Андрей Буровский - Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси.

Разумеется, четкую границу-линию провести никто не сможет, но к северу от этой невидимой линии «северные» черты хозяйства будут делаться все сильнее и сильнее.

В крестьянских погребениях севера, новгородских и псковских земель, довольно часто попадаются золотые украшения. Крестьяне тут свободны и богаты. В сельских погребениях Русского Севера много оружия. Тут жили независимые люди, умевшие за себя постоять.{8}

Ведь личная свобода крестьян сохранилась до XVIII века, и исчезла уже после оккупации этих земель Российской империей. Пока Господин Великий Новгород жил — крестьянин на севере не знал крепостного рабства.

В сельских кладбищах Юго-Западной Руси — Украины золото практически не встречается. Видимо, на юге общественное богатство быстро перераспределяется так, как это необходимо феодалам. А чтобы низы знали свое место, в сельских погребениях отсутствует и оружие.

В эпоху Древней Руси, в IX–XII веках, несколько раз бросали северяне на юг народные ополчения. Новгородцы собирались на вече, думали, принимали решение — помочь Владимиру! Поддержать Ярослава! И находились силы, оружие, средства, энергия…

Не просто пришли как-то из Новгорода варяги — все сложнее. Новгород несколько раз завоевывал Киев. Не будем даже поминать возможный захват Киева Кием, Щеком и Хоривом, после побега из новгородской тюрьмы. Будем считать — это просто легенда, придуманная новгородцами в поругание Киеву.

Начнем с Аскольда и Дира: эти двое «ближних людей» Рюрика в 866 году захватили Киев. То ли город был тогда без князей, без воинов, без охраны; то ли при одном появлении Аскольда и Дира Кий со Щеком кинулись бежать… Во всяком случае, никаких сведений об обороне города, о сопротивлении нет. Ни о сопротивлении профессиональных воинов, ни о сопротивлении народа.{9}

Летопись повествует о захвате Киева элегически просто: отпросились Аскольд и Дир в Константинополь «с родом своим» (видимо, наняться в армию Византии, не иначе). Ну, плывут они по Днепру и увидели на горе городок. Пристали и спрашивают: «Чей это городок»? Им же отвечают «Были три брата, Кий, Щек и Хорив, которые построили град сей, да погибли, а мы сидим, род их, платим дань хазарам». Аскольд да Дир остались в граде сем, и многие варяги с ними вместе» [30. С. 10].

В общем, валялся Киев на берегу Днепра… Аскольд и Дир его нашли и подобрали. Анекдот? Но так в летописи.

Второй раз захватил Киев Олег в 882 году. Летопись рассказывает, как Олег спрятал воинов и маленького князя Игоря в ладьях, а сам позвал Аскольда и Дира: мол, приплыли мирные купцы его племени, выйдите к дорогим сородичам.

Наивные Аскольд и Дир вышли на берег, и тут выскочили из ладей воины. Олег же сказал: «Вы не князья и не из княжеского рода». Он вынес и показал им Игоря: «А он — княжеского рода». После чего Аскольда и Дира убили и похоронили на берегу. До сих пор в Киеве есть Аскольдова могила, и уже хорошо, что не сгинули Аскольд и Дир безвестно, как Кий, Щек и Хорив, — а то с киевскими князьями это случается.

Но ведь и в этой истории город Киев никак себя не проявляет. Где вече? Где богатые и знатные купцы? Где «нарочитая чадь»? Где бояре, вершащие суд вместе с князем? Их нет. Есть только какие-то невразумительные типы, которые толком даже не названы, — они только и нужны летописцу, чтобы ответить на вопросы Аскольда и Дира — что, мол, ничей он, Киев, можно брать.

Напомню, что в то же самое время, в 862 году, новгородцы поднимают восстание, прогоняют варягов, а потом устраивают такую междоусобицу, что приходится обратно звать варягов, — пусть наводят порядок. Буйные нравы Новгорода, наверное, достойны осуждения… Но их трудно не сравнивать с поразительной пассивностью Киева.

Третий раз новгородцы взяли Киев при Владимире, в 980 году. Еще при своей жизни Святослав разделил земли между сыновьями. Старший, Ярополк, взял себе Киев, второму, Олегу, отец отдал землю древлян, а Владимира отправили в Новгород.

После смерти Святослава, как это обычно бывает, началась война за отцовское наследство. Олег вскоре был убит, а Владимир с верным дядькой Добрыней бежал «за море» — то есть явно в Скандинавию. Через три года он возвращается с варяжскими дружинами. Варяги и новгородцы входят в Киев в 980 году — что характерно, опять без боя.

