Александр Широкорад - Битва за Крым
Аресты заложников в местах, где войск нет (и особенно в горах), должны производиться 1-й румынской горнострелковой бригадой. С этой целью соответствующие пункты должны временно оккупироваться войсками»[220].
Ниже следовали списки пунктов расположения концлагерей для заложников, а также подразделений и частей, несущих ответственность за их содержание. Последний параграф приказа Салмута гласил: «Концентрационные лагери должны быть созданы в нижеследующих пунктах»:
Таблица 8
Название населенного пункта Часть (подразделение), ответственное за создание концлагеря Кучук-Мускомья 124-й пехотный полк Алсу 1-й румынский горнострелковый полк Варнутка 266-й пехотный полк Биюк-Мускомья 105-й пехотный полк Хайта 14-й румынский пулеметный батальон Байдары 172-й артиллерийский полк Сахтик 72-й саперный батальон Форос 72-й танковый батальонТут следует обратить внимание на два момента. Во-первых, источником являются германские служебные документы, впервые опубликованные в Лондоне в 1954 г., так что ярлык советской пропаганды к ним не пришьешь. Во-вторых, из документа четко следует, что расправы в Крыму вершили не войска СС, которых там тогда вообще не было, а полевые германские и румынские части.
А вот немецкая листовка из того же источника, расклеиваемая в Симферополе: «29 ноября 1941 года было расстреляно 40 мужчин — жителей города Симферополя, что явилось репрессивной мерой:
1) за гибель немецкого солдата, который 22 ноября, 1941 года подорвался на мине в районе, о возможном заминировании которого в комендатуру не поступало никаких сведений;
2) за убийство в ночь с 27 на 28 ноября 1941 года немецкого сержанта»[221].
С начала 1942 г. командование Советской Армии наладило с партизанами связь по воздуху. Только за Период с 7 апреля 1942 г. по 1 октября 1943 г. совершено 507 самолето-вылетов в партизанские отряды Крыма, из них самолетами Ли-2, ТБ-3 — 274 и самолетами) У-2 и ПР-5 — 233.
Всего доставлено 270729 кг груза, в том числе 252225 кг продовольствия, 600 комплектов обмундирования, 120 автоматов, пять противотанковых ружей, четыре ручных пулемета ДП, 1980 гранат, 92 563 патрона (разных), 885 мин разных, 3487 кг тола, 54 комплекта радиопитания, два комплекта типографий.
За этот же период вывезено из партизанских отрядов 776 человек, из них больных и раненых партизан 747 человек, отозванных семь человек и 22 ребенка. А в партизанские отряды отправлено 137 человек, из них 78 излечившихся партизан, 30 подрывников, 15 человек партактива, 14 командно-руководящих работников.
Любопытная цитата из письма комиссара П.Р. Ямопльского секретарю Крымского обкома В.С. Булатову от 14 октября 1943 г.: «Досадный случай произошел с танком. Захватили исправный средний танк, далеко отогнали его от места боя, уже близко от леса застряли в балке, танкистов у нас нет, возились до тех пор, пока заклинили моторы. Федоренко принял решение и сжег танк. Уж я ругал его на все корки за такое решение, но танк не вернешь. Теперь перед ним поставлена задача — добыть другой танк вместо этого»[222].
Но наряду с успехами партизанского движения любой объективный историк должен признать и факт использования немцами в Крыму так называемых хиви[223], причем в куда больших масштабах, чем в любой другой области СССР, оккупированной в 1941–1944 годах.
Так, к примеру, осенью 1943 г. оборону побережья от поселка Коктебель до Двуякорной бухты (широкие пляжи и удобные места для высадки, сам исходил эти места) охранял азербайджанский батальон хиви. В его составе было 60 немцев и 1090 азербайджанцев. Батальон имел на вооружении 42 ручных пулемета, 80 станковых пулеметов, 10 батальонных и 10 полковых минометов, а также 16 противотанковых пушек. Тогда же железная дорога от Владиславовки до Ислам-Терека охранялась ротой хиви, состоявшей из 150 грузин.
Однако настоящей опорой вермахта в Крыму стали крымские татары, служившие в хиви, в отрядах самообороны и других подразделениях.
