Валерий Кочик - Разведчики и резиденты ГРУ
После государственного переворота 9 июня 1923 года Антона Прудкина, который входил в первую десятку лиц подлежащих аресту, задержали в Варне и доставили в Софию. Его обвинили в целом ряде покушений, но главным пунктом был взрыв в театре «Одеон». Рассмотрение этого дела в Софийском окружном суде началось 4 мая 1925 года. Спустя 16 дней Прудкин и оба исполнителя теракта были приговорены к смертной казни, которую Прудкину заменили на многолетнее тюремное заключение. Бывший военный министр в правительстве Стамболийского Константин Муравиев, обвинявшийся на том же процессе и судом оправданный, считал своего соседа по скамье подсудимых преступником, но, тем не менее, писал в своих воспоминаниях: «Приговор Прудкину за покушение в „Одеоне“ был продиктован суду или, скажем так — это судебная ошибка. Истинный автор покушения на сегодняшний день является профессором Софийского университета».
Антон Прудкин после приговора провел в тюрьме 11 лет с мая 1925 по апрель 1936 года, никогда не признавал свой вины. В заключении он написал и издал двухтомные воспоминания «Записки на моряка». 4 марта 1936 он вышел из тюрьмы и поселился в Варне.
Вскоре через знакомого ему Крыстю Белева Прудкин установил контакт с советской военной разведкой. Выполнял её задания и, в частности, будучи хорошим картографом, составил полную и точную карту черноморского побережья с указанием всех баз и укреплений. В апреле — июле 1939 года Антон Прудкин участвовал в акции спасения болгарских евреев. Командуя кораблем «Свети Никола», он вывез из Бургаса и Варны в Палестину почти 1300 человек.
Осенью того же 1939 года ему поручено сформировать разведывательную группу. Антон Прудкин выполнил это задание, и в 1940 году его отряд из двенадцати человек начал работу. Связь с Центром поддерживалась через сотрудников торгового консульства СССР в Варне, советского военного атташе в Софии и по морскому каналу с помощью моторки «Единство», закупленной на советские деньги. Выходя в море якобы для рыбной ловли, члены группы встречались далеко от берега с советскими кораблями и подводными лодками, передавали добытые сведения и материалы, получали деньги, оружие и взрывчатку.
Невзирая на постоянный надзор полиции Прудкин успешно осуществлял свою деятельность и даже дважды выезжал для выполнения заданий в Турцию и Грецию. Руководимая им группа провела несколько удачных диверсий против кораблей Германии и её союзников. В разведработе он пользовался псевдонимами «Капитан Андрей» и «Борзый».
Раскрыть работу группы удалось, лишь подведя к одному из её членов земляка — секретного сотрудника полиции. 21 июля 1941 Антона Прудкина и его соратников арестовали и подвергли допросам с пристрастием. Но многого узнать полицейским не удалось. Через месяц последовало официальное сообщение о том, что полиция раскрыла антигерманскую разведывательную и саботажную группу во главе с Антоном Прудкиным, действовавшую в районе Черного моря. 10 октября 1941 года Антон Макарович Прудкин был приговорен к смертной казни и 1 августа 1942 повешен в варненской тюрьме. Посмертно А. М. Прудкин был награжден орденом Отечественной войны II-й ст.
ЧЕХОСЛОВАЦКИЕ РЕЗИДЕНТЫ
В первой половине 20-х годов, когда под руководством А. Я. Зейбота и Я. К. Берзина военная разведка разворачивала свою работу, изучаемые Разведотделом — Разведупром Штаба РККА страны «в отношении уделяемого им внимания» делились на 4 группы.
Чехословакия (вместе с Югославией, Венгрией, Болгарией, Грецией и др.) относилась к последней группе «прочих государств», но стояла там на первом месте. В этот же период создаются в Европе совместные резидентуры РУ и ИНО (которые просуществовали до 1926 года) и поэтому некоторые из агентурных сетей были связаны как с представителями внешней, так и военной разведок.
Летом 1920 года в Прагу прибыла миссия советского Красного Креста во главе с Я. С. Гилерсоном. В состав этой группы из семи человек видимо входили и сотрудники военной разведки. Задачи Региструпра ПШ РВСР формулировались в то время следующим образом:
«Выяснение военных, политических, дипломатических и экономических планов и намерений стран, враждебно действующих против Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и нейтральных государств, а также их отдельных групп и классов, могущих нанести тот или иной вред Республике…» (Приказ РВСР № 148/29 от 30.01.1920.).