Четвертый и пятый раз новгородцы входят в Киев при Ярославе…

Став новгородским князем, в 1014 году Ярослав отказался давать отцу дань — две тысячи гривен. Понятно, это не было его личным решением. Не просто скверный мальчишка не захотел слушаться папы, — Новгород не желал давать свои денежки в Киев.{10}

Владимир страшно разгневался и готов был идти войной на непокорный Новгород. Русь оказалась на краю Киево-Новгородской войны, но тут в 1015 году Владимир умер (от злости? летопись молчит о причинах).

Все, что произошло после смерти Святослава, кажется детским лепетом в сравнении с новой династической войной. Киевский престол занял Святополк. Дружина хотела бы видеть князем другого человека — сына Владимира от другой матери, Бориса. Борис отказался — мол, как же он может идти против старшего брата? После смерти отца старший брат остальным — как отец.

Добрый папа-Святополк убил Бориса, вслед за ним его родного брата, сына той же матери — Глеба. Бориса и Глеба православная церковь канонизировала как великомучеников, а Святополк, судя по всему, затеял перерезать всех братьев. Вполне может статься, это ему бы и удалось… Если бы не Ярослав и если бы не Новгород.{11} На этот раз новгородцы попросили за свою помощь плату, но не золото, не балтийский янтарь, не драгоценности из Византии… Платой городу стала СВОБОДА.

Ярослав дал жалованные грамоты вольности новгородской. Согласно этим грамотам, князь — не господин Новгорода, а его служилый человек. Новгород заключает с князем договор-ряд, в котором оговариваются условия службы князя и обязанности города. Если князь нарушает договор, ему вполне можно указать дорогу вон из Новгорода.

Несколько веков князья, которых звал Господин Великий Новгород, клялись не нарушать данных Ярославом вольностей и приносили присягу Новгороду, положив руку на эти грамоты.

Но не следует думать, что Ярослав прогадал или поспешил дать слишком много. Под городом Любечем ополчение из новгородцев и варягов наголову разбило Святополка, и Ярослав вошел в Киев первый раз. Это был четвертый случай с 866 года, когда новгородцы входят в Киев, как в пустой хлев, из которого сбежали пастухи.

Святополк бежал в Польшу, к своему тестю, королю Болеславу. Болеслав помог, послал войско. Поляки вошли в Киев (Киев опять вел себя тихо и скромно, как послушная девочка), посадили на престол Святополка (в 1017 году).

То-о-лько поляки ушли домой, — а тут вернулся Ярослав с новгородцами, выгнал вон Святополка, сам уселся на киевский престол. В 1019 году он окончательно разгромил и убил Святополка, но интересно даже не это… Ярослав опять входит в город, который и не думает сопротивляться.

В 1018 году Киев пятый раз насилуют, а он явно не в силах оказать сопротивление. Да и не хочет. Юг — он и есть юг.

В Киеве, на богатом юге, действует княжеская дружина — она предлагает престол угодному ей Борису, она поддерживает князя, она воюет. Новгород выставляет ополчение — и качество этого ополчения видно по делам его.

Новгород активен, энергичен. Новгород волен и хочет еще больше воли. За свою службу город хочет не богатства — свободы. Его поведение доказывает, какая это сила — свободный труд, свободный выбор войны свободных людей.

Новгород восставал в 862 году, выгоняя варягов. Восстал еще раз против Рюрика, и тому не так легко было подавить восстание.

В Киеве восстания тоже были, но какие? В 1113 году, после смерти князя Святополка Изяславича, киевляне восстали, стали громить дома богачей и ростовщиков. Но стоило Владимиру Мономаху просто проехать по улицам города под знаменем и в окружении дружины — народ тут же присмирел и разошелся. Ведь никто в Киеве не требовал ни смены князя, ни смены политического строя, ни ухода варягов или кого-то еще. Тут совсем другая психология.

Вследствие этой психологии Киев богат, но пассивен. Киев легко становится жертвой любого сильного воина, а своей политической воли у него нет. Добиваться любви, лояльности киевлян? Кому нужна лояльность людей, которые если даже восстают, — чтобы пограбить? Киевлян надо облагать налогами и время от времени пугать. Например, новгородским ополчением.

А вот любовь новгородцев — это выгоднейшее дельце. Ярослав был ничем не лучше Святополка. Не успел он прийти к власти, как продолжил истребление братьев. Единственный сын Владимира, который остался в живых после его «чисток», — это Судислав Псковский. Но и того Ярослав законопатил в тюрьму на двадцать четыре года. Несчастного Судислава освободили только племянники… но освободили для того, чтобы тут же постричь в монахи.