Анна Гранатова - Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо
(Из рецензии на книгу Серго Микояна «Анатомия Карибского кризиса», в которой, в частности, подробно рассказывается о роли Анастаса Микояна во взаимоотношениях Союза с Кубой.)
Однако с точкой зрения Ю.М.Воронцова многие отечественные историки не согласны и готовы вступить с ним в полемику. Так, например, генерал разведки Николай Сергеевич Леонов, всю свою жизнь защищавший политическую независимость Кубы, вынес на данную рецензию краткий вердикт: «Суждения Юрия Воронцова примитивны и ошибочны (!). Сказалось долгое житье в США».
Из книги Н.С. Леонова «Лихолетье».
«Политическое решение Карибского кризиса, кроме всего прочего, означало, что Соединенные Штаты впервые в своей практике ведения дел в Западном полушарии были вынуждены под угрозой ответного удара отказаться от применения вооруженной силы (цит. по: см. Н.С. Леонов, «Лихолетье», с. 86). В последующие годы были открыты многие ранее неизвестные данные о содержании и характере Карибского кризиса, и серьезные исследователи и политические деятели однозначно подчеркивали взвешенность и оправданность поведения тогдашних политических руководителей СССР и США. Позднейшие попытки некоторых публицистов представить весь Карибский кризис как авантюру Хрущева, к тому же закончившуюся поспешным отступлением СССР, можно воспринимать лишь как нехитрый прием во внутриполитической борьбе, в которой ставилась задача дискредитировать политику Союза и одного из его лидеров.
Потом, за долгую жизнь в разведке я убедился, что американцы ставят свою безопасность выше, чем безопасность любого другого государства. Жизнь американца не идет в сравнение с жизнью других землян. Эта политика может быть завалена ворохом словесного тряпья вроде общечеловеческих ценностей, демократических прав, справедливости, но едва прикрытые, сквозь этот словесный ворох будут явственно проглядываться пучки острых стрел, зажатые в когтях орла на гербе США».
«В лице Никиты Хрущева, я уверен, Россия потеряла последнего самобытного политического руководителя (см. там же, с. 108). При нем свершился переворот в армии, начавшей переходить на ракетное вооружение. При Хрущеве мы вышли в космос, и было время, когда США остались далеко со всеми своими программами. Позоря его память, первые дома массовой застройки начали называть «хрущобами». Но по тем временам эти дома казались дворцами для тех, кто вселялся в них после мытарств в «вороньих слободках». Пошла вверх кривая рождаемости, людям хотелось жить. Конечно, Хрущев наделал и немало ошибок, целина съела немало наших ресурсов, но так и не решила зерновой проблемы. Со всех сторон иначе, как самодурством, не назовешь передачу под юрисдикцию Украины — Крыма. Резкие внешнеполитические перевороты привели к разрыву наших связей с Албанией, охлаждению советско-румынских отношений. Весь социалистический лагерь разбился на просоветский и прокитайский, и международное коммунистическое движение раскололо третий мир. Никита Сергеевич был последним, кто сформулировал национальную цель: «Догоним Америку по производству молока и мяса!» Тогдашнему окружению Политбюро, сверхсерому и трусливому, было проще организовать свержение Хрущева, чем поддержать его. И они обвинили его в том, в чем поддакивали ему много лет. А простому народу повесили на уши лапшу про проваленный экономический проект с кукурузой».
«Дж. Кеннеди убили в 1963 году, а на следующий год из Кремля убрали Хрущева. В какой-то степени оба очень дорого заплатили за Карибский кризис. Кеннеди — за то, что он не довел борьбу против строптивого Кастро до полной победы и не устроил реставрацию капитализма на Острове свободы, столь желанную для игорного бизнеса и прочей мафии. А Хрущева — за то, что тот подверг смертельной опасности благополучное и сытое существование кремлевской олигархии своими «новациями» и лихими политическими шагами во внутренней и внешней политике. И только Фидель Кастро пережил на своем политическом посту обоих политических лидеров, оказавшись дальновиднее и Хрущева, и Кеннеди».
Украшение советской внешней политики?
Любопытна и точка зрения на «уроки Карибского кризиса» очевидца и участника тех событий, политика и историка Александра Фурсенко, которому свою книгу «Адская игра» о Карибском кризисе пришлось, отметим, издавать не в Союзе, а в Европе. В России эта книга появилась лишь в наши дни. Обратимся к выдержкам из этой монографии.
Вспоминая Карибский ракетный кризис, российский политик, историк, академик Александр Фурсенко (см. его книгу «Адская игра»), в частности, писал:
«Парадоксален сам факт, что мы привезли ракеты, поставили их, потом возник кризис, пошли переговоры, переписка, и в результате мы эти же ракеты увезли. Зачем же мы везли ракеты, если потом пришлось их увозить? К чему везли? Если мы их туда везли, преследуя лишь свои цели, следовательно, империалисты США нас принудили к тому, запугали и подчинили себе. Для механического мышления тут, казалось бы, несложная схема, чтобы сделать вывод. Но надо вопрос смотреть в корень, как говорил Козьма Прутков. Корень же заключается в том, что существовала Куба, где ранее президентом был Батиста. Та Куба, которая являлась, собственно говоря, колонией США, где безраздельно господствовал монополистический капитал. Гавана была городом, куда империалисты приезжали проводить свой досуг и давать себе волю в удовлетворении своей похоти. Теперь Батиста свергнут, новые люди пришли к власти, создали революционное правительство. Вы перестраиваете Кубу на социалистических началах, и вот развернулось вторжение. Вы его отбили. Но разве можно думать, что кубинская контрреволюция на этом успокоится? Что с этим примирятся монополисты, которые потерпели поражение и вынуждены оставить Кубу? Вы воспользовались их капиталами и национализировали их. Значит, повторная угроза реставрации капитализма сохранялась!
Рассуждаем дальше. Поставили ракеты, чтобы предотвратить эту угрозу, а затем их вывезли, взяв нужное слово с президента США не вторгаться на Кубу и не допускать вторжения их союзников. (.) Чтобы сохранить революционную Кубу во главе с Фиделем Кастро, мы поставили ракеты, вызвали военный шок у руководства США и вырвали нужное нам обязательство. Под это обязательство мы и вывезли эти ракеты и вместе с ними устаревшие самолеты-бомбардировщики. Считаю, что уплатили дешевую цену за свободу и независимость Кубы! Правительства капиталистических стран все оценивают в долларах. Так вот, мы понесли затраты только на транспортировку военной техники и нескольких тысяч наших солдат. Вот вам и вся стоимость политических гарантий независимости Кубы!
Мы не пролили крови, ни своей, ни других народов, не допустили войны, не допустили разрушений, отравления атмосферы. Я горжусь этим. Пройдет время, и эта истина станет всем ясна!»
«Авантюризм в этой истории, конечно, был, и он заключался в том, что мы, желая спасти Кубу, сами могли ввязаться в тяжелейшую, невиданнейшую ракетно-ядерную войну. Но если жить только под давлением боязни и в том смысле, что всякая наша акция вызовет ракетно-ядерную войну, — это означало парализовать себя страхом. И вот в таком случае война возникнет наверняка. Враг сразу почувствует, что ты его боишься, и — придет с войной. Или же ты без войны станешь уступать постепенно свои позиции и дашь возможность врагу медленно, но верно достичь его целей (пророческие слова в отношении эпохи М. Горбачева. — Прим. А.Г.). Или же ты своей боязнью и уступчивостью так разохотишь врага, что он потеряет всякую осторожность и уже не будет чувствовать той грани, за которой война станет неизбежной.
Надо не желать войны, надо делать все, чтобы не допустить войны, — но при этом не бояться войны! Если создается невыгодная ситуация, если нет ресурсов к борьбе, то ты должен отступить. Однако если отступление становится началом конца твоего сопротивления, так лучше уж рискнуть! На миру и смерть красна! Вот, собственно, как мы все понимали сложившуюся ситуацию. Я много об этом думал. Я живу анализом пройденного пути. А путь, пройденный мною, хороший, и я его не только не стыжусь, а горжусь им!
Карибский кризис является украшением нашей внешней политики, в том числе и моей работы как члена того коллектива, который проводил эту политику и добился блестящего успеха для Кубы без единого выстрела.
Главным в описываемых событиях оказалось то, что мы не дали себя одурачить, не отступили в столь нервной, горячей обстановке далее положенного и не переступили грань дозволенного. Тут сказалась выдержка обеих сторон. Ведь этот кризис дошел до высшей точки кипения. Мы были близки к войне, стояли на грани войны. Хочешь ты или не хочешь, а раз один выстрелил, то другой ответит. Но мы не допустили катастрофы. Помимо обязательства не вторгаться на Кубу президент США дал также слово, что когда мы вывезем свои ракеты с Кубы, то США уберут свои ракеты из Турции и Италии. Джон Кеннеди просил нас, чтобы мы пока никому не говорили об этом. Мы-то хотели, чтобы это как-то было зафиксировано в документах. Он ответил, что он по своему положению письменных обязательств дать не может. Более того, сказал следующее: «Если вы не удержите в секрете это мое заявление и оно просочится в печать, то я дам опровержение. Но я даю вам честное слово! Мы уберем турецкие и итальянские ракеты!» И он действительно убрал ракеты из Турции и Италии, хотя вывез их не только потому, что мы согласились вывезти свои ракеты с Кубы, но главным образом потому, что ракеты «Юпитер», которые стояли в Турции и Италии, морально устарели.
