Сергей Лавров - Лев Гумилев: Судьба и идеи
В письмах и благодарность коллег, тех, кто способен не «по мелочи» оценить труды Л.Н. В их числе академик А.Л. Яншин. Он писал, что не со всем согласен в «Этногенезе...», но «считает, что книга написана хорошо, увлекательно, читается с большим интересом и содержит массу ценнейших исторических сведений, которые обогащают читателя». Известный литературовед Лев Аннинский по-дружески и с юмором – «Благословите, Лев Николаевич!» – испрашивал согласия Л.Н. на публикацию кусков «Этногенеза...» в «Дружбе народов». Он имел на руках «подпольное издание» и писал, что это произошло «благодаря попустительству ВИНИТИ и попущению дьявола».
Были и постоянные корреспонденты Л.Н.; я бы назвал их «подбадриватели». Из Горького писала журналистка Н. Серова – автор многих писем в издательства с «защитой» Л.Н. Она обороняла его концепцию «симбиоза», понимая «Древнюю Русь», как идею «кочевого щита», предохранившего Сибирь от заселения с юга».
Интересны вопросы и мысли его корреспондентов, но еще интереснее были бы ответы Льва Николаевича. Увы, копий наш герой обычно не оставлял, но кое-что все-таки сохранилось. Так, профессору из Чехословакии Я. Малике он отвечал на вопрос о «бесконечности прогресса» следующее: «Применима эта схема только для смены формаций, а экологические, этнические, культурологические аспекты лежат вне ее. Диалектический материализм по закону отрицания отрицания предполагает дискретность природных процессов. Действительно, звезды вспыхивают и гаснут, динозавры появились и вымерли, древние римляне в VIII в. до н. э. построили «Вечный город», а в VI в. н. э. там были только руины, заселенные заново, и таких примеров слишком много, чтобы их не замечать».
Л.Н., «растерявший все свои хорошие качества в тюрьмах и лагерях», если верить матушке и Э. Герштейн, был исключительно притягивающей личностью, и не в 70–80-х, в благополучии и достатке, а даже «там». В архиве Л.Н. сохранилась подборка писем от «солагерника» – Иржи Вронского из Польши. «Случайно увидел Вашу книгу в польском переводе, – писал он. – Это стал для меня знак, что Вы в живых и имеете условия для научной работы... Неоднократно возвращался мыслью к этим дням, когда мы вместе пребывали и Вы сделали на меня очень большое впечатление. Я Вас забыть не могу... А возвращался я на родину из Караганды в последних числах 1953 года». Пан Иржи в первом же письме рассказал все о себе (дело было в 1973 г.) и приглашал к себе, а «если Вы женаты, то с женой...». Завязалась переписка друзей по несчастью; более того, Л.Н. по приглашению пана Иржи побывал в Польше.
Уцелело также несколько открыток из Штатов, из редакции журнала «Совьет Джеографи», от его редактора – Теодора Шабада. При нем этот журнал был действительно зеркалом советской географии и печатал наших авторов, отбирая их (это кажется сейчас невероятным!) по их классу, а не по званиям или позиции в политике. Блестящий знаток СССР, специалист по топливно-энергетическому комплексу нашей страны, Шабад был к тому же поклонником и ценителем русской литературы, хорошим переводчиком, опытнейшим и пунктуальным редактором. Его стандартные по виду открытки всегда содержали пару-тройку «вопросов на засыпку». «Племена «теле», – спрашивает он у Гумилева, – а где они нашлись?.. А кто такой Неджати?.. Как по-латински «фрины» Иордана?» И как всегда, Теодор настаивал: «Ответьте срочно, авиапочтой».
Из Франции шли деловые письма от караима Семена Шишмана, который успешно «пробивал» статьи Л.Н. в профессиональном журнале «Cahiers du Monde Russe et Sovietique». Так, в 1965 г. Л.Н. сообщал Шишману: «Я очарован переводом и редактированием моей статьи «Монголы XIII в. и „Слово о полку Игореве“». Такая теплота понятна, поскольку это пробивало блокаду, пробивало заговор умолчания и «непечатания» в СССР, да и просто помогало жить, так как 500 франков за пару статей Л.Н. очень и очень пригодились.
С «Анналами» – ведущим историческим журналом (значительно более высокого ранга, чем «Cahiers... ») все было сложнее. Не надо думать, что цензура (не политическая, а «научная») там отсутствовала. Как только зашла речь о теоретических работах Д.Н., то и Шишман оказался бессилен. Он смущенно писал, что «не могут» они в «Анналах» напечатать, а потом извинялся, что Марк Ферро (историк, редактор журнала) ездил в Россию, но «не успел встретиться с Вами». Видимо, на взгляд кого-то из французских «бессмертных» этногенез шел как-то иначе...
