Режин Перну - Крестоносцы
Императорский флот 5 августа переправил крестоносцев на восточный берег, который они тут же принялись грабить и опустошать, в качестве резиденции им отвели крепость Цивитот на берегу Никомедийского залива, расположенную недалеко от города, который Анна Комнина называет Еленополем (современный Херсек), там Петр Отшельник расположился лагерем
Хронист Альберт Ахенский, писавший в первой половине XII века и, в общем, неплохо информированный, несмотря на то, что он не был очевидцем событий, утверждает, что император позаботился о снабжении продовольствием крестоносцев и по его приказу купцы "подводили корабли, полные пищи, зерна, вина, масла, ячменя и сыра и продавали все эти продукты паломникам по справедливой и доброй цене" Те же предавались безудержному грабежу, так как отныне находились на вражеской территории Более того, в лагере, где постоянно сталкивались ломбардцы, немцы и французы из всех регионов, национальные различия быстро привели к возникновению распрей. В конце сентября отряд германцев захватил крепость Ксеригорд, в четырех днях пути от Никеи, где расположились, забыв о всякой осторожности Турки, проведав об этом, во всеоружии явились, чтобы захватить это местечко, и после четырех дней ужасных страданий - несчастные были полностью отрезаны от воды крестоносцам пришлось капитулировать Это стало прелюдией катастрофы, в которую попал поход бедноты несколько недель спустя
Сам Петр Отшельник в этот момент вернулся в Константинополь, чтобы добиться продовольствия и, возможно, просить у императора прислать военачальников, без которых его разрозненные отряды были обречены на бездействие. В его отсутствие большой отряд крестоносцев покинул Цивитот, оставив там женщин и детей, и направился к долине Дракона, 21 октября несчастные угодили прямо в засаду, устроенную турками, которые учинили страшную резню После этого победителям не составило труда застать врасплох лагерь у Цивитота и без разбора перебить всех, кто там находился мужчин, женщин, детей
Единственный уцелевший после бойни смог добраться до Константинополя и предупредить Петра Отшельника, который бросился к императору, чтобы сообщить о несчастье, постигшем его товарищей Алексей выслал помощь, но, узнав о приближении императорского флота, турки в ночь с 23 на 24 октября покинули Цивитот и вернулись в Никею Вальтер Неимущий и большинство других предводителей погибли
На следующий год Фульхерий Шартрский, проходя с регулярными армиями по дороге из Никомедии в Никею, видел на протяжении всего Никомедийского залива груды костей, иссушенных солнцем, - напоминающих о произошедшей трагедии. По словам Анны Комнины, в 1101 г из этих костей собрали "не холм, не бугор, не горку, а огромную гору, необыкновенную по высоте и толщине, вот какой курган костей они набросали Позднее люди того же племени, что и убитые варвары, воздвигли стену в виде города и вперемешку с камнями, как щебень, заложили в нее кости убитых, и город стал для них гробницей Он стоит до сих пор, окруженный стеной из камней, смешанных с костями"{7}. Вот и все, что в буквальном смысле осталось от крестового похода бедноты.
Однако его участники очень быстро попали в фольклор и легенду. В начале XII в. они стали героями нескольких эпических поэм. "Песни о пленниках", "Песни об Антиохии", "Взятия Иерусалима". Иногда они предстают перед нами в виде пленников, перетаскивающих камни и повозки на строительстве дворца для "Корборана" (это имя, по-видимому, является видоизмененным именем султана Кербо-ги), или же участвуют в сказочных битвах с пустынными львами и змеями, турками. Их также уподобляли бродячим бандитам, о которых рассказывается только у Гвиберта Ножанского (причем с осторожностью: ut dicitur - как говорят) - тафурами, своего рода нищими проходимцами, которые якобы выбрали своим королем одного нормандского рыцаря по имени Тафур и прослыли пожирателями человечины. Таким образом, вся эпическая литература самопроизвольно сформировалась вокруг Петра Отшельника и его несчастных товарищей в виде легендарной обработки почти современных событий, что давало жонглерам возможность лишний раз поразить своих слушателей, отметив, что речь пойдет об "настоящих историях". Именно с подобного утверждения начинается "Песнь о Рыцаре с лебедем":
Мы споем вам про Круглый Стол Но я не хочу вам поведать ни басен, ни лжи, И вам стою песнь, не лишенную притягательности, Ибо она является историей, а потому и истинна.
