Илья Деревянко - Русская разведка и контрразведка в войне 1904—1905 гг.
Снабжение Порт-Артура медикаментами, продовольствием, полушубками, сапогами и проч. было поручено посланнику Д. С. С. Павлову, представителю Министерства финансов в Пекине статскому советнику Давыдову, нашим военным агентам в Китае и консулам: в Чифу – надворному советнику Тидемену и в Тяньцзине – коллежскому советнику Лаптеву.
С перерывом телеграфного сообщения с Артуром в конце апреля 1904 г. связь с крепостью могла поддерживаться исключительно посылкою отдельных лиц. Для этой цели посылались преимущественно офицеры-добровольцы с шифрованными донесениями для взаимной ориентировки штабов крепости и Командующего (впоследствии Главнокомандующего) армией о положении дел на театре военных действий, предстоящих планах, текущих событиях, сведениях о противнике и проч.
От штаба Маньчжурской армии (в период с мая по сентябрь 1904 г.) было послано несколько офицеров (5-го сибирского казачьего полка хорунжий Штенгер в июне месяце, 8-го сибирского казачьего полка хорунжий Костливцев в июле месяце, хорунжий князь Радзивилл, корнет Христофоров и уссурийского железнодорожного батальона поручик Экгардт в сентябре месяце), из которых только поручик Экгардт не достиг Артура, так как по дороге был взят японцами в плен. Кроме того, были командированы по собственному желанию несколько нижних чинов.
Для ускорения доставки сведений из армии в Порт-Артур таковые передавались шифрованными телеграммами из штаба армии в Чифу консулу Тидеману и полковнику Огородникову в Тяньцзине для отправления их на джонках в крепость. Но, судя по тому, что из осажденной крепости поступали жалобы на отсутствие сведений из штаба Маньчжурской армии (впоследствии Главнокомандующего), в ноябре Главнокомандующий приказал посылать в Артур донесения ежедневно, но вследствие тесной блокады они большей частью не доходили по назначению.
Из Порт-Артура известия получались теми же путями; отчасти офицерами, гражданскими лицами, прибывавшими из осажденной крепости, отчасти китайцами, посылаемыми сухим путем, а также миноносцами и джонками через Чифу.
В предвидении, что Порт-Артур будет отрезан, в конце февраля было доставлено из порт-артурской военно-голубиной станции в распоряжение штаба Маньчжурской армии 45 почтовых голубей. Голуби эти были дрессированы из Ляояна в Порт-Артуре в течение 2-х лет и по прибытии в Ляоян помещены в голубятне пограничной стражи.
При очищении нами г. Ляояна корзины с голубями не успели взять на поезд, и голуби были выпущены нижним чином, ухаживавшим за ними. Из 45 голубей долетело до Порт-Артура 3 голубя.
Из всего вышеизложенного видно, насколько разведывательное отделение было обременено перепиской по вопросам, не имеющим никакого отношения к разведке. Это отвлекало чинов от прямых их обязанностей по сбору и обработке сведений о противнике и не могло не отразиться неблагоприятно на работе последних.
Такой ненормальный порядок вещей сознавался и давал себя чувствовать с самого начала войны. Поэтому, в целях более правильной постановки дела были приняты следующие меры:
1) Упомянутым в III отделе настоящего отчета приказанием войскам Маньчжурской армии от 6-го сентября 1904 г. № 540 полицейско-судебные функции по опросу задерживаемых подозреваемых лиц были окончательно изъяты из ведения разведывательного отделения.
2) В сентябре месяце 1904 г. денежная отчетность по всему управлению генерал-квартирмейстера и заведование лошадьми для переводчиков и проводников были возложены на особого офицера казначея 124-го Воронежского пехотного полка штабс-капитана Андерсона, прикомандированного в Управление генерал-квартирмейстера.
3) С расформированием штаба Наместника заведование корреспондентами и цензура иностранных корреспонденций и телеграмм были окончательно изъяты из ведения разведывательного отделения и переданы во вновь учрежденное цензурное отделение при штабе Главнокомандующего.
4) Что касается, наконец, переписки по Порт-Артуру, то таковая была возложена в конце ноября 1904 г., когда было признано необходимым посылать донесения в Порт-Артур ежедневно, на генерала для поручений при начальнике штаба Главнокомандующего Г. М. Воронова.
