Курт Дитмар - Вторая мировая война на суше. Причины поражения сухопутных войск Германии
17 сентября немецкие вооруженные силы достигли линии, которая в сводках вермахта обозначалась как Львов — Владимир-Волынский — Брест — Белосток. Оставшаяся часть польской территории была открыта для продвижения немцев. Но в тот же день произошло событие, имевшее решающее значение: рано утром Красная армия пересекла советско-польскую границу. (В ноте, врученной 17 сентября 1939 г. польскому послу в Москве, советское правительство указывало, что не может безразлично относиться к судьбе единокровных украинцев и белорусов и поэтому отдало распоряжение командованию Красной армии «взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». — Ред.) 20 сентября немецкая сторона впервые заявила о существовании между рейхом и Советским Союзом согласованной, проходящей по рекам Сан, Буг, Нарев, Писа демаркационной линии, ограничивающей сферы влияния обеих сторон. Также сообщалось, что немецкие силы после уничтожения враждебных группировок будут отведены на эту линию. Примечательно, что командующий гарнизоном Львова предложил капитуляцию уже находившимся в процессе отхода немецким войскам.
Как выяснилось, все это было только прологом к предстоящей грандиозной драме. Поляки еще твердо удерживали некоторые позиции — Варшаву, Модлин и полуостров Хель (совр. коса Межея-Хельска). Их стойкость после всего, что произошло, или, насколько это касалось помощи с Запада, не произошло, послужила только сохранению самоуважения поляков, а не оперативным успехам, не говоря уже о том, что она никоим образом не изменила судьбу Польши. Не только на полях Восточной Польши (в ходе освободительного похода советские войска (466,5 тыс.) разоружили и взяли в плен 452,5 тыс. польских воинов, в т. ч. 18,8 тыс. офицеров. Безвозвратные потери Красной армии (убито, пропало без вести, умерло от ран и болезней) — 1475 чел. — Ред.), но и в названных крепостях поляки в совершенно безнадежном положении продолжали сопротивляться. Причем им помогло то, что немецкая сторона вела последние бои в «щадящем режиме» как для своих войск, так и для обороняемых поляками населенных пунктов и их населения, потому что над германским командованием больше не тяготел политически или оперативно обоснованный цейтнот. Это особенно ясно проявилось в боях за густонаселенную столицу Польши Варшаву.
Под Варшавой первые переговоры о капитуляции начались уже 17 сентября, но не были продолжены. С тех пор начались атаки на форты и укрепленные пригороды города, причем германские эскадрильи пикирующих бомбардировщиков внесли существенный вклад в достижение военной цели. Первым после сильной атаки пал форт Мокотовский, затем была взята первая линия укреплений, а за ней и вторая. После этого польский командующий предложил капитуляцию, которая была принята генералом Бласковицем 27 сентября. При данных обстоятельствах она, естественно, содержала ряд условий, однако немцы старались не ущемлять чести поверженного противника.
Днем позже капитулировала крепость Модлин, после того как в процессе тяжелых и кровопролитных боев в результате удара к Висле была нарушена связь между Модлином и Варшавой. Если в Варшаве в немецкий плен попало около 100 тысяч человек, в Модлине это число увеличилось еще на 30 тысяч.
Дольше всех — до 2 октября — держался гарнизон польской военно-морской базы Хель. С начала военного противостояния здесь на узком участке польского побережья образовался небольшой комбинированный «театр военных действий». На нем, наряду со слабыми наземными войсками вермахта, важную роль играли военные моряки, пусть и действовавшие только небольшими подразделениями — все равно, учитывая ничтожное значение польских военно-морских сил, их оказалось достаточно. Уже в боях на Вестерплатте в районе гавани Данцига принял участие учебный корабль «Шлезвиг-Гольштейн» (броненосец начала XX в.), имевший тяжелые орудия. Находившиеся в Гдыне и на полуострове Хель польские военные корабли многократно попадали под огонь. Наряду с этим оказалось, что применение против этих кораблей боевых самолетов является в высшей степени эффективным. Ни один из польских надводных кораблей не пережил первой недели военных действий (а 5 польских подлодок прорвались — 3 в Швецию, где были интернированы, и 2 — в Англию. — Ред.).
