Валентина Колыванова - Царь Иван Грозный
Русские ратники
Оружие конца ХVI в.
Именно при Иване IV, с 1550 года, из числа служилых «по прибору» людей формируется регулярное стрелецкое войско. Изначально оно набиралось из свободного и городского населения, позже их служба стала пожизненной и наследственной. Стрельцы были вооружены огнестрельным оружием (пищалями) и холодным оружием (бердышами и саблями).
Сначала в стрелецкое войско набрали три тысячи человек. Их объединили в 6 приказов (полков). Они составили охрану царя. Затем число стрельцов выросло до 12 тысяч ратников, а к концу XVI века – до 25 тысяч. Они представляли собой наиболее мощную боевую силу русской армии.
К «приборным» служилым людям относились и казаки, и пушкари, и казенные кузнецы. Они несли службу в разных городах, на границе. Селились «приборные» люди отдельными слободами. За службу получали коллективные земли, а иногда – хлебное и денежное довольствие. Нанимали на военную службу и иностранцев (в основном поляков и немцев). Число их в то время было невелико – около двух с половиной тысяч.
Воевода
Русские пушки
Войны, которые вела Россия в те времена, – восьмилетняя эпопея, связанная с завоеванием Поволжья, 25-летняя Ливонская война и другие – потребовали активного перевооружения армии и создания новых предприятий, занимающихся военными заказами.
По приказу Ивана IV взамен сгоревшей Пушечной избы, поставленной еще его дедом Иваном III, был основан Пушечный двор. Раньше пушки предназначались лишь для обороны крепостей. Их устанавливали на стенах и оттуда поражали врага. Теперь понадобились орудия не только «крепостного наряда», но и пушки «полевого наряда», которые брали в поход. Эти орудия отливали на Пушечном дворе. Пушечный двор долгое время был первым и единственным в России артиллерийским заводом. Его строения разобрали только в начале XIX века.
Кроме Пушечного двора при Иване Грозном поставили в Москве и Гранатный двор. Здесь изготовляли снаряды. Был и Зелейный двор, производивший «зелье» – порох. Порох изготавливали разных видов: обыкновенный, еще такой, «чтоб добре прытко грянул» и, наконец, тот, который не горел в воде, – «негасимые огненные хитрости».
Благодаря стараниям русских умельцев, Россия при Иване Грозном вышла на одно из первых мест в Европе по производству огнестрельного оружия. Посол германского императора Максимилиана II писал своему патрону в 1576 году: «Московский царь имеет столько орудий, такой огнестрельный снаряд, что, кто не видел его, не поверит описанию».
Стрельцы
Пушечный двор. Худ. А. Васнецов
Оборона города. Худ. А. Васнецов
А вот свидетельство 1588 года: «Полагают, что ни один из христианских государей не имеет такой хорошей артиллерии и такого запаса снарядов, как русский царь, чему отчасти может служить подтверждением Оружейная палата в Москве, где стоят в огромном количестве всякого рода пушки, все литые из меди и весьма красивые». Московская летопись пишет: «…ядра у больших пушек по двадцати пуд, а у иных пушек немного полегче». Самая крупная в Европе гаубица – «Кашпирова пушка», весом 1200 пудов и калибром в 20 пудов, – принимала участие в осаде Полоцка в 1563 году. Пушки, отлитые по повелению Иоанна Грозного, стояли на вооружении по нескольку десятилетий и участвовали почти во всех сражениях XVII века.
Опричнина
Это слово стало символом беспредельной и бессмысленной жестокости, а главное, именно оно чаще всего ассоциируется с именем Ивана Грозного, со временем его правления, перечеркивая все то разумное и прогрессивное, что было сделано по его повелению и при его содействии. Но историю нам не переписать, и приходится переходить к одному из самых мрачных явлений XVI века.
По мнению историков А. А. Зимина и А. Л. Хорошкевич, причина разрыва Ивана Грозного с «Избранной радой» состояла в том, что программа последней оказалась исчерпанной. В частности, была дана «неосмотрительная передышка» Ливонии, в результате чего в войну втянулось несколько европейских государств. Кроме того, царь не был согласен с идеями деятелей «Избранной рады» (в особенности, Адашева) о приоритетности завоевания Крыма по сравнению с военными действиями на Западе. Наконец, «Адашев проявил излишнюю самостоятельность во внешнеполитических сношениях с литовскими представителями в 1559 году» и в итоге был отправлен в отставку. Но такие мнения разделяют не все историки. Н. И. Костомаров и В. Б. Кобрин считают, что дело не в самой «Избранной раде», а в стремительно ухудшающемся характере царя. Дело в том, что после 1560 года Иван становится на путь ужесточения власти, а впоследствии – кровавых репрессий.
