Ким Маккуарри - Последние дни инков
Предводители большинства завоевательных экспедиций, предпринимавшихся в 1520-е гг., по сути, формировали своего рода компанию, деятельность которой регламентировалась контрактом, который был должным образом нотариально заверен. Таким образом, участники экспедиции становились партнерами в рамках компании, своего рода акционерами. Но с самого начала было ясно, что в отличие от компаний, сориентированных на предоставление услуг или производство товаров, бизнес-план компании, нацеленной на завоевания, будет включать в себя такие пункты, как убийства, пытки и грабежи. Конкистадоры не являлись посланцами испанского короля, они не получали жалованья, — фактически это были автономные члены нового типа капиталистического предприятия; одним словом, это были вооруженные предприниматели.
К 1524 г. сорокашестилетний Франсиско Писарро и двое его партнеров организовали завоевательную компанию, названную «Компанией Леванта», и занялись подбором потенциальных конкистадоров, которые должны были стать пайщиками в их первом запланированном предприятии.
Два руководителя предприятия, Писарро и Альмагро, вместе участвовали в экспедициях еще с 1519 г., и между ними установились прочные деловые отношения. Оба были родом из Эстремадуры, то есть являлись земляками. В этом деловом союзе ведущую роль всегда играл Писарро, в том числе и потому, что его опыт деятельности в Америке был значительно более длительным — больше на десять лет, чем у Альмагро, который прибыл в Новый Свет только в 1514 г. Альмагро, будучи лишь заместителем командующего, тем не менее являлся талантливым организатором, так что на него была возложена обязанность решать все вопросы, связанные с обеспечением продовольствием предстоящей экспедиции. В отличие от своего высокого, худого земляка Альмагро по типу своего телосложения был полной противоположностью — приземистый и коренастый. Как позднее его описывал один испанский летописец, Альмагро был «человеком невысокого роста, с некрасивыми чертами лица, но обладавшим огромной отвагой и стойкостью. Он был щедр, но при этом тщеславен, любил хвастаться, иногда его язык работал без умолку. Альмагро был здравомыслящим и благоразумным человеком, при этом, надо заметить, он до крайности боялся задеть в разговоре персону короля… Он совершенно игнорировал возможные мнения о нем других людей… Я лишь скажу, что происхождения он был настолько скромного, что можно сказать, что его родословная начиналась и заканчивалась на его фигуре».
Подобно Писарро, Альмагро был незаконнорожденным. Он также был неграмотным. Его незамужняя мать похитила Альмагро у его отца вскоре после рождения мальчика и в дальнейшем отказывала отцу в контактах с сыном. Но вскоре она и сама исчезла, оставив Альмагро с его дядей, который регулярно избивал мальчика, а однажды даже заковал его ноги в цепь и посадил в клетку. Когда Альмагро удалось сбежать, он направился в Мадрид, где-таки нашел свою мать, начавшую к тому времени жизнь с новым мужчиной. Однако вместо того, чтобы забрать мальчика к себе, как он на то надеялся, мать посмотрела на него из-за приотворенной двери и прошептала, что ему невозможно здесь оставаться. Затем она на минуту исчезла и вернулась лишь за тем, чтобы дать сыну кусок хлеба, после чего окончательно захлопнула перед ним дверь. Далее Альмагро приходилось полагаться только на себя.
Известные детали дальнейшей жизни Альмагро отрывочны. Из Мадрида он направился в Толедо, где проживал некоторое время, пока однажды не нанес серьезное ножевое ранение одному человеку, — после чего бежал на юг в Севилью. К 1514 г. жизнь Альмагро в родной стране зашла в глухой тупик, так что тридцатидевятилетний Альмагро взошел на корабль, отправлявшийся в Новый Свет. Это произошло через двенадцать лет после отбытия Писарро. Альмагро направился в Кастилью де Оро, или Золотую Испанию, как тогда называлась Панама. Там ему предстояло повстречать своего будущего партнера, и в 1524 г., через десять лет после своего прибытия в Новый Свет, он и Писарро на двух кораблях с 80 человеками на борту направились на юг, к неизведанным областям, располагавшимся вдоль побережья Южного моря, как тогда называли Тихий океан. Компания Леванта наконец начала свою деятельность.
Уже на протяжении ряда лет в Панаме циркулировали слухи о существовании некоей сказочной земли, лежащей где-то на юге, в которой очень много золота. В 1522 г., за два года до того, как Писарро и Альмагро отправились в путь, конкистадор по имени Паскуаль де Андагойя проплыл две сотни миль в южном направлении вдоль побережья территории, которая впоследствии будет названа Колумбией (по имени Колумба), после чего поднялся вверх по реке Сан-Хуан. Андагойя искал богатое племя, которое, по его мнению, должно было называться «Виру» или «Биру». Название этого искомого племени претерпит изменения и в итоге станет обозначать землю, лежащую намного южнее: Перу — территория, на которой находилась самая большая империя из всех, что когда-либо существовали в Новом Свете.
