Мирослав Морозов - Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

Участие авиации Черноморского флота в этих боях, если и нельзя назвать незначительным, то тяжело охарактеризовать как активное. Командующий флотом Октябрьский считал, что воевать над сушей дело ВВС Красной Армии, а его силы пред­назначены для действий над морем. Находившийся на Чер­ном море заместитель наркома ВМФ адмирал Г. И. Левченко неоднократно требовал от Октябрьского выделения самоле­тов для действий на сухопутном фронте, но, пока в середине августа в этот вопрос не вмешался сам Н. Г. Кузнецов, дело почти не двигалось с мертвой точки. Тем временем авиацион­ные части, дислоцировавшиеся в Южной Украине, поневоле оказались втянуты в бои, развернувшиеся близ их аэродро­мов. Еще с 7 августа в районе Очакова 9-й иап вел активные действия против авиации и войск противника. Сразу же выяс­нилось, что сухопутное командование, в оперативное подчи­нение которого перешел полк, заинтересовано не столько в прикрытии своих войск от ударов люфтваффе, сколько в на­несении ударов по передовым частям противника, которые своим продвижением постоянно угрожали отрезать совет­ские войска от их тылов. Эти бои, которые находились за рам­ками настоящей работы, носили весьма ожесточенный харак­тер. Достаточно сказать, что общая численность истребите­лей в трех полках 62-й иабр с 10 по 31 августа сократилась с 222/176 до 159/118 боевых машин. 15 августа обескровлен­ные эскадрильи 9-го иап перебазировались на аэродромы Скадовск, Красная Знаменка и Евпатория. В тот же день пере­хватчикам 3-й эскадрильи 32-го иап и 9-му иап впервые при­шлось отражать налеты немецких дневных бомбардировщи­ков на объекты Крыма — самолеты люфтваффе пытались ата­ковать суда в порту Ак-Мечеть и транспорт «Чехов» у мыса Тарханкут. В результате семи воздушных боев истребителям ЧФ удалось свалить в море один Ju-88, правда, при этом был потерян один Як-1. В первых числах сентября 9-й иап, поте­рявший к тому времени в боях 51 истребитель, был отведен для переформирования и переучивания на самолеты новых типов в находившееся в Ейске военно-морское авиационное училище (ВМАУ) имени Сталина. Вместо него на аэродромы Северной Таврии перебази­ровались 93,96 и 101-я оиаэ (последняя была сформиро­вана из истребительной эс­кадрильи расформированно­го 3-го урап), 70-я обаэ (на СБ), частично 46-я ошаэ (на Ил-2) и 5-я эскадрилья 8-го иап. В конце августа — нача­ле сентября эти самолеты бомбардировали немецкие переправы на Днепре и пе­редовые отряды войск про­тивника, пытаясь всячески замедлить их продвижение, но к 8—10 сентября потеря­ли большую часть техники и были отведены в тыл на до­укомплектование. Весьма характерно то обстоятельст­во, что, хотя группа и дейст­вовала на сухопутном на­правлении, она практически не взаимодействовала с су­хопутными командирами и вела собственную войну — сама находила противника, сама наносила по нему уда­ры и т. д.

Для качественного реше­ния данной задачи этих сил было, конечно же, мало, но одновременно ВВС ЧФ вы­полняли еще несколько задач. Во-первых, это уже упоми­навшиеся удары по экономи­ческим объектам в Румынии. Так, 10 и 13 августа два мощ­ных авиаудара были нанесе­ны по Черноводскому мосту через Дунай. В результате второго налета И-16 из «зве­на Вахмистрова» смогли раз­рушить одну из опор моста и разорвать находившийся под мостом нефтепровод Плоешти — Констанца. 14 и 18 августа самолеты 2-го мтап бомбили Плоешти, а 16 августа — Кон­станцу. Во-вторых, действия по поддержке сухопутных войск в районе Одессы. С 10 августа ежедневно туда вылетали глав­ные силы 40-го бап, а в конце месяца непосредственно на одесских аэродромах была сформирована группа истреби­тельной авиации, куда вошла 1-я эскадрилья 8-го иап и часть 46-й ошаэ. С 20-х чисел в ударах по войскам противника в районе Одессы приняли участие и ДБ-3 2-го мтап. Бомбарди­ровщики летали туда практически без какого-либо прикрытия, и потому не случайно их потери в августе 41–го стали наиболее тяжелыми по сравнению с любым другим месяцем войны на Черном море — 14 ДБ-3 и 28 СБ и Пе-2. С 31 августа эти же полки и звенья СПБ бомбили переправы на Днепре. В ночное время их сменяли МБР-2 119-го мрап, который с середины августа базировался на крымском озере Донузлав.

В-третьих, в конце месяца обострилась обстановка и в прибрежных водах Крыма. С 20-х чисел августа германское командование перебросило на театр торпедоносную эскад­рилью 1/KG 28, «хейнкели» которой приступили к «свободной охоте» у берегов полуострова. В связи с тем, что раньше в дневное время здесь появлялись только разведчики, совет­ская ПВО оказалась неготовой к отражению новой опасности. Первый успех торпедоносцев не заставил себя долго ждать. Уже 29 августа на выходе из Керченского пролива атакой двух торпедоносцев был потоплен транспорт «Каменец-Подольск» (5117 брт; погибло 9 человек команды). Один из «хейнкелей» зацепился за мачту тонущего корабля и рухнул в воду, другой был сбит огнем сторожевого катера. Это остудило пыл нападав­ших, и в течение пары недель налетов на суда в море не было.