Чтобы привлечь крымских татар и Турцию к борьбе с «большевиками», руководство рейха с лета 1941 г. начало использовать Крым в качестве приманки. В конце лета 1941 г. сотрудники германского посольства в Турции встретились с лидерами крымско-татарской эмиграции. Способствовал положительному решению вопроса о вовлечении крымско-татарской эмиграции в активную германскую политику визит в Берлин в октябре 1941 г. турецких генералов Али Фуад Эрдена (начальник военной академии) и Хусню Эмир Эркилета. В ходе переговоров Али Фуад высказал надежду, что после окончания военных действий в Крыму будет сформирована администрация, в которой бы в значительной степени участвовали крымские татары. Это, в свою очередь, могло сильно повлиять на турецкое правительство в пользу решения о вступлении Турции в войну на стороне Германии.
Красноречиво заявление активного члена прогерманской группы в Турции Нури Паши (брата Энвер Паши): «Предоставление свободы такой небольшой области, как Крым, явилось бы для Германской империи не жертвой, а политически мудрым мероприятием. Это была бы пропаганда в действии. В Турции она нашла бы тем больший отклик»[224].
Необходимо отметить имевшую место двойственность в германской пропаганде по «восточному вопросу». С одной стороны, вторжение в СССР началось под лозунгом «уничтожения большевистско-азиатской бестии», и в этом направлении строилась пропаганда. Среди германских солдат в огромном количестве распространялись листовки и брошюры с фотографиями советских солдат различных азиатских национальностей и следующим текстом: «Вот каковы татаро-монгольские твари! От них тебя защищает солдат фюрера!» Органами пропаганды СС в качестве справочного пособия для немецких войск была издана брошюра «Недочеловек» («Der Untermensch»). Солдат призывали смотреть на местное население как на вредных микробов, которых нужно уничтожить. Народы Востока именовались в брошюре «грязными монголоидами, скотскими ублюдками».
Но, с другой стороны, именно по отношению к так называемым «восточным» народам германское командование требовало на местах проявлять максимум уважения. Так, Манштейн 20 и 29 ноября 1941 г. издал два приказа, в которых требовал уважительного отношения к религиозным обычаям татар-мусульман и призывал не допускать каких-либо неоправданных действий против мирного населения.
Важным элементом в координации работ Верховного командования вермахта, Министерства иностранных дел и репрессивных структур по вовлечению крымских татар в антисоветскую борьбу стало создание представительства Министерства иностранных дел при штабе 11-й армии в Крыму. Обязанности представителя исполнял ведущий сотрудник МИДа майор Вернер Отто фон Хентин.
Немецкая пропаганда принесла свои плоды. Из мобилизованных в Красную Армию в июле — августе 1941 г. 90 тысяч жителей Крыма 20 тысяч были татары. Все они вошли в состав 51-й армии, действовавшей в Крыму, и при отступлении почти все дезертировали.
После оккупации Крыма немцы организовали пункты вербовки крымских татар в германскую армию и местные военизированные формирования. Работа вербовочных комиссий завершилась в феврале 1942 г. В итоге в 203 населенных пунктах было зачислено в татарские добровольческие формирования около шести тысяч человек и в пяти лагерях для военнопленных около четырех тысяч человек (в Николаеве 2800 человек), всего около 10 тысяч добровольцев. К 29 января 1942 г. в германскую армию рекрутировано 8684 крымских татарина, а остальные были разведены по маленьким группам по 3—10 человек и распределены между ротами, батареями и другими войсковыми частями, дислоцировавшимися под Севастополем и на Керченском полуострове.
По данным Симферопольского Мусульманского комитета, старосты деревень организовали еще около четырех тысяч человек для борьбы с партизанами. Кроме того, около пяти тысяч добровольцев должны были позже отправиться, для пополнения воинских частей. Согласно германским документам, при численности населения Крыма около 200 тысяч человек крымские татары дали германской армии 20 тысяч. Если учесть, что около 10 тысяч человек были призваны в Красную Армию, то можно считать, все боеспособные татары в 1942 г. были полностью учтены[225].