Однако находки, сделанные Андагойей, были незначительными, и он вернулся в Панаму с пустыми руками. Успех Писарро и Альмагро был ненамного большим, им удалось лишь пройти по части траектории, проделанной Андагойей, и на всем протяжении маршрута им постоянно приходилось вступать в стычки с местными жителями. В одном месте, по-видимому, весьма точно поименованном мародерствующими испанцами «сожженной деревней», сорокадевятилетний Альмагро потерял один свой глаз в схватке с местными индейцами — обитатели этих мест были настроены очень враждебно. Земля тут была неплодородной, и Писарро со своим отрядом «вооруженных предпринимателей» вернулся в Панаму без каких-либо материальных результатов, которые свидетельствовали бы о предпринятых его группой усилиях. Путешествие это продолжалось почти год.
Но во время их второй экспедиции на юг путешествие на двух кораблях со 160 человеками на борту продолжалось с 1526 по 1528 г. — Писарро и Альмагро в первый раз почувствовали, что наконец-то они чего-то достигли. В какой-то момент Альмагро принял решение на одном корабле вернуться в Панаму за подкреплением, а Писарро в это время расположился лагерем на берегу реки Сан-Хуан. Затем его корабль продолжил движение дальше на юг, чтобы произвести более подробное изучение местности. Вскоре недалеко от побережья нынешнего Эквадора экипаж судна, к большому своему удивлению, увидел парус. Когда испанцы подошли ближе, они с изумлением обнаружили гигантский океанический плот из бальзы, приводимый в движение превосходно сотканными хлопчатобумажными парусами и управляемый моряками-индейцами. Одиннадцать из двадцати двух находившихся на борту индейцев сразу же прыгнули в море; испанцы захватили оставшихся. Забрав содержимое загадочного судна, восхищенные конкистадоры позднее так описывали свои первые трофеи в письме, адресованном королю Карлу V:
«У них во множестве были серебряные и золотые вещицы, служившие украшениями тела… [а также] короны и диадемы, пояса, браслеты, поножи и нагрудники, пинцеты, трещотки и струны, и россыпи разного рода бусинок и рубинов, зеркала, украшенные серебром, и чаши, и другие сосуды для питья. На многих из них были шерстяные и хлопковые накидки… и другие детали одежды — все они были очень роскошно сделаны и выкрашены в алый, малиновый, синий, желтый и многие другие цвета, украшены они были разными видами вышивки… [в том числе] изображениями птиц и животных, и рыб, и деревьев. И имелись у них крошечные разновесы для взвешивания золота — на римский манер… и были мешки, полные мелких изумрудов и халкидонов, и других драгоценных камней, и кусочков кристаллов и смолы. Они везли все это для того, чтобы выменять на раковину рыб[15], из которой они делают игральные кости кораллового и белого цветов, и все судно было полно этого добра».
Этот огромный плот явился для испанцев первым серьезным свидетельством того, что где-то поблизости действительно должно находиться индейское королевство. Вскоре испанский корабль с награбленной добычей, которой был заполнен трюм, присоединился к экспедиции Писарро. Затем, когда Писарро вновь взошел на борт, экспедиция повернула на юг. Бросив якорь вблизи покрытого джунглями острова, который они назвали Гальо — неподалеку от южной оконечности современной Колумбии, — Писарро и его экипаж принялись ждать на одолеваемом москитами берегу прибытия из Панамы Альмагро с припасами, в которых имелась огромная нужда.
Когда имевшиеся на корабле запасы стали заканчиваться, среди испанцев начали распространяться болезни, вызванные истощением, затем один за одним они начали умирать. В неделю умирало три-четыре испанца, боевой дух участников экспедиции резко пошел на убыль. Неудивительно, что люди начали испытывать желание возвратиться в Панаму. Однако Писарро, обнаружившего свидетельства существования индейского царства, по всей видимости, обладавшего изрядным богатством, не устрашили эти трудности. Пятидесятилетнему конкистадору понадобилась почти четверть века, чтобы возглавить экспедицию, которая, по его расчетам, должна была принести ему львиную долю прибыли. По свидетельству хронистов, Писарро был неразговорчив, но очень решителен в своих действиях. Однако в случае необходимости он мог произнести и воодушевляющую речь. Так, когда Альмагро привел наконец корабли и люди Писарро выразили желание покинуть экспедицию и вернуться в Панаму, Писарро, находясь в сокрушенном состоянии духа, выхватил свой меч и прочертил им на песке длинную линию. Он обратился к изнуренным людям:
