Лев Прозоров - Русские герои. Святослав Храбрый и Евпатий Коловрат. «Иду на вы!» (сборник)
Но следы чужеземного влияния, даже не влияния – происхождения – в новгородском наречье есть. Их, еще на примере живых севернорусских диалектов, выявили русские лингвисты А. А. Шахматов, Д. К. Зеленин, Н. М. Петровский. Знаменитое новгородское «цоканье» («целовеце», «цудно» и пр.) находило подобие не у поляков даже, а в нижнелужицком языке, наследнике полабского наречья, на котором говорили лужичане и… ободриты. Еще яснее сохранились черты языка прибалтийских славян в глухих углах Русского Севера и Сибири, колонизированных новгородцами еще до завоевания вольного города Москвой. Там же, кстати, сохранились и былины. А. А. Зализняк, исследовав берестяные грамоты, обнаружил, что в древности это сходство было не слабее, а сильнее. В трудах Константина Багрянородного можно увидеть, что в ту пору на Руси было в ходу два славянских наречия. Южное, называвшее порог «прагом» с мягким, «украинским» «г», а город – «градом» («Вусеград» – Вышгород). И северное, называвшее, на манер прибалтийских славян, город – «гардом» («Немогарда» вместо «Новгород») и сохранившее носовые гласные. Проще говоря, отца нашего героя звали при жизни не Игорем, а Ингорем, а его самого – Свентославом. Последнее ввело во грех одного особенно буйного неонорманниста, и он, на радостях изобретя небывалое «скандинавское» имя «Сфендислейф», кинулся доказывать, что герой наш был «скандинавом» и «конунгом». Бедняга даже не заглянул в именной указатель труда Константина Багрянородного и не увидел там, рядом со «Свентославом», имя моравского князя «Свентополка». Или морав – не морав, а швед? Очередной «конунг»?
Просто в Х веке имена варягов-князей на Руси «почему-то» произносили на прибалтийско-славянский манер. Я же здесь оставляю привычное написание – чтобы вас, читатель, не запутывать свыше меры. Просто имейте в виду: не Игорь – Ингорь. Не Святослав – Свентослав.
Антропологи, изучив средневековые могильники новгородцев, установили, что ближайшее подобие черепам новгородцев – черепа из могильников славянского Мекленбурга, земли… ободритов.
Наконец, археология. Первые следы ильменских словен («культуры погребальных сопок») в VI–VII веках уже имеют явные черты западнославянского происхождения. Но в IХ – Х веках появляется новая волна пришельцев из славянской Прибалтики. В Новгороде первые находки славянской керамики относятся к фельдбергской культуре, существовавшей на землях… ну, читатель, вы уже догадались. Да, ободритов. И так далее, вплоть до конструкции крепостного вала новгородского Детинца 1116 года, которая «имеет точные аналогии только у балтийских славян и совершенно неизвестна на Днепре». Следы балтийских славян в виде «керамических комплексов» обнаружены также в Пскове, Старой Ладоге, городке на Ловати, и пр. Археологи делают вывод, что в указанную эпоху в Восточной Европе появилась вторая волна пришельцев со славянского Поморья и Полабья.
Интересно, как называли этих пришельцев? И почему это о них в летописях ничего не сказано?
Или сказано? Пришедшие из-за моря в IX–X веках, поселившиеся в Ладоге, Новгороде, Пскове и явно там господствовавшие – иначе крепость аристократического центра Новгорода, Детинец, не была бы построена по их способу. Имеющие явное отношение к князьям. Кто бы это мог быть, читатель? Не узнаете?
Узнали…
Но не будем спешить.
Летопись говорит, что в землях верхнего Поволжья и у Белого озера варяги основали города – Ростов, Муром, Белоозеро. Туземцы, «первые насельники» – неславянские народцы меря и весь. «Находники», построившие и заселившие города, – варяги-русь. Иного населения там летопись не знает. Археология знает в этих краях тоже две группы населения – финских аборигенов и пришельцев с явными чертами прибалтийской культуры эпохи викингов, которые наши археологи поспешно окрестили «скандинавскими комплексами». Тогда отчего Ростов, Муром и Белоозеро, а не какой-нибудь «Муромвик» или «Витзеборг»? Отчего в Ростове главной языческой святыней был идол Велеса, не финского и не норманнского Божества? И отчего к ХI–XII векам оба эти города предстают стопроцентно славянскими? Еще Иловайский ехидно замечал: «выходит, скандинавы ославянили для нас мерю». Можно задать и еще один вопрос: отчего в могильниках со «скандинавскими комплексами» после перехода в Х веке от сожжения тел к погребению не найдено ни одного скандинавского черепа? «Комплексы» есть, а скандинавов нет.
А может, пора археологам избавляться от скандинавской закомплексованности? Перестать именовать каждый памятник балтийской культуры эпохи викингов скандинавским? Но мы не об археологах, мы о варягах.
В середине XI века основатель Киево-Печерской лавры Феодосий беседует с князем Изяславом, сыном Ярослава Мудрого, о католиках-«латинянах». Феодосий «латинян» не любит люто и князя против них настраивает. И сообщает для этого об их, «латинян», злодействах в Варяжской земле. Они-де там разбой творят, людей убивают, в веру свою крестят насильно и «верных» – то есть православных, христиан восточного обряда – всячески злобно притесняют.
В Швеции несколькими десятилетиями после этой беседы христианские проповедники почтительно просили короля-конунга, уже крещеного, чтоб тот закрыл, наконец, огромный языческий храм у самой столицы или хоть жертвоприношения кровавые в нем прекратил. Король священникам ответил, что, если он посягнет на древнюю святыню своего народа, не быть ему королем, а им – не быть живыми. Не свирепыми крестоносцами пришли в Швецию католики, а смиренными миссионерами. Да и православных в тогдашней Швеции не водилось, во всяком случае, тех, о ком стоило бы писать.
Ученые это давно заметили и попытались доказать, что варяги здесь – не варяги, а европейцы вообще. Только других примеров, чтоб варягами всех жителей Западной Европы называли, не существует. Да и какое дело было князю Изяславу до далекой Западной Европы? Вот варяги, как таковые, его заинтересовать могли. Он ведь сам был варяжского рода и помнил об этом отлично – как в Европе испанские идальго через тысячу лет после падения Вестготского королевства готской кровью чванились (даже само слово «идальго» переводили как «хийо дель годо» – сын готов).
А вот в землях прибалтийских славян, по сообщению Адама Бременского, православных – «греков», по его выражению, – жило немало. О том, какими способами их, славян прибалтийских, в католичество обращали, мы расскажем подробно в других главах. Пока могу сказать одно – так обращали, что сами эти народы исчезли с лица Земли. Именно теми методами, о которых Феодосий князю толковал.
В следующем столетии в летописи мимоходом поминают некую женщину, родом «от князей сербских, с Кашуб, с поморья варяжского». Не Сконе или Рослаген – Кашубы называются варяжским поморьем! В новгородской «Кормчей книге» в конце того же столетия с варягов клятву брать рекомендуется не крестным целованием, а «оже будет варяг… крещения не имея, а будет има роте (языческая присяга. – Л. П.) по своей вере». Выходит, в конце XII века большинство варягов еще некрещеные. А шведские крестоносцы в это время уже крестовыми походами на финских язычников ходят. Священники радостные над руинами столичного капища в Упсале кадилами машут. Норвежец Харальд Гиллекрист вокруг всей Европы в Палестину плывет, Гроб Господень у сарацин отвоевывать. Правда, по норманнской привычке, грабит по пути встречного и поперечного, не глядя на веру… но это так, к слову. В 1201 году в Новгородской летописи говорится, что пришло из Варяг посольство «Горой», то есть сушей.
Это чуть ли не последнее упоминание о варягах. После XII века этот народ почти исчезает из русских источников. С чего бы? Кончилась эпоха викингов? Так она сто лет как кончилась, а говорить о том, что словене-новгородцы на четвертом веке плотных контактов начали-де наконец выделять из безликих «варягов» свеев, доней-датчан и т. д., просто неприлично. Скандинавские народы отлично различал друг от друга – и от варягов – и киевский летописец XI века. Но именно в этом столетии очередное крестоносное нашествие добило последние оплоты государственности и религии прибалтийских славян, и об этом мы тоже поговорим.
Впрочем, в летописях изредка мелькают варяги в Литве и даже «дунайские варяги» в некоторых летописях. Никаких дунайских шведов, конечно, никогда не было. Зато на Дунае, по соседству с сербами и болгарами, согласно франкским грамотам IX века, жил славянский народ, называвшийся точно так же, как жители юго-западного «угла» Балтийского моря – ободриты. Жители же некоторых новгородских деревень называли себя варягами до времен Екатерины Великой.
Не получается скандинавского происхождения летописных варягов. Может, с верингами саг – лучше? Веринги в сагах прежде всего связываются с Византийской армией. Вот что говорит «Сага о людях из Лососьей долины» о Болле Боллесоне: «Он провел там короткое время, как вступил в общество верингов. У нас нет предания, чтобы кто-нибудь из норманнов служил у Константинопольского императора прежде, чем Болле, сын Болле». Дело было в начале XI века. Сказано, согласитесь, очень ясно. Веринги уже есть, но Болле – первый норманн среди них. Тот самый Харальд Суровый, впоследствии – зять Ярослава Мудрого, которого наши щелкоперы походя записывают в «варяги», прославляется скальдом: «Ты так повернул дело, что менее стало верингов». По правилам северной поэзии это значит «истребил почти всех верингов». Видимо, после учиненной Харальдом резни дворцовую гвардию Константинополя называли «варангами» сугубо по традиции. Что-то вроде «швейцарцев» Ватикана или британской «Шотландской гвардии». Скальд славит Харальда за истребление верингов – ясно, что сам Харальд не веринг!