Одним из руководителей военной разведки в стране стал в июне 1921 года Альфред Георгиевич Ганзен, приехавший в Прагу на должность заместителя торгпреда. В центральном аппарате в августе 1920 — мае 1921 года он был начальником оперативного (агентурного) отделения.
На посту резидента его сменил, работавший до этого в Германии, Стефан Владиславович Жбиковский (1923 — 1924 гг.), а затем — заместитель руководителя венской резидентуры Лев Александрович Борович (май — сентябрь 1924 гг.). К этому времени агентурная сеть в Чехословакии была довольно большой. Некоторые из её сотрудников сейчас известны.
Мария Юрьевна Шуль (Тылтынь), шифровальщица и машинистка полпредства (1922 — 1923 гг.), первый раз посетила Чехословакию с разведывательной миссией в 1921 году. Карел Смишек во время Первой мировой войны попал в русский плен. Там он изучил русский язык и примкнул к большевикам. После партийной и военной подготовки вернулся осенью 1920 года на родину в местечко Злати дул Роудни у Вотице. С января 1923 года жил и работал в Праге. Шмераль Горишник, был членом компартий Румынии и Чехословакии.
Осенью 1923 года из Польши в Прагу прибыл Владимир Антонович Горвиц — Самойлов («Иванов»), русский журналист, родившийся в 1880 году в Варшаве, бывший редактор газеты Органа демократической мысли «Варшавское слово» (с сентября 1920 года — «Новое Варшавское слово»).
Как выяснила позднее польская полиция, Самойлов с самого начала 20-х годов сотрудничал с советской разведкой вместе с неким Цыбульским («Лукьянов»). Прикрытием для его деятельности служила журналистика и сотрудничество с японским военным атташе, который представлял дружественную Польше страну. Через Цыбульского, имеющего большие связи в государственном аппарате, в том числе в МВД, офензиве и дефензиве (т.е. — разведке и контрразведке), он раздобыл весьма ценные материалы. Среди других документов Самойлов получил тексты польско-румынской и польско-французской военных конвенций, а также циркуляр министра внутренних дел об усилении репрессий против социалистических организаций, причем, у него циркуляр оказался раньше чем в местных органах МВД.
Позднее фотокопия документа оказалась в распоряжении английской газеты «Манчестер гардиан» и была опубликована на её страницах. По этому поводу депутаты Сейма (польского парламента) направили запрос в МВД своей страны. Резидент ИНО в Вене «Черский» (Э. С. Гольденштейн) писал 18 апреля 1924 года, что Самойлов «в период своей деятельности в Польше нашел источники информации в министерствах и польской дефензиве. Результаты его деятельности в тот период характеризуются как очень хорошие» (РГВА. Ф. 308к. Оп.9. Д. 1973. Л .76.).
В Чехословакию Владимир Горвиц — Самойлов прибыл с рекомендательными письмами японского военного атташе в Варшаве, которые аттестовали его как работника этого аппарата с самой лучшей стороны. Благодаря такой рекомендации он получил в Польше заграничный паспорт и заграничную дипломатическую визу. С письмами Самойлов явился к секретарю японского посольства в Праге, с которым потом неоднократно встречался и которого учил русскому языку.
Владимир Горвиц стал руководителем широкой агентурной сетью, к которой подключил действующую агентуру, а также привлек к работе новых людей. Однажды он встретился с варшавским знакомым Иваном Пиотровским, бывшим капитаном российской армии, который был приглашен чехословацкими властями на работу в Прагу в качестве военного специалиста, и предложил ему поработать на советскую разведку. Пиотровский согласился и получил псевдоним «Греченко». Горвицу помогала Ирина Червинка, машинистка министерства иностранных дел, а также Всеволод Пентко, бывший полковник российской армии, владелец ресторана «Медведь», Александр Мончук, студент, Александр Надь, слушатель политехникума, Тамара Томшу, актриса и другие.
Свои люди у Владимира Антоновича были и в других странах. По-прежнему он поддерживал связь с Цыбульским в Польше, а также с Михаилом Красовским в Польше и Румынии, с журналистами — Вукичевичем в Югославии и Сабо в Венгрии. От них поступали материалы о польской, венгерской, румынской и чехословацкой армиях, о внутреннем положении Чехословакии и других стран, документы, касающиеся мобилизационных планов, военного производства, авиации и других военно-технических вопросов. Связь с руководством Горвиц поддерживал через сотрудников советского полпредства в Праге и через венского легального резидента Эфроима Гольденштейна, который в декабре 1923 года сказал приехавшему в Вену Самойлову, что доволен работой Лукьянова (Цыбульского) в Польше и Красовского в Румынии.
