Анатолий Кошкин - «Кантокуэн» — «Барбаросса» по-японски. Почему Япония не напала на СССР
Следует отметить, что Япония отклонила это предложение, несмотря на то, что японское правительство в то время было уверено в том, что это предложение является искренним выражением миролюбивой политики Советского Союза на Дальнем Востоке.
В секретном меморандуме, написанном начальником бюро европейско-американских дел — подсудимым Того в апреле 1933 года, говорилось: «Желание Советского Союза заключить с Японией пакт о ненападении вызвано его стремлением обеспечить безопасность своих дальневосточных территорий от все возрастающей угрозы, которую он испытывает со времени японского продвижения в Маньчжурии».
К декабрю 1933 года Квантунская армия составила планы и продолжала вести подготовку к тому дню, когда Япония использует Маньчжурию в качестве плацдарма для нападения на СССР.
Дальнейшие замыслы против СССР
В 1935 году кабинет Окада, который в предыдущем году снова пришел к власти, оказал поддержку экономическим планам армии в Маньчжоу-го, хотя Хирота отрицал, что японские намерения являются агрессивными.
В ноябре 1935 года Сиратори, в то время являвшийся посланником в Скандинавских странах, написал послу в Бельгии Арита письмо, в котором указывал, что «в настоящее время для Советской России наиболее желательно иметь дружественные отношения с иностранными державами. Поэтому страны, граничащие с Советской Россией и имеющие вопросы, которые должны быть раньше или позже урегулированы с Россией, должны не упускать настоящего удобного момента». Он предложил потребовать от Советского Союза «с решительностью» в качестве «минимальных» уступок разоружения Владивостока и т. д., потребовать, чтобы СССР «не держал ни одного солдата в районе озера Байкал».
В качестве радикального разрешения проблем, стоящих между Японией и СССР, Сиратори предложил следующее:
«…для того чтобы навсегда уничтожить угрозу со стороны России, необходимо сделать ее слабой капиталистической республикой и строго контролировать ее естественные ресурсы… В настоящее время шансы для этого хороши».
Февральