Алла Намазова - Бельгийская революция 1830 года
Хлопчатобумажная промышленность в первые годы голландского режима находилась в упадке в связи с нехваткой сырья, с закрытием в 1814 г. ряда рынков и проникновением более дешевых английских товаров. Так, в июле 1817 г. из 29 крупных прядильных фирм 12 прекратили работу, некоторые фабрики работали всего три дня в неделю[131]. До 1823 г. хлопчатобумажная промышленность Гента переживала кризис, редко кому из фабрикантов случалось вывозить ткани на внешний рынок. Основание торгового общества, главной задачей которого было способствовать торговле с колониями, внесло определенное оживление в эту отрасль. Общество покупало коленкор и набивные ткани и вывозило их на о. Ява.
Технический прогресс сказался благоприятно на развитии хлопчатобумажной промышленности: новые прядильни и ткацкие фабрики с применением паровых машин открылись в Генте, Рене, Термонде, Сен-Никола и в окрестностях Брюсселя. В 1809 г. прядильных машин было всего 5, в 1820 г. — 10, в 1826 г. — 26, в 1830 г. — 44 машины. Новая фабрика тюля была открыта Эясором и Повелем в Генте. Новейшие достижения английской техники использовались Коккерилем в Арденне и Льеже на новых предприятиях. Следует отметить, что предприниматели, вводившие усовершенствования, пользовались правительственными субсидиями: Коккериль получил 300 тыс. флоринов, Лежен — 150 тыс.[132] Всего в хлопчатобумажной промышленности было занято около 15 тыс. рабочих[133].
Особенно процветала хлопчатобумажная промышленность Гента[134]. Фабриканты Брюсселя, Гента и Сен-Никола почти полностью завоевали рынки Индии, потеснив англичан. В 1829 г. в Индию было вывезено товаров на 3500 тыс. флоринов.
С 1817 по 1829 г. ввоз английской пряжи увеличился в 13 раз. Выросло также и производство собственной пряжи в бельгийских провинциях. Оно увеличилось почти в 6 раз[135].
Число действующих веретен в мюль-машинах с 1810 г. по 1829 г. почти удвоилось. Число сотканных кусков материи в 1829 г. достигло 350 тыс.[136]
Подъему промышленного производства в основных отраслях бельгийской промышленности способствовали проведение новых дорог и создание разветвленной системы каналов. С 1815 по 1830 г. было построено 800 км новых дорог (при французском режиме их было всего 165 км). На голландских равнинах система водных дорог была необычайно развита. При Вильгельме I она была улучшена, решено было создать водные дороги и в южных провинциях. В течение 15 лет были прорыты каналы из Монса до Конде[137], из Перювельза до Антуэна, из Гента в Тернёзен; закончена постройка канала из Шарлеруа до Брюсселя[138].
В 20—30-е годы в Бельгии создаются крупные акционерные общества: Генеральное, Коммерческое, Западноиндийское акционерное. Одно из самых первых акционерных обществ («Джон Коккериль») было основано в 1817 г., когда король Вильгельм уступил приблизительно за 1/10 реальной стоимости бывшую летнюю резиденцию льежских епископов — замок Серен и прилегающие к нему земли Джону и Джеймсу Коккерилям — сыновьям английского механика, обосновавшегося в Льеже и открывшего там прядильную фабрику. Взамен Вильгельм получил значительную долю участия в новом предприятии, производившем первоначально паровые машины и оборудование для прядильных фабрик. В 1824 г. Джон Коккериль приобрел долю своего брата и соорудил первую доменную печь, работавшую на коксе (до этого применялся только древесный уголь). В течение нескольких лет производство чугуна выросло в 10 раз. Появление железных дорог способствовало еще большему подъему фирмы. Позднее, в 1835 г., именно в Серене был построен первый на Европейском континенте паровоз и изготовлены первые рельсы.
В конце 1822 г. в Брюсселе было создано еще одно акционерное общество «Нидерландское генеральное общество». Следует отметить, что крупными держателями акций были большинство государственных чиновников, а король — Вильгельм — первым среди них. Король имел 3401 акцию Западноиндийского акционерного общества (члены его семьи — еще 300 акций), 20 акций в Пятой морской страховой компании, 600 акций Люксембургского общества (королевская семья — еще 400), акции хрустального завода в Валь-сен-Ламбер и т. д.[139]
Один из министров голландского правительства — Гоббельшроу был комиссаром Генерального общества, акционером общества шахт по добыче свинца в Лонгвиле, акционером Люксембургского общества[140]. Знатные и богатые аристократы также являлись держателями акций: Андре Коленбуан и его сын имели 48 из 92 акций общества угольных копей в Жемаппе, в 1822 г., через год, они имели уже 62 акции, а в 1824 г. — 70 акций. Семья Жандебьен владела 3/4 акций угольных копей в Бель-Вю в Шарлеруа, другая семья — Дрион и Луи Фрей — 2/3 оставшихся акций. Семья Жандебьен владела также почти всеми акциями в угольном обществе Гуффра под Шателино. Фридрих Басе, директор Генерального общестьа, и Вандер Вельде, владелец Сен-Жосса в Брюсселе, купили 1/3 акций угольных копей в Монс-о-Фонтен близ Маршьенн-о-Пон и Монс-сюр-Самбр в 1829 г. и остальные 2/3 акций — в 1834 г.[141]
Концентрация промышленности вела к уменьшению числа предприятий. В Льеже, например, в 1811 г. было 140 угольных шахт, а в 1830 г. осталось 103 шахты. Джон Коккериль один из первых осуществил вертикальную концентрацию. Две шахты «Анри Вильгельм» и «Колард», доменная печь, железоделательная фабрика, мастерская по изготовлению паровых машин были объединены в одно целое. Мишель Орбан и его сын Анри-Жозеф владели одновременно шахтами, металлургическими заводами и прокатным станом[142].
Концентрация промышленного капитала имела серьезные социальные последствия. Результатом победы, которую все больше одерживал машинный труд над ручным, «явились, с одной стороны, — быстрое падение цен на все фабричные товары, расцвет торговли и промышленности, завоевание почти всех не защищенных пошлинами заграничных рынков, быстрый рост капиталов и национального богатства, а с другой, — еще более быстрый численный рост пролетариата, утрата рабочим классом всякой собственности, всякой уверенности в заработке, деморализация, политические волнения»[143]. Эти слова Ф. Энгельса об английском пролетариате в значительной мере можно отнести к бельгийскому рабочему классу, характеристике положения которого будет посвящен следующий параграф.
Необходимо сказать несколько слов и о сельском хозяйстве бельгийских провинций, которое в период голландского господства находилось в упадке. В сельских местностях до 1815 г. широко были распространены винокурни. В Восточной Фландрии в 1816 г. насчитывалось 267 винокуренных заводов, из которых 233 производили 486 322 бочонка вина; в 1822 г. из 233 винокурен работало уже только 104, их производство снизилось до 345 975 бочонков. Из 182 винокурен провинции Антверпен 119 бездействовали, и большая часть из 63 действовавших находилась в городах. В Лимбурге в 1826 г. было только 152 действовавшие винокурни из общего числа 267[144]. Хозяева мелких винокурен не выдерживали конкуренции с большими современными винокуреннымиг заводами Голландии, в частности с заводами Шидама, где широко применялись паровые машины.
Сельское хозяйство Бельгии в достаточном количестве производило злаковых культур, но многие технические культуры были почти забыты. С бельгийских полей полностью исчезла сахарная свекла, урожаями которой славились сельскохозяйственные районы в период французского режима; исчезли заводы, перерабатывающие сахарную свеклу в Льеже, Брюсселе и Шарлеруа. Только после 1830 г. сахарную свеклу снова стали выращивать.
Положение крестьян в эти годы было тяжелым. Новые налоги, введенные голландским правительством, явились для крестьянства непосильным бременем. Это были налоги на домашний скот, лошадей, на пиво и можжевельник, а с 1822 г. еще и налоги на помол и на убой скота, против которых крестьяне постоянно бунтовали. Особенно ухудшилось положение крестьянства в 1817 г. в связи с неурожаем и картофельной болезнью. Голодные картофельные бунты прокатились по всем сельскохозяйственным районам бельгийских провинций.
Резюмируя все вышеизложенное, следует отметить, что в период голландского режима в бельгийских провинциях совершается промышленный переворот в угольной, металлургической, хлопчатобумажной отраслях. Укрепление крупного механизированного производства в различных отраслях промышленности страны явилось важной тенденцией ее экономического развития. Промышленный подъем способствовал обогащению крупной буржуазии. Хотя мелкое и среднее производства оставались преобладающими, происходил неотвратимый, все сильнее нараставший процесс их вытеснения, что в свою очередь приводило к разорению мелкой буржуазии и ремесленников.