Итак, Петр Отшельник стал героем героических песен наравне с Карлом Великим и Гильомом Оранжским. Его исследователь, Хагенмайер, закончил один из посвященных ему очерков следующим рассуждением: "Какой бы была слава Петра Отшельника, как бы превозносили его имя современники, если бы поход, которым он руководил, принял бы иную форму, если бы, например, ему удалось захватить Никею и удержать ее до подхода основной крестоносной армии?"
Это соображение несет на себе печать нашего времени. А в эпоху Петра Отшельника от героя не обязательно ждали удачливых действий. Во времена античности герой всегда был победителем; но заметим, что героические песни средневековья превозносят не столько победителей, сколько побежденных героев. Роланд, почти современник Петра Отшельника, потерпел поражение Не забудем, что речь идет о христианской цивилизации, для которой очевидное поражение, духовное или материальное, напротив, часто сопутствовало святости и всегда несло в себе залог успеха, удачи, иногда не проявлявшийся сразу, но который приносил свои плоды впоследствии. Вспомним, ведь в этом заключался смысл Креста и смерти Христовой. В том-то и все отличие христианского героя от языческого героя полубога, что христианин взял себе за образец для подражания Христа, распятого за любовь к ближнему.
В случае с крестоносцами прославление скромного проповедника, нищего пилигрима, который только и сделал, что привел к гибели своих людей и сам был весьма жалкой личностью (мы еще увидим, как он попытается дезертировать во время осады Антиохии), является вполне справедливым знаком признательности беднякам, слабым мира сего, пехотинцам, сыгравшим в крестовом походе малозаметную, но очень плодотворную роль. Ведь идея крестового похода, - а современные историки это убедительно доказали, была теснейшим образом связана с идеей бедности.
Духовный предводитель крестоносцев, папский легат Адемар Монтейский называл сам поход "помощью бедным". Ему приписывали речь, обращенную к баронам-крестоносцам: "Никто из вас не сможет спастись, ежели не будет почитать бедных и помогать им. Ведь они каждодневно должны возносить молитвы Господу за ваши грехи". Раймунд Сен-Жилльский, самый богатый из сеньоров, участвовавших в крестовом походе, перед выступлением обещал оплатить из своей казны издержки неимущих крестоносцев, и его армия была гораздо многочисленней, чем отряды других вождей.
Первый крестовый поход был, по выражению Поля Альфандери, "крестовым походом бедноты"; известно, что простолюдины неоднократно напоминали о крестоносном обете баронам, частенько забывавшим о нем в угоду собственным амбициям, - ведь сами бедняки всегда помнили об этом обете.
После осады Антиохии активное участие народа проявилось наиболее ярко. Легата Адемара Монтейского уже не было в живых, чтобы воскресить в предводителях похода религиозный пыл, и те, поссорившись из-за добычи, оспаривали друг у друга захваченные города. Время шло, силы таяли, амбиции баронов все более противоречили принесенному ими обету и делали его бессмысленным. Тогда простой люд взбунтовался: "Что? Свары из-за Антиохии? Свары из-за Маарры? Бароны тут же начинают препираться из-за любого города, который Господь предает в наши руки". И, чтобы заставить своих вождей пуститься в дальнейший путь, беднота бросилась разрушать стены Маарры. Два дня спустя один пилигрим босиком покидал лагерь во главе своих отрядов. Это был Раймунд Сен-Жилльский, принужденный толпой продолжить крестовый поход, всем своим видом он теперь демонстрировал готовность к военному паломничеству.
Мы увидим, как на протяжении всей истории крестовых походов вновь и вновь будут возникать подобные народные движения: народные массы всколыхнутся во время проповедей Св. Бернарда, и они же воспрянут в негодовании в третьем крестовом походе, когда короли Франции и Англии погрязнут в своих ссорах вместо того, чтобы в едином порыве пуститься отвоевывать Святую Землю. Иногда эти народные движения принимали необычайно трогательные формы, как в случае с крестовым походом детей в 1212-1213 гг.; или же извращенные, как это было в случае с восстанием пастушков в середине XIII в., когда крестовый поход невозможно было отличить от Жакерии. Они появляются на протяжении всего смутного периода истории, до тех пор, пока не родился человек, придавший этим движениям законченное духовное обоснование, - ассизский бедняк.