Впрочем, не исключено, что эскадрилья переключила свое основное внимание на минные постановки. Поздним вечером 30 августа после длительного перерыва вражеские воздуш­ные миноносцы были замечены над Севастополем. По наблю­дениям ВНОС, восемь мин упали на городские кварталы и сработали как бомбы, четыре — на внешнем рейде. На сле­дующую ночь небольшие группы самолетов снова минирова­ли подходы к Севастополю и Евпатории. Если верить совет­ским документам, эти налеты дорого обошлись люфтваффе. В ночи на 30 и 31 августа последовательно двух побед добил­ся командир 3-й эскадрильи 8-го иап капитан К. Д. Денисов и в ночь на 31 августа — капитан Бухтияров. По мемуарам Де­нисова, утром 31 августа советские солдаты нашли у берего­вой черты искореженную плоскость и часть хвостового опере­ния Ju-88, которые были выставлены для всеобщего обозре­ния на аэродроме Кача. Точно подтвердить эти потери из-за отсутствия немецких документов нельзя, но остается фактом, что на неделю немцы прекратили дальнейшие попытки мини­рования. Не было потерь и на самих минах.

Полки морской авиации с конца месяца уже были в Крыму не одиноки. Еще 14 августа директивой Верховного главноко­мандующего И. В. Сталина объявлялось о формировании на полуострове 51-й отдельной армии на правах фронта. В нее целиком входили войска 9-го ск, кроме того, перебрасыва­лось две стрелковые (271 и 276-я) и три кавалерийские (40, 42 и 48-я) дивизии, сформированные из резервистов на Се­верном Кавказе. Кроме того, из местных ресурсов приказы­валось сформировать еще четыре дивизии народного опол­чения, которые вскоре получили номера 172, 184, 320 и 321. Всем этим наспех вооруженным соединениям не хватало не только вооружения (в первую очередь артиллерии), но в пер­вую очередь опытных командных кадров. Но больше всего не повезло с командующим самой армии. Им был назначен гене­рал-полковник Ф. И. Кузнецов — тот самый, который командо­вал войсками Северо-Западного фронта в крайне неудачно завершившихся приграничных сражениях в Прибалтике. Ха­рактера современных операций он не понимал и, кроме того, отличался крайним высокомерием в отношениях с окружаю­щими. Не нашел он общего языка и с адмиралом Октябрь­ским, который, согласно директиве, был подчинен Ф. И. Кузне­цову в вопросах обороны Крыма. Октябрьский не испытывал ни малейшего желания передавать в подчинение хоть малую толику своих сил, будь то береговые орудия, морская пехота или эскадрильи ВВС ЧФ. В дополнение к этому оба воена­чальника не до конца отдавали себе отчет в том, что главная угроза Крыму исходит с суши — со стороны Перекопа. Это может прозвучать дико, но, в то время как немцы стремитель­но двигались на юг от Днепра, советское командование боль­ше опасалось морского или воздушного десанта на полуост­ров. В этом немалую роль сыграла немецкая разведка, кото­рая очень успешно поставляла дезинформацию о проходе итальянского флота через Босфор и сосредоточении большо­го числа транспортных судов и самолетов в портах Болгарии. Вскоре все вышеперечисленные недостатки оказали решаю­щее значение в том, с какой легкостью немцам удалось овла­деть Перекопом.

Сформировать авиацию для отдельной армии оказалось делом еще более сложным, чем укомплектовать ее стрелко­выми дивизиями. Директивой Ставки указывалось, что в ее состав должен войти 21-й дальнебомбардировочный полк (дбап), который уже базировался в Крыму и ранее входил в состав 50-й дивизии ДБА. Кроме того, Сталин обязал коман­дующего ВВС РККА П. Ф. Жигарева выделить в состав ВВС 51-й армии (ими командовать был назначен полковник В. А. Суде­ец) два истребительных полка. Первым стал 182-й иап, при­бывший в Крым 22 августа с 27 исправными самолетами МиГ-3. Полк был недавно сформирован и переучен на новые самоле­ты, так что его пилоты не имели боевого опыта. С момента своего прибытия летчики полка вместе с моряками штурмо­вали днепровские переправы и движущиеся колонны войск. 6 сентября прибыл второй по счету истребительный авиа­полк — 247-й на 18 самолетах ЛаГГ-3. Как и пилотам 182-го иап, его личному составу в кратчайшее время пришлось пере­учиться с И-153 на ЛаГГ. Летчики этого полка в отличие от сво­их коллег из 182-го иап имели некоторый боевой опыт, полу­ченный в первые недели войны, а самим полком командовал майор Михаил Федосеев — участник войны в Испании, где он сбил 7 самолетов. В конце августа оба полка понесли некото­рые потери, но к началу боев за Перекоп в целом оставались вполне боеспособными. Таким было положение к 11 сентяб­ря, когда передовые отряды 54-го немецкого армейского кор­пуса вышли к Перекопу.