Лев Князев - Лицо бездны
- Он сказал, что сходит еще раз. Или два.
- Именно так? - воскликнул Гусев. - Вы с ним лично разговаривали?
- Да, он заходил перед рейсом... Но что произошло, послушайте? Встревожилась Виктория. - Товарищ стармех!
- Пока ничего не известно, Виктория Михайловна, - проговорил он после паузы. - Надеюсь, все обойдется, извините, меня ждут... - И он повесил трубку...
- Алло. алло, стармех, где вы? - Виктория в сердцах бросила трубку на аппарат. - Чтоб ты пропал, старый черт! Квазимода несчастный! - Она размашисто шагнула в гостиную, остановилась перед трельяжем, скептически оглядывая в трех отражениях свое покрасневшее лицо.
- Что за шум, драки нет? - спросил из кухни отец. - Вызванивает будущий вождь? - Отец с аппетитам доедал гуляш, приготовленный дочерью, запивая из кружки холодным, процеженным по флотскому обычаю компотом. Отец когда-то плавал механиком, в последнее время работал начальником цеха на заводе в десяти минутах езды на машине от дома. Три года тому назад от него ушла жена. Уехала в Приморск, где, как оказалось, давным давно, еще навещая дочку, на первом курсе института, познакомилась, а затем сошлась с рыбацким капитаном. Поступок вполне безупречной и до тех пор уравновешенной супруги выбил Михаила Васильевича из колеи, да и на Викторию подействовал самым гнетущим образом. Распределившись после защиты диплома в проектную организацию, Виктория долго жила в общежитии, потом мама уговорила ее занять одну комнату в ее трехкомнатной квартире, благо, новый муж большую часть года пребывал в морях. Первый же отпуск, полученный на службе, Виктория решила провести с отцом, хотя мать, получавшая теперь по доверенности от капитана ежемесячно втрое больше, чем зарплата начальника цеха, предлагала ей на выбор путевки в любой конец страны. Приехав в запущенную отцовскую квартиру, Виктория несколько дней наводила в ней порядок, налаживала семейное питание и однажды заявила, что намерена перевестись на работу в Южный, быть может, даже на папин завод.
- Если, конечно, не помешаю тебе начинать новый раунд семейной жизни, папулик, - сказала она, испытывающе глядя на отца. Тот ответил со спокойной усмешкой.
- С меня хватит одного нокаута. Виктория, но подумай о себе. Ты у меня такая красавица, наверное, масса предложений?
- Не так много, как следовало бы, - сказала она. - Или я не такая уж красавица, как ты и мама считаете, или парни робеют. По крайней мере, порядочные.
- А будущий вождь? - спросил отец, уже встречавший Дмитрия, подвозившего однажды Викторию в Южный на своей машине.
- Я говорю о других, папа, - сжала губы Виктория.
Отец не заводил более разговора на щекотливую тему, но теперь, забывшись, снова беспечно обронил это прозвище.
- Нет, не вождь, папа, представь себе, - ответила Виктория. - И вообще, когда тебе надоест обзываться?
- Виноват, виноват, моя крохотулька, единственное оправдание, что не хотел тебя обидеть, - откликнулся отец. - Конечно, не вождь, а просто Дмитрий. Или Дима, если тебе так нравится. Это он звонил?
- Нет, один моряк.
- И ты, дочь моряка, обзываешь его Квазимодой?
- Ну, во-первых, он уже положил трубку, а во-вторых, видимо, твои гены, папочка, - лукаво сказала Виктория.
- Каюсь, язычок у меня резковат, от чего претерпел немало. - Отец вышел из кухни, и, ласково потеснив Викторию перед зеркалом, принялся завязывать галстук, снятый перед обедом. Надел пиджак, плотно обтянувший его плечи, причесал густые волосы, оглянулся на дочь.
- Расстроилась, маленькая?
- Нет, пап, - очнулась она и решительно подошла к телефону. - Я действительно позвоню Дмитрию.
- Можно по срочному, папа?
- Никогда не спрашивай меня о таких вещах, - он легонько обнял ее за плечи. Ты должна знать, что для родителей нет ничего более желанного, чем хоть в малости быть полезным для детей... Но скажи черт возьми, чем тебя расстроил этот Квазимода?
- Потом... - Виктория набрала междугородную станцию и попросила соединить ее с Приморском.
- Кстати, Вика, ты ни разу еще не вызывала маму? По крайней мере, при мне, - заметил отец, одеваясь в прихожей.
- Папик, она знает, где я.
- И все же позвони ей, когда я уйду.
Виктория обхватила шею отца.
- Зачем она сделала это, пап?
Он осторожно снял руки дочери.
- Думаю, оба мы виноваты перед тобой, дочурка. И перед собой, конечно. Наверное, с самого начала меньше любили друг друга, чем следовало. Не повтори нашей ошибки, сердце мое... Если настанет час выбора - спроси себя, сможешь ли пожертвовать для человека самым дорогим. Если нет - лучше одной... И спасибо, что не оставила отца. - Он поцеловал дочь в обе щеки и вышел. Внизу рыкнула "Волга", увозившая его на завод. Раздался длинный, требовательный звонок междугородной.