Считается, что князь Вяземский первый предложил царю создать особую дружину борцов с крамолой. В эту дружину должны были войти «лучшие люди» и, конечно, прежде всего, ближайшие любимцы Ивана. Чтобы успешнее склонить Ивана к осуществлению этого проекта, Вяземский и Грязной «открыли» грандиозный заговор, в котором будто бы были замешаны десятки бояр. Этот несуществующий заговор изобразили в таких ярких красках, что царь испугался и бежал в Коломенское, а оттуда перебрался еще дальше, в село Тайнинское. Мария ехала с ним. В Тайнинское явилась депутация от бояр и духовенства. От имени населения Москвы царя умоляли вернуться в столицу. Иван не хотел слышать об этом. К Рождеству он переехал в Александровскую слободу. Наконец, он объявил, что возвратится в Москву, если бояре согласятся на его условия. А условия он обещал объявить в Москве. Бояре, конечно, должны были согласиться, и царь вернулся в Кремль.
Опричник
Когда через неделю после возвращения в Москву, были объявлены «условия» царя, все ахнули. Иван назначил себе тысячу телохранителей и назвал их опричниками. Он объявлял своей личной собственностью около двадцати богатых городов и большинство московских улиц. Эту часть Руси и Москвы он называл «опричниной» и объявлял себя полным ее хозяином. В ведение бояр отдавалась остальная часть государства – «земщина». До начала раздела «земщина» обязывалась уплатить царю огромную для того времени сумму в 100 тысяч рублей, в возмещение расходов по пребыванию в селе Тайнинском. Боярам оставалось только покориться.
Итак, государство было поделено на две части: земщину и «опричь» (кроме) нее – опричнину. В каждой из них были своя дума, свои чиновники, свое войско. Столицей земщины оставалась Москва, столицей опричнины стала Александровская слобода. что была в 115 верстах от Москвы, на берегу реки Серой.
В первое время опричники вели себя сравнительно скромно. При вступлении в опричное войско приносили клятву верности царю, обещали не знаться с земскими, даже если это были их родственники.
Царь придумал для своего войска особую форму: к их седлам были привязаны собачьи головы и метлы в знак того, что они призваны грызть царских лиходеев и выметать крамолу с земли Русской. Опричники скоро стали находить «крамолу» среди зажиточного населения. Они попросту занялись грабежами. Ватагами они нападали на купцов, нагружались ценным добром, а при малейшем сопротивлении убивали ограбленных.
Иван Грозный и Малюта Скуратов. Худ. Г. Седов
Опричники. Худ. Н. Неврев
Чтобы вполне обеспечить себе безнаказанность, главари опричнины каждый день доносили царю об открытых ими боярских заговорах.
Царский дворец в Александровской слободе был обращен в нечто среднее между крепостью и монастырем. Кругом возвышались прочные стены с бойницами, из которых мрачно выглядывали жерла пушек. На вышках дежурили дозорные, железные ворота всегда были заперты. Иван, начавший проявлять несомненные признаки помешательства, решил, что для него и его приближенных настало время покаяния. Он выбрал триста самых отчаянных опричников и объявил их иноками. Себя он назначил игуменом, князя Вяземского – келарем, Малюту Скуратова – параклесиархом. Всем были сшиты рясы, скуфьи и прочие принадлежности иноческого облачения.
Почти каждую ночь, около четырех часов, царь в сопровождении Малюты и царевича Ивана поднимался на колокольню и начинал звонить в колокол. Со всех сторон в церковь спешили опричники. Случайный посетитель мог бы подумать, что он находится в настоящем монастыре. Эти черные фигуры, одетые в подрясники, со скуфьями на головах, ничем не отличались от простых монахов. Звон умолкал. В обширном храме, тускло освещенном лампадами, появлялся царь. Сгорбленный, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, в длинной мантии, с посохом игумена в правой руке, он производил впечатление инока-молитвенника. Начиналась служба, которая длилась часа три-четыре. Служил священник, но царь все время находился в алтаре и клал земные поклоны. Делал он это так усердно, что на лбу у него постоянно была опухоль. Такого же усердия он требовал и от «братии». Царь строго следил за тем, чтобы все опричники посещали эти ночные службы. Ослушникам грозила суровая кара: заключение в сыром подвале, почти без пищи, на десять – пятнадцать дней.
