Михаил Леонтьев - Большая игра (Британская империя против России и СССР)

Афганистан. Одна из самых нищих стран мира, где нет никаких разведанных полезных ископаемых. Через него не проходят никакие мировые торговые пути, если не считать нынешнего наркотрафика. Какая-то прореха на человечестве. Каким образом эта несчастная страна раз от раза в течение уже второго столетия становится осью мировой политики и мировой истории? Вследствие чего, собственно, она и стала такой несчастной…

Стало быть, Афганистан, считавшийся главными воротами в Индию, англичане решили сделать главным барьером на пути пресловутой русской экспансии.

«Географическое положение Афганистана и особый характер народа придают этой стране важное политическое значение в делах Центральной Азии, которое едва ли возможно переоценить»[54].

Что касается географического положения, здесь все понятно. Теперь что касается характера народа и внутреннего устройства. С конца XVIII века, после распада дурранийской державы и смерти ее создателя Ахмад-шаха Дуррани Афганистан погрузился в непрерывные внутренние междоусобицы, подогреваемые англичанами. С другой стороны, в силу этой слабости, Афганистан перестал угрожать набегами кому-либо — в первую очередь Индии. Глава первого британского посольства Монстюарт Эльфинстон еще в 1809 году отметил обстоятельства, остающиеся актуальными и по сегодняшний день.

«Внутренне самоуправление племен настолько хорошо отвечает требованиям афганцев, что на жизни простых людей никак не сказывается полный паралич королевской власти»[55].

«В Афганистане так называемые военные лорды получают надлежащую поддержку, чтобы оказать содействие в американской борьбе с талибами и помочь Соединенным Штатам определить местонахождение Усамы бен Ладена. Однако данная схема работает не на благо построения государства, а является традиционной политикой лавирования между различными центрами власти в децентрализованной стране»[56].

Именно Эльфинстон и подписал первый союзный англо-афганский договор с шахом Шуджахом, направленный тогда еще против Франции и Ирана. Однако чуть ли не на следующий день после подписания договора Шуджах был свергнут и с тех пор скрывался во владениях Ост-Индской компании, периодически совершая вылазки с целью вернуть себе власть. В Кабуле утвердился Дост Мухаммед, который, ввиду непрерывных угроз со стороны поддерживаемого англичанами Шуджаха, в конце концов вынужден был обратиться к России. Позднее он сказал Александру Бернсу, выдающемуся британскому игроку Большой Игры, которого направили в Кабул для переговоров:

«Я вижу, что Англия не дорожит моей дружбой. Я стучался к вам в дверь, но вы меня отвергли. Правда, Россия слишком далеко, но через Персию… она может мне помочь»[57].

«Большая Игра — это борьба за маленькие княжества в том регионе, где проходила линия раздела влияния между Великобританией и Россией. Ставки были высоки. Либо все; либо ничего. И смена правительства в Афганистане была куда больше, чем просто местная смена правителя»[58].

Идея, как выразился тот же Керзон, охранять Индию не только от нападения, но даже от самой мысли о нем, собственно, и родила афганскую паранойю. Фактом является то, что никаких реальных попыток вторжения в Афганистан Россия не предпринимала никогда, во всяком случае, до известной брежневской инициативы. Совершенно очевидно, что у англичан «чесалось». Они высосали из пальца русскую опасность и ее носителя шаха Доста Мухаммеда, даже несмотря на то, что главный британский резидент в Кабуле Александр Бернс считал его своим другом и всячески пытался убедить начальство в целесообразности сотрудничества с ним. Удивительная особенность Афганистана в том, что все афганские войны, вне зависимости от времени и авторства, один в один по сюжету и последствиям повторяют первую афганскую.

Первая афганская.

Предисловие

«Мы долгое время отказывались вмешиваться в дела Афганистана, но сейчас, когда русские хотят сделать афганцев русскими, мы должны позаботиться о том, чтобы они стали британцами»[59].