Но это было давно, в 1965-м, а в 70–80-х уже преобладали заказы на статьи и переводы Л.Н. без всяких оговорок и условий...
11.3. Покой нам только снится...
И когда я жил у них, я жил над ними. Оттого и невзлюбили они меня... И все-таки хожу я со своими мыслями над головами их: и даже если бы я захотел ходить по своим собственным ошибкам, все-таки был бы я над ними и головами их.
Фридрих НицшеОтбиваться от нападок Льву Николаевичу приходилось и в самые благополучные его годы. В 1982 г. он пишет письмо главному редактору «Коммуниста» Р. И. Косолапову, начинавшееся трогательным обращением: «Глубокоуважаемый Ричард Иванович! Разрешите обратиться к Вам, хотя я и беспартийный...» Л.Н. просит помочь опубликовать ответ доктору исторических наук Аполлону Кузьмину – его «штатному критику». Дело в том, что незадолго до этого вышел роман-эссе В. Чивилихина «Память», где тот поругивал Л.Н., а А. Кузьмин написал рецензию, которая, по сути, была еще одним ударом по Л. Гумилеву, ударом более жестким973.
Конечно, в центре рецензии и в ответе на нее опять было злосчастное «иго», опять приводились доказательства Л.Н.: «ига не было». Находились научные и, так сказать, «бытовые» аргументы, иногда не без юмора. «Допустим, – писал Л.Н., – что Чингис и Батый не нравятся А. Кузьмину и В. Чивилихину, но ведь нет народа, который состоял бы только из милых и приятных людей. С другой стороны, может быть В. Чивилихин и А. Кузьмин тоже кому-то не нравятся. Так стоит ли всех русских или даже всех москвичей на этом основании считать плохими людьми? Но поскольку они не могут выразить воли всего русского народа или даже мнения русских историков, то это не важно, а то, что Чингис и Бату выражали волю монгольского народа, избравшего их на курултаях ханами, – общеизвестно».
События тех далеких веков некоторые критики Л.Н. пытались оценивать мерками XX в. и даже описывать в современной терминологии. Л.Н. отвечал им: «Даже если чингисиды, и по Кузьмину и Чивилихину – «военно-паразитическая верхушка», – были только партией, то ее поддерживал весь народ. В условиях военной демократии – осуждать или хвалить надо всю систему, а не только некоторых ханов». Далее следовал совсем убийственный оборот – апелляция к марксизму: «Да и стоит ли интересоваться характеристиками отдельных вождей, когда известно, что, согласно философии марксизма, войны в классовом и доклассовом обществе – неизбежны, как продукт непримиримых классовых или племенных противоречий».
Но все это, так сказать, лирика, а серьезные аргументы были прежними:
— Насчет татаро-монгольской орды, страны с населением около полумиллиона человек, которая завоевала Русь, Китай и Среднюю Азию с Ираном.
— Монголы, воевавшие на трех фронтах: в Китае, в Иране и с половцами в Поволжье, посылать большую армию на третьестепенный фронт просто не могли. «Странно, что А. Кузьмин, называющий себя патриотом, считает древнерусских людей за такую дрянь, что они позволили погубить себя столь слабому противнику», – ехидничал Л.Н.
— Батый совершил по Руси глубокий рейд, чтобы зайти в тыл половцам. Поэтому он и не оставил гарнизонов на Руси, а договор о дани был заключен через 20 лет после похода Батыя Александром Невским.
— Наконец, почему надо пугаться термина «симбиоз», ведь буквально это значит совместная жизнь. «С XIII по XV век татары жили на Нижней Волге, а границей Руси была Ока, т. е. между ними простиралось огромное малонаселенное пространство. Обе стороны подчинялись правительству в Сарае. Все татарские походы на Русь совершались при помощи русских князей для борьбы с их соперниками, а русские сражались в татарских войсках во время гражданской войны в Орде: Ногая убил русский ратник». Тут задумываешься: а так ли оригинален был Л.Н. или это просто наше общее незнание классиков исторической науки «работает» на его исключительность в оценках нашествия? Давайте посмотрим, что по этому же вопросу писал С. Ф. Платонов: «Да и как татарское влияние на русскую жизнь могло быть значительно, если татары жили вдалеке, не смешиваясь с русскими, являлись в Россию только для сбора дани или в виде войска, приводимого большей частью русскими князьями для их личной цели? Поэтому мы можем далее рассматривать внутреннюю жизнь русского общества в XIII в., не обращая внимание на факт татарского ига»974. Нет сомнений, что Л.Н. читал Платонова. А читал ли Аполлон Кузьмин?