6 октября в сводке германского вермахта в последний раз говорилось о военных событиях Польской кампании. Остатки польской армии (группа «Полесье». — Ред.), которыми командовал генерал Клееберг, сложили оружие в районе Коцка, восточнее Демблина. Черта была подведена — польской армии больше не существовало.
Но не только польская армия была уничтожена, польское государство также прекратило свое существование. Правительство Рыдз-Смиглы, которое, излишне надеясь на помощь Запада и переоценив собственные силы, привело страну к войне, покинуло Польшу и, в поисках убежища, перебралось в Румынию. Новая государственная власть в разделенной на две сферы интересов стране не возникла ни теперь, ни, что касается германской части, в ходе дальнейшей войны. Такое государственное устройство не соответствовало планам, которые Гитлер имел относительно завоеванных восточных территорий.
Это было намного хуже, чем все прочие разделы, обрушивавшиеся на польский народ в прошлые века. Была ли эта судьба окончательной, конечно, было еще неизвестно. Не Польская кампания, а большая война должна была расставить все на свои места. Мирные предложения, которые Гитлер в своей большой речи перед немецким рейхстагом обратил к западным державам, прежде всех отклонила Великобритания. Однако реалистичное рассмотрение положения не могло не показать, что политическое решение, которое было принято сообща двумя такими могущественными странами, как Германия и СССР, не может быть отменено, по крайней мере пока сохраняется эта общность.
После окончания Польской кампании один факт можно считать определенным: западным странам не удалось остановить Германию и переиграть ее как в военном, так и в политическом плане. Как бы им ни хотелось сделать ставку на внутриполитическое напряжение в Германии, в первую очередь между [Национал-социалистической рабочей] партией и вермахтом, и использовать сильную антипатию немецкого народа к войне (эта антипатия к 1939 г. уже сменилась на жажду реванша за поражение в 1918 г. — Ред.), основанные на этом надежды оказались беспредметными. Противники явно недооценили чувство долга, присущее немецкому народу, так же как и способность Гитлера играть на этой черте народного характера.
Вермахт вступил в войну без воодушевления, владевшего вооруженными силами в августовские дни 1914 года, но со спокойной уверенностью и пониманием выполненной, начиная с 1920 года и, прежде всего, после 1935 года, тяжелой работы по воссозданию военной мощи страны. Однако никто не осмеливался и подумать, что 34-миллионной Польше, имеющей совсем не слабую армию, можно меньше чем за три недели нанести решающее поражение, а в течение месяца полностью разбить. Нерешенная проблема национальных меньшинств не могла не сказаться на надежности польской армии; также в высшем офицерском корпусе в последние годы не было недостатка и в политических противоречиях. Ввиду слабого экономического развития большей части страны и возможности того, что вся территория Польши окажется отрезанной от внешних ресурсов, нельзя было рассчитывать и на продолжительное сопротивление поляков. Однако в любом случае польский солдат показал себя мужественным и стойким воином.
В том, что события в Польской кампании развивались с такой головокружительной быстротой, немалая заслуга принадлежала германскому командованию. Хотя географические условия (охватывающее по отношению к польской территории расположение Верхней Силезии, Словакии и прежде всего Восточной Пруссии) с самого начала обеспечивали операциям вермахта стратегический перевес. Однако также требовались очень четкие указания сверху и глубокое уяснение их сути снизу, чтобы, зачастую преодолевая значительные расстояния, сосредоточить и скоординировать их удары. То, что это удалось, и мастерство, с которым осуществлялась тактика большого двойного охвата, характеризует профессионализм германского командования в этой войне.
Достижения германских войск в целом полностью оправдали ожидания. Прежде всего следует сказать, что люфтваффе, выступившие здесь впервые за свою короткую историю как самостоятельный вид вооруженных сил, были подвергнуты испытанию огнем и выдержали его. Объективным критерием подготовки младших командиров являются сравнительно невысокие потери вермахта: 10 527 убитых, 30 322 раненых и 3409 пропавших без вести. На фоне грандиозного успеха и аналогичных данных Первой мировой войны их можно считать ничтожными, хотя, конечно, гибель каждого солдата — это горе и страдания его близких. (Польские вооруженные силы в боях с немцами потеряли 66,3 тыс. убитыми, 133,7 тыс. ранеными. Около 420 тыс. попало в немецкий плен. На востоке Польши при сравнительно слабом сопротивлении Красной армии погибло около 3,5 тыс. поляков, 452,5 тыс. было пленено. — Ред.)