«До тех пор, пока Дост Мухаммед остается в Кабуле у власти, нет надежды на то, что будет обеспечено спокойствие наших соседей и не пострадают интересы нашей Индийской империи»[60].

Истерика в прессе и парламенте, как выяснилось, была специально организована. Либералы — премьер-министр Мельбурн, министр иностранных дел Пальмерстон и вице-король Индии лорд Окленд приняли решение любой ценой посадить на афганский трон свою марионетку Шуджаха. Для обоснования неизбежности войны Пальмерстон выпустил специальную «Синюю книгу» о ситуации в Афганистане, где пошел на прямой подлог депеш Бернса, который как раз утверждал, что Дост Мухаммед может быть лояльным и преданным союзником Британии. Собственно, подтасовку и фальсификацию документов позднее раскрыла парламентская комиссия, созданная оппозицией. Определенно по этому вопросу высказался Карл Маркс, специально изучавший проблему:

«Вторжение в Афганистан Палмерстон оправдывал тем, что сэр Бернс советовал вторжение как средство, пригодное для расстройства русских интриг в Средней Азии. Но, как оказывается, сэр Бернс действовал как раз наоборот, и поэтому все его обращения в пользу Дост Мухаммеда были уничтожены в пальмерстоновском издании „Синей книги“. Причем переписка посредством искажений и подделок получила смысл совершенно противоположный первоначальному»[61].

Что-то это очень напоминает. Припоминаете американо-британские скандалы по поводу доказательств наличия оружия массового уничтожения в Ираке? И про связи Саддама с Аль-Каидой? И как госсекретарь США Колин Пауэлл убедительно размахивал на Генеральной Ассамблее ООН пробиркой с белым веществом?

«Здесь помещается чайная ложка спор сибирской язвы. Ее было достаточно, чтобы блокировать осенью 2001 года работу всего сената США. У Ирака есть десятки, десятки, десятки тысяч таких чайных ложек этих спор».

«Англичане не раз испытывали искушение вторгнуться в Афганистан в надежде, что им удастся создать здесь государство-сателлит, дружественно настроенное по отношению к Британии. Они думали добиться политического соглашения, которое обеспечило бы стабильность на северо-западной границе Индии»[62].

И тут английские страхи получили дополнительные основания. Персидский шах, получивший российскую поддержку и направляемый российским посланником генералом Симоничем, осадил Герат. Совершенно случайно в Герате оказался офицер из политической службы Ост-Индской компании Элдред Поттинджер, который принял самое непосредственное участие в организации обороны Герата. В конце концов все пришло к тому, что сам Поттинджер с одной стороны, и Симонич — с другой непосредственно руководили боевыми действиями. После поражения и отступления шаха Пальмерстон заявил: мы загнали Россию в угол. Российский МИД, как это часто бывало в Большой Игре, сделал вид, что Симонич грубо превысил свои полномочия…

Для свержения Доста Мухаммеда первоначально предполагалось использовать армию сикхов. Так же, как русские использовали персов в Герате. Однако правитель Кашмира Раджит Сикх гораздо лучше англичан на тот момент знал, что такое афганцы и Афганистан. Максимум, чего от него удалось добиться, — это согласия пропустить британские войска в Афганистан.

Тори — консервативная оппозиция — после того, как выяснилось, что персы (то есть на самом деле русские) потерпели неудачу в Герате, выступили против афганской экспедиции. Веллингтон даже философски заметил, что «там, где кончаются военные успехи, начинаются политические трудности». Однако вмешалась общественность, захваченная антироссийской истерией.

«От границ Венгрии до сердца Бирмы и Непала русский дьявол неотступно преследует и терзает весь человеческий род и неустанно совершает свое злобное дело, раздражая нашу трудолюбивую и исключительно мирную империю»[63].

Текст замечателен тем, что проводить современные аналогии даже не требуется.