные работы. До этого в условиях наступательных боев, и даже в момент замедления их темпов, не проводились никакие работы по рытью окопов и строительству укрытий для личного состава. Подразделения несли ничем не оправдываемые потери, у бойцов не было возможности обсушиться, обогреться, отдохнуть. Считалось, что «наличие укрытий будет снижать наступательный порыв». Теперь же за считаные дни в дивизии была сооружена система блиндажей, землянок, укрепленных огневых точек, оборудованы траншеи, созданы огневые позиции для орудий и т. п.
Данные работы, как оказалось, были проведены весьма своевременно. Позиционная война в эти дни прекратилась — в марте 1942 года немецкое командование начало наступательные действия, предприняв решительные меры по деблокированию окруженной группировки. Подтянув силы, в том числе из Франции, оно создало в районе южнее Старой Руссы корпусную группу «Зейдлиц»[69] в составе пяти дивизий.
Весь день 20 марта немецкая авиация большими силами бомбила передний край наших войск на намеченном участке прорыва, где у нас ПВО практически не было, эффективного зенитного огня не велось. Одновременно с ударами авиации осуществлялся артиллерийский и минометный обстрел. На участке Латышской дивизии на переднем крае стоял 92-й полк, поэтому именно его позиции подверглись интенсивной бомбардировке и обстрелу. Огонь, который под бомбами и пулеметными очередями вели четыре малокалиберные зенитные орудия дивизии, был неэффективен.
С утра 21 марта 1942 года противником одновременно были нанесены удары изнутри и извне «котла» в стык 1-й ударной и 11-й армий на узком четырехкилометровом участке в общем направлении на село Рамушево, расположенное на реке Ловать[70]. Для советских войск это был неблагоприятный момент, так как к этому времени соединения 1-й ударной армии были значительно ослаблены: в февральских боях они понесли большие потери в людях и технике, израсходовали значительную часть боеприпасов, при этом длительное время не получали пополнений людьми и материальными ресурсами. Фронт 1-й ударной армии протянулся на 55 километров, она не имела ни второй линии обороны, ни армейских войсковых резервов.
Такое же положение было и в Латышской дивизии.
По этой причине фронт обороны дивизии был представлен не сплошной линией, а отдельными опорными пунктами, прикрытыми пулеметным огнем. Часть позиций минировалась, на танкоопасных направлениях были поставлены орудия для стрельбы прямой наводкой. В тыловых службах и специальных подразделениях полков и дивизий почти не осталось людей — они были переведены в строевые роты.
Латышская дивизия оказалась на внешнем фронте окружения вместе со 2-й гвардейской бригадой морской пехоты — в обороне на направлении главного удара 329-й немецкой дивизии. Она проявила исключительную стойкость, отразив четыре атаки врага. Дивизия, не отступив ни на шаг, стойко удерживала свои позиции, неоднократно переходя к контратакам, как и ее соседка, 364-я стрелковая дивизия («Сибирская»). Несокрушимость обороны латышей и сибиряков не давала фон Зейдлицу возможности сразу расширить вбитый им в нашу оборону клин на юг, вдоль шоссе Старая Русса — Холм.
Немецкие войска, наступавшие на позиции 92-го полка у д. Выставка, провели в этот день четыре атаки, и все они были отбиты. Боем здесь управлял лично командир дивизии полковник А.С. Фролов, человек большого личного мужества. Немцы смогли в конечном итоге продвинуться здесь только после того, как был оттеснен сосед справа и оголился фланг 92-го полка, позиции которого противник захватил, неся большие потери. 22 марта оборонявшиеся потеряли много солдат, остатки полка отошли к деревням Чухново и Выставка. Потери были настолько велики, что в полку почти не осталось людей. Но никто из солдат и командиров не покинул своего места в боевом строю. Командир и начальник штаба полка были тяжело ранены.
Остатки полка с разрешения командования отошли к Соколовскому лесу, юго-восточнее деревень Выставка, Чухново, Вошково. Многие из отходивших были ранены. От батареи 76-миллиметровых орудий полка уцелела только одна единица. Когда в ходе боя были израсходованы все до последнего снаряды, большинство орудийных расчетов вышло из строя и не осталось ни одной лошади, командир батареи капитан П. Зариньш вместе с несколькими артиллеристами выкатил уцелевшее орудие из-под обстрела на руках.
Бывший начальник штаба дивизии Ольгерт Кинцис так вспоминал этот бой[71]:
«По сути дела, нельзя сказать, что подразделения 92-го стрелкового полка отошли под исключительно сильным давлением значительно превосходящих сил противника. Это было бы исторической неправдой, так как с переднего края отошло всего лишь несколько минометчиков, которые остались без мин… Пехотинцы не отходили, они оставались на своих позициях, погибая смертью героев».
Подразделения 122-го полка, занимавшие центр боевого порядка дивизии, под натиском противника в этот день также отошли к деревне Вошково на правом берегу р. Полисть. Командир полка майор Щеглов был ранен, но продолжал оставаться в строю.
Полк вел бой за удержание деревни.
К утру 22 марта полки переднего края отошли на северную окраину Соколовского леса. Они поменяли направление фронта обороны, развернувшись вместо запада на север. Теперь фронт обороны дивизии растянулся до 15 километров, оголился правый фланг и пришлось поставить в окопы всех до единого красноармейцев всех специальных подразделений, кроме связистов и шоферов. Этот новый рубеж приходилось удерживать, отбивая каждый день до четырех-пяти атак.
Проявивший исключительное упорство, 191-й полк выдержал 24 и 25 марта все атаки превосходящих сил противника, но от своего рубежа не отступил. Командир полка подполковник Роберт Варкалн был дважды контужен, но оставался в строю, неоднократно возглавлял контратаки.
Противник вышел к шоссе Старая Русса — Холм у Соколово, под угрозой оказались тылы дивизии в районе деревни Шапкино: медсанбат, склады продовольствия и боеприпасов. В ночь с 22 на 23 марта колонна тыловых подразделений стала уходить на юг по дороге вдоль реки Редья. Дорога на Великое Село оказалась забитой большим количеством транспорта. От авиационных бомбардировок были понесены значительные потери. В конечном итоге тылы дивизии достигли нового места расположения дивизии, у Байково.
