Елена Яковлева - Польша против СССР 1939-1950 гг.
Также и АК, не горевшая желанием воевать с врагом №1 — Германией под предлогом опасения за родное польское население, впутала в свои дела кучу действительно неповинного народа только потому, что выйти из подполья и вступить хотя бы в ряды армии Берлинга было для ее бойцов неприемлемо. При этом остается открытым вопрос, а хотелось ли полякам идти в какую-либо еще армию, кроме своей, Крайовой. Что ж, попробуем разобраться, традиционно не пользуясь российскими источниками, не говоря уже о советских, которым веры нет по определению (ну разве что Б. Соколову). Обратимся-ка лучше к польским. А в них, с одной стороны, утверждается: «После занятия Восточных земель II Речи Посполитой в 1944 г. формирования НКВД боролись со структурами польского подпольного государства неслыханно беспощадным образом.
Принудительно забирали поляков в Красную Армию, в то время как они хотели вступать в польскую армию генерала Зыгмунта Берлинга (другой не было). Однако, множество молодых мужчин с Виленщины, Новогрудчины, Белосточины и Гродзенщины не являлись на призывные участки советской армии. Часто они самовольно возвращались в свои дома. Результатом было: аресты, депортация или смерть»[229].
А с другой стороны, сообщается: «Параллельно с акцией массовых арестов русский оккупант объявил мобилизацию в Красную Армию всех польских граждан в возрасте от 17 до 45 лет. Почти все польское, белорусское и украинское население бойкотировало устроенный призыв, который охватил также и женщин. Даже объявленное на этих территориях рекрутирование поляков в армию Берлинга дало ничтожные результаты. Из окрестностей Вильна и Новогрудка явилось всего 25 000 призывников»[230]. В итоге же получается странная картина: ясновельможные паны историки так и не договорились, хотели все-таки поляки воевать с немцами или нет. Особенно если оставить в покое Андерса и прочих героев Западного фронта и сосредоточиться на Восточном. А по данным современных белорусских исследователей, в 1944 г. «наибольшее сопротивление мобилизации проявилось в Ивьевском, Радуньском, Юратишском, Вороновском, Ивенецком, Воложинском районах Барановичской области и в Ошмянском, Островецком, Поставском, Сморгоньском районах Вилейской области». В официальных документах отмечалось: «Многие военнообязанные этих регионов уклоняются от мобилизации и скрываются в лесах... Имеются случаи угроз и даже убийство руководителей с/советов, занимающихся вопросами отправки военнообязанных на сборные пункты... налицо массовые случаи саботажа, отказа в приеме повесток о мобилизации, неявки на призыв и вооруженного сопротивления»[231]. Тем удивительнее, что как-раз таки подобными «подвигами» предков гордятся и польские историки, и кое-кто из новейших исследователей в СНГ. Видимо, это какая-то новая доблесть — «откосить» от армии во время войны.
Но, может, все дело в том, что армия армии рознь? И точно, с призывом в немецкую, например, никаких проблем не было, поскольку поляки демонстрировали невероятную дисциплинированность. Возможно, и потому в том числе, что у гитлеровцев альтернативной службы в шахте или на лесоповале не предусматривалось. Подтверждение чему легко найти в материалах конференции, посвященной 60-й годовщине Варшавского восстания: «На решение о восстании в определенном смысле также повлияла и сталинская пропаганда, которая говорила так: Армия Крайова стоит с оружием у ноги, а в немецкой армии служат тысячи поляков, плохо настроенных к Советскому Союзу. Конечно, это была пропаганда, основанная на определенных реалиях, так как в немецкую армию призывали польское население с земель, включенных в Рейх, и не было возможности у кого-либо сказать, что я не пойду в немецкую армию — это было предательством, это означало пулю в лоб! В связи с этим много поляков действительно оказалось на восточном фронте и попадало в советский плен»[232]. Поистине, ларчик-то просто открывался. Что немцы, что Советы предлагали полякам два варианта, только в первом приходилось выбирать между пулей и армией, а во втором — между армией и лесоповалом. И, как показала практика, если на русский лесоповал польского патриотизма еще хватало, то на немецкую пулю уже нет.
