Жак Эрс - Людовик XI. Ремесло короля
В Бургундии после бунтов 1477—1478 годов Жану Блоссе, сенешалю Нормандии, и его главному казначею Ренье поручили провести репрессии с четким приказанием, в особенности в Дижоне, заселить города новыми людьми и выгнать всех, кто заведомо «не является нашими добрыми и верными подданными»; и даже «изгнать из оного града как можно скорее жен всех тех, кто находится в отлучке». Последовали многочисленные аресты, суды, изгнания, конфискация имущества, причем большинство осужденных были бедняками или мелкими ремесленниками — бочарами, виноделами, башмачниками, ножовщиками, кондитерами... И все же город не покорился; сторонники Марии Бургундской и недовольные волновались при известиях о боях во Франш-Конте, об измене принца Оранского, о его первых успехах, о мятежах в Боне. Король отправил туда Эмбера де Батарне с Жаном де Бодрикуром, бальи Шомона, в помощь губернатору Бургундии Шарлю д'Амбуазу. Одновременно он выделил двенадцать тысяч ливров на восстановление и укрепление городских оборонительных сооружений, а один из ордонансов объявлял преступлением — оскорблением величия — недонесение о заговоре (22 декабря 1477 года). Полгода спустя, в июне, на всех перекрестках объявили, что из города будут изгнаны все, в отношении кого могут возникнуть подозрения.
Заселение Арраса назначенными семьями, осуществлявшееся всеми городами в королевстве, даже из Лангедока, было, несомненно, самым обширным и тяжелым переселением из всех, бывших до того и, возможно, впоследствии: в общем и целом были изгнаны со своих мест двенадцать тысяч человек. Переселение окончилось полной неудачей.
Аррас был захвачен 17 марта 1477 года, несмотря на последнюю попытку спасти его, предпринятую бургундским капитаном Филиппом д'Арси. Людовик XI вступил в город во главе крупных сил и с большой свитой, но репрессии поначалу были не слишком большими. За пятьдесят тысяч золотых экю король предоставил городу грамоты о помиловании и позволил наиболее провинившимся его покинуть. Многочисленные нотабли, купцы и суконщики по доброй воле оставили город и укрылись в Лилле или Рубе. Мастера-ткачи открыли свои мастерские в Ренне. Король ничего больше и не требовал. Но 15 мая 1479 года он обвинил оставшихся в желании сдаться австрийцам и приказал ввести в город гарнизон в восемьсот копий, а затем выставить из Арраса его жителей, чтобы заселить его добрыми и верными подданными из других городов королевства. Приговоренным к депортации назначили для проживания Амьен, Сан-лис, Компьен, Париж и Тур.
Находясь 25 мая в аббатстве Сен-Вааст, а потом в Шато-Ландоне 2 июня, Людовик издал распоряжения, чтобы запустить огромную административную и финансовую машину, которая должна была решить, из каких общин брать людей и сколько, изучить их кандидатуры, доставить и разместить — по возможности, неплохо, а главное — вытребовать у общин средства, необходимые для столь масштабного переселения. Все завертелось очень быстро. Собрание, открывшееся в Париже уже 12 июня под председательством Филиппа Люилье, губернатора крепости Сент-Антуан, и купеческого старшины Анри де Ливра, назначило комиссаров, которые должны были заседать в Париже, Туре, Лионе, Руане и Сен-Жан-д'Анжели. Им предстояло решить, каким образом три тысячи семей мастеровых, способных прокормиться своим ремеслом, будут выделены краями и городами королевства. Неизвестно, каковы были критерии отбора: комиссары не издали никаких правил и не дали по этому поводу никаких объяснений. Без сомнения, учитывалась не только величина населения края или города, но и другие, не оговоренные факторы, которые многим могли показаться произвольными.
Во всяком случае, эти решения вызвали бурю протеста. Повсюду говорили о суровых временах, о бедности людей, об опасности упадка ремесла, обвиняли соседей в мошенничестве и уловках. Комиссарам неоднократно пришлось смягчать свои требования. Париж пользовался значительными послаблениями: ему было позволено назначить только триста семей, тогда как Орлеану — семьдесят, Туру — пятьдесят, Анжеру — тридцать, Эвре — двадцать пять. Малые города тоже были подвергнуты людским поборам очень неравномерно. Труа должен был отдать половину из девяноста четырех хозяев в своей округе. В Нижней Оверни данью обложили только Клермон, Монферан, Кюссе и Сен-Пурсен. Но в Верхнем и Нижнем Лангедоке сто семьдесят семей забрали из шестидесяти семи населенных пунктов.
В целом, уполномоченные должны были собрать три тысячи семей (бобыли отметались), причем в каждой семье насчитывалось, по меньшей мере, четыре человека, включая детей и подмастерьев. Таким образом, в Аррас, который тем временем (4 июля 1479 года) утратил даже свое имя и назывался теперь Франшиз, должны были прибыть, в точности как решил король, двенадцать тысяч душ. Каждой семье на момент отъезда должны были выдать по шестьдесят су на мужчину и по сорок су на женщину, по двадцать на ребенка и слугу; каждому новорожденному, появившемуся на свет во Франшизе, полагалось одно экю.
Как всегда, приказы исполнялись с редкой быстротой, без проволочек. Менее чем через пять недель после издания эдикта в Шато-Ландоне переселенцы отправились в путь: из Эвре — 5 июля, из Монферана — 9 июля. Уполномоченным было строго приказано не отбирать голытьбу. Таким образом, из десяти мастеровых, избранных городским собранием Монферана — каменщика, плотника, слесаря, ткача, швеца, вязальщика, булочника, шорника, мясника и сапожника, — девять платили подати в своем городе и уезжали, увозя с собой слугу или ученика. Каждый должен был получить десять-двенадцать ливров; вязальщик запросил сорок и получил их.
Переговоры, переезд и размещение сильно ударили по финансам. Эвре пришлось изыскать сорок девять повозок и реквизировать возчиков в десятке окрестных деревень. Один пристав вытребовал себе двенадцать ливров, чтобы сопроводить переселенцев до Франшиза. Монферан, которому и так уже приходилось содержать своих делегатов в Лионе в течение семи дней, пока они вели переговоры с королевскими комиссарами, понес еще большие расходы на десятерых переселенцев — впоследствии они были тщательно занесены в особый счет, представленный Совету. Уполномоченные наняли двадцать повозок, запряженных быками, а потом, в Меренге на Алье, — судно, которое доставило семьи до Жьена; оттуда девятнадцать возчиков и сорок восемь лошадей везли их на двадцати четырех повозках до Монтаржи на Луэне, потом по Сене и Уазе до Крейля, где они пробыли довольно долго и где им устроили смотр; наконец, снова на повозках до Амьена и Арраса, куда они прибыли 22 августа, через семь недель после отъезда. Помимо пропитания, одежды для всех и проживания в Компьене была еще небольшая остановка в Виши и Париже; в столице женщинам выдали по двадцать пять су «на украшения и булавки». Уроженцы Эвре потратили более полутора тысяч ливров, они заняли эти деньги у финансистов, которые сопровождали переселенцев. Но четыре города Нижней Оверни заключили договор с неким комиссионером из Сен-Пурсена по имени Кроше, который принял от них тысячу двести экю, но и не думал уезжать и на глаза больше не показывался; прокуроры этих городов все же арестовали одного из его агентов, который долгое время провел в тюрьме.
Случались и другие неприятности. На орлеанцев напали всего в четырех-пяти лье от цели жандармы, враждебные королю; они захватили двадцать три пленника и назначили за них возмутительно высокий выкуп. С другой стороны, все семьи должны были собираться небольшими группами у моста в Мелане или Санлисе и представать перед комиссарами, которые разрешали продолжить путь только «подходящим», то есть способным себя содержать, а остальных отправляли восвояси. Некоторые заболели, другие оставили дома кто ребенка, кто слугу, а чаще всего — орудия производства. Приходилось заменять отсутствующих, нести новые расходы. 29 июля 1480 года наместник короля и его помощники, находившиеся во Франшизе, сообщили жителям Эвре, что, устроив смотр их мастеровым, прибывшим в город, они нашли нескольких неподходящими; кроме того, Эвре должен выплатить некоторую сумму в возмещение дорожных убытков и на содержание бывших сограждан. Далее следовал список из девяти имен — два мясника, один стригаль, один чесальщик шерсти, портной, шорник, чеканщик, галантерейщик, столяр, — каждый из которых должен был получить по сорок-пятьдесят ливров. То есть в целом жители Эвре должны были предоставить четыреста сорок ливров или прислать других людей, более зажиточных и обеспеченных.
Лангедок, обязанный поставить сто семьдесят семей, пока еще разместил в Аррасе только сорок семь. С него потребовали не сто двадцать три недостающих семейства, а после долгих переговоров и торгов только семьдесят богатых, способных проживать в городе Франшизе. Пусть их земляки и товарищи по ремеслу окажут им помощь, частично деньгами, частично мотками шерсти. Время поджимает, а король не терпит опозданий: предостережение, подписанное комиссарами во Франшизе 25 июня 1481 года, было оглашено во Флорансаке (Лангедок) 15 августа, а недостающие семьдесят семей должны были быть в Дуллене (к юго-западу от Арраса) 15 сентября. Чтобы покрыть их расходы на переезд и пропитание в течение месяца после прибытия, было приказано взять деньги из общинной кассы, если таковая имеется, если же нет, то занять денег, распределив взносы по всем жителям города и его предместий.