- Дмитрий, это я, - сказала она в трубку. - У вас в райкоме известны позиции судов пароходства на каждый день?
- Разумеется, Викуля, здравствуй, дорогая, как я рад, что ты позвонила! зарокотал его уверенный голос ("будущий вождь!" - отметила про себя Виктория). - Но скажи вначале, когда ты ублажишь своего папу и вернешься в Приморск? Хочешь, приеду за тобой?
- Дмитрий, я не о том, - прервала она. - Скажи, где сейчас ББС "Большекаменк"?
- Ах, вот ты про что, - сказал он. - Значит, и до вас уже дошло это дело.
- Что дошло, Дима, что? - Воскликнула она.
Он дышал в телефонную трубку.
- Видишь ли, был шторм, они не вышли на связь...
Короче, это не телефонный разговор, Викуля.
- Они погибли, отвечай!
- Вика, такое случается... Но что с тобой? Не понимаю, откуда этот тон? У тебя кто-то есть на ББС? Ради бога, спокойнее, Вика. Хорошо, я сейчас все выясню и перезвоню.
Виктория бросила трубку на аппарат и, шаркая шлепанцами, прошла в комнату, упала на диван. До последней минуты она думала, вспоминала о Максиме спокойно. Предновогодняя поездка на "Икарусе", потом встреча здесь, у нее дома, оставили в душе светлый след. Парень совсем не походил на всех, кого она встречала раньше. Он открывался перед ней безбоязненно, уверенный, что она поймет каждое движение его души и она понимала. В глазах Максима Виктория впервые увидела неподдельное восхищение собой, бескорыстную открытость чувства.
После того что произошло с родителями, после бесконечных, непродолжительных и разочаровывающих знакомств с парнями в институте, на работе, в кафе, на улице, после того как к ней приблизился громадный, обеспеченный, с отличными видами на будущее, с высокопоставленной родней элитный парень Дмитрий, она вдруг на свое счастье или несчастье встретила человека, который, ни о чем не спрашивая, не интересуясь ее прошлым и будущим, сказал ей самые нужные, созвучные ее душевному состоянию слова: "Я люблю". И этот человек теперь в смертельной опасности, быть может, уже погиб, а она ничем не может помочь ему! Еще час назад она не задавала себе вопрос, любит ли Максима, теперь она готова была кричать: "Он мой, я люблю его, не дайте ему погибнуть!"
Взгляд ее остановился на стоявшей в углу, под столом, картонной коробке с надписями на английском языке.
- Шарп, - прочитала она вслух, - Шарп. - Кажется, это означает "Остро" или точно? Но причем здесь "остро"? Ни черта мы не знаем языка, проучившись столько лет... Что это я, причем здесь язык? Максимка, Максим, неужели ты исчезнешь? Старый, проклинающий все вокруг Квазимода остается, а тебя не будет? Вдруг появился передо мной - и нет? Не может такого быть, не может! Мы даже не поцеловались, дура я набитая! Впереди, я думала, масса времени, зачем спешить. И вот теперь - ШАРП. Остро. Лучше б ты не приходил сюда, Максим! Она перевернулась на живот, уткнулась лицом в вышитую мамой подушку, закрыла мокрое лицо руками.
Три дня назад принес Максим этот Шарп, дорогую японскую игрушку, за которой гоняются парни и девчонки. Он позвонил из порта, потом появился на пороге - румяный с мороза, с восторженно сияющими голубыми глазами.
Руки оттягивали коробка с "Шарпом" и дипломат.
- Здравствуйте, - сказал он, чуточку задыхаясь, промчавшись по лестнице бегом до пятого этажа. Здравствуй, ты одна? - Он не отводил от нее взгляда. Можно признаться? Ты намного прекрасней, чем я тебя помнил весь рейс.
- Целый рейс, всего-то восемь дней! - притворно возмутилась она. Несчастный врун, ты все так же безответственно сыплешь комплименты! Проходи, раздевайся, вот тапочки. А это что такое? - тронула она коробку.
- Шарп, как видишь. Брал себе, потом передумал...
- Оказалась, не надо? - подыграла она.
- И оказалась - не надо. - Он прошел следом за девушкой в гостиную. ОКАЗАЛОСЬ, после нашей встречи на "Икарусе", что мне вообще ничего не надо... Только видеть тебя, Виктория, и быть рядом с тобой. А эти кадровики снова посылают в рейс, не дают отгулы. Ну, потерплю еще десять дней, потерпим, а? Он взял ее за руки и потянул к себе, пытаясь обнять.
Виктория вывернулась.
- Тихо, тихо, что такое? Максим! - засмеялась она игриво.
Притворившись непонятливым, он прислушался.