Впрочем, надо учитывать и то обстоятельство, что именно на это время приходится начало активной деятельности организации «НЕ» (НЕзависимость), полного представления о которой нет до сих пор. Правда, в связи с ней всплывает фигура генерала Фельдорфа (псевдоним «Ниль»), уже упоминавшийся нами ранее. Еще в бытность свою руководителем действительно прославленного Управления диверсии — «Кедыва» (его подразделения имелись в каждом округе и на «восточных окраинах»), он в середине 1943 г. получил задание по созданию тайной организации «НЕ», которая должна была приступить к действию в случае вхождения Красной армии на территорию Польши. В эту организацию были переведены отобранные кадровые офицеры из АК, в том числе офицеры 2-го отдела польского Генштаба, занимавшиеся разведкой. При этом заставляет задуматься тот факт, что руководитель польских диверсантов, прославившийся многими операциями, был внезапно полностью выведен из структур АК, занимавшихся боевой деятельностью и даже удален из Варшавы.
Очень мало говорится сегодня о целях данной организации, а это: самооборона, пропаганда (в том числе и посредством распускания слухов), разведка и контрразведка, исследования настроений в Красной армии и народном Войске Польском. В общем, что-то вроде центра исследования общественного мнения, только с пушкой в кармане. Известно также, что в «НЕ» не брезговали и таким испробованным методом, как фальшивые доносы, чтобы расправляться со своими бывшими товарищами чужими руками. По некоторым данным, в задачи организации входило и проведение различного рода провокаций. Вот и в прямом саботаже призыва в Белоруссии и Литве чувствуется рука мастера диверсии. А так как практически в каждом населенном поляками местечке были члены АК, которые игнорировали призыв, то, естественно, все призывники в этих пунктах проходили проверку НКВД. В случае же оказания ими сопротивления реакция на это в условиях военного времени была однозначная. Не исключено также, что те члены АК, которые все же являлись на призывные пункты, «закладывались» мастерами провокаций из «НЕ», чтобы множить количество «жертв» НКВД. Иногда с целью срыва призыва проводились прямые акты террора. Так, в Вильно довольно успешно работало подразделение Союза польских патриотов, которому удавалось убеждать значительную часть членов АК выходить из подполья и вступать в Войско Польское. В ходе разработанной ответной акции «Моджев» были убиты 12 самых активных деятелей СПП, в том числе и руководитель отдела культуры. Естественно, сейчас это преподносится в Польше не иначе как акт героизма.
Сам же бывший главный диверсант АК, уже будучи арестованным НКВД, тем не менее не был опознан как руководитель «НЕ». А потому в результате расследования, проведенного в Польше после установления его личности, Фельдорф был обвинен в том, что от него поступали приказы по ликвидации в восточных округах АК представителей советской власти и солдат Красной армии. А тот факт, что судья на процессе над Фельдорфом оказалась еврейкой, многими «правдолюбами» в сегодняшней Польше трактуется как обстоятельство, однозначно свидетельствующее о неправомочности вынесенного генералу приговора, а значит, и о его полной невиновности.
Но это было позже, а осенью 1944 г. война между АК и НКВД только разгоралась. 2 сентября в райотдел НКВД г. Лиды поступило письмо, адресовавшееся «Коменданту гарнизона оккупационных войск», следующего содержания: «В ответ на непрестанное беззаконное задержание беззащитного гражданского населения, изуверских убийств солдат АК, довожу до сведения, что отряды АК будут противодействовать этому силой. Начиная с 2.IX мы прекратим движение поездов на железных дорогах. Если советские оккупационные власти будут продолжать террористические акты по отношению к беззащитному населению, то отряды Армии Крайовой начнут акции возмездия. Любой советский активист и солдат будет признан бандитом со всеми вытекающими из этого последствиями». Подписал его уже известный нам «Рагнер»[233]. К сожалению, это была угроза не только на словах. В ночь с 3 на 4 сентября в 8 километрах от Лиды был взорван железнодорожный мост, с 4 на 5 сентября на линии Лида — Барановичи в 4-х местах были взорваны железнодорожные пути, 6 сентября на самой станции Лида был взорван паровоз... Велся и террор против сотрудников органов власти. Убивались также и поляки, «посмевшие» сотрудничать с советской властью.
Польские исследователи с гордостью за польских борцов подпольно-террористического фронта говорят о достижениях соотечественников в Западной Белоруссии на основании данных, обнаруженных в теперь уже ставших доступными архивах НКВД: только за второе полугодие 1944 г. в западных районах Белоруссии совершено 222 теракта, 11 диверсий, 65 нападений на учреждения и государственные предприятия, а также 573 других акта активного бандитизма. В результате этих акций были убиты 20 работников МВД-МГБ, 17 офицеров Красной армии, 51 человек из кадров Красной армии, 41 человек из советского партактива, 76 человек, лояльно относящихся к советской власти.