Секретно
ОТЧЕТ № 2
О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО ОТДЕЛЕНИЯ УПРАВЛЕНИЯ ГЕНЕРАЛ-КВАРТИРМЕЙСТЕРА ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ С 4 МАРТА 1905 г. ПО 31 АВГУСТА ТОГО ЖЕ ГОДА[10]
I. ОРГАНИЗАЦИЯ РАЗВЕДКИ
После Мукденских боев дело разведки было поставлено в весьма затруднительное положение, главным образом по следующим причинам:
1) Вследствие быстрого отступления наших армий на расстояние более 100 верст (Мукден – Сыпингай), связь с противником была прервана, и соприкосновение с ним почти совершенно потеряно.
2) Мукденские события настолько сильно повлияли на впечатлительные умы китайцев, что почти все старые разведчики разбежались, а новых нельзя было подыскать, так как китайцы даже за крупное вознаграждение не решались поступать на нашу службу тайными агентами из-за боязни японцев, беспощадно и жестоко расправлявшихся со всеми туземцами, подозреваемыми в каких-либо сношениях с русскими.
3) Пропажа обоза штаба Главнокомандующего при отступлении от Мукдена 25-го февраля с. г. сделала дальнейшее пребывание некоторых наших агентов в Японии небезопасным, так как в делах разведывательного отделения, попавших, как можно было думать, в руки японцев, содержались донесения с обозначением фамилий означенных агентов.
С одной стороны, ввиду вышеизложенных причин, а с другой – вследствие той важности, которую приобретали при новой стратегической обстановке наши фланги (Монголия и район Ажехэ – Гирин – Гуангай – Дьяпигоу – Тунфасы – Хуньчун – Нингута), а равно и тыл наших армий, в целях более прочной и широкой постановки дела разведки пришлось принять целый ряд мер по организации:
A) дальней разведки,
Б) ближней разведки,
B) разведки флангов и
Г) подготовки нашего тыла в отношении разведки на случай отхода армий.
А. Организация дальней разведки
Предметом дальней разведки являлся сбор сведений о противнике в Японии, Корее и Китае.
Организация и ведение этой разведки была поручена еще штабом Наместника ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА на Дальнем Востоке отчасти нашим военным агентам в Китае, Генерального штаба генерал-майору Десино (в Шанхае) и полковнику Огородникову (в Тяньцзине), отчасти же бывшему нашему посланнику при корейском императоре Д. С. С. Павлову (в Шанхае).
Военные агенты в Китае, кроме исполнения своих прямых обязанностей по разведке, возложенных на них еще в мирное время, доставляли также специально сведения о противнике, согласно получаемым от штаба Главнокомандующего указаниям.
Член Правления Русско-китайского банка в Пекине статский советник Давыдов, поставив себя добровольно в распоряжение сначала Наместника ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА на Дальнем Востоке, затем генерал-адъютанта Куропаткина и впоследствии генерала от инфантерии Линевича, взялся сообщать сведения военного характера о противнике и выполнять разные специальные поручения. Главным помощником г-на Давыдова в организации тайной разведки был служащий Русско-китайского банка г-н Фридберг, который получал ценные сведения от секретаря японского военного агента в Чифу.
Независимо от этого г-н Давыдов посылал китайцев-разведчиков в Маньчжурию, которым поручалось, сверх сбора сведений о противнике, наносить вред в тылу неприятеля посредством поджогов его складов, порчи железных дорог и проч. (действительно, удалось сжечь 1-го октября 1904 г. крупные склады в Шахецзахе).
Г-н Давыдов, как служивший до войны в Японии, продолжал поддерживать и во время войны связь с некоторыми иностранцами и японцами, благодаря чему сведения г-на Давыдова отличались всегда большою достоверностью и интересом.
Бывший наш посланник в Корее Д. С. С. Павлов в продолжение всей кампании доставлял нам сведения о противнике благодаря тем связям, которые он имел в Корее и Японии. Одним из лучших агентов его в Японии был французский подданный журналист Бале.
Еще до Мукденских боев, а в особенности после них, пребывание Бале в Японии становилось столь опасным, что г-ну Павлову пришлось вызвать Бале из Японии, благодаря чему мы лишились весьма полезного агента.
Из Шанхая г-н Бале приехал в Петербург, откуда был командирован Главным штабом в штаб Главнокомандующего (прибыл 30 июня с. г.).
Как отлично владеющий японским языком и будучи выдающимся знатоком японской армии, а также народного быта, истории и литературы Японии, г-н Бале принес нам большую пользу своими сообщениями о японской армии, переводами статей из японских газет военного содержания и чтением ряда лекций о Японии в штабе Главнокомандующего и в штабах 1-й, 2-й и 3-й армий. Лекции эти были напечатаны для распространения между офицерами, весьма поверхностно знакомыми с нашим противником.
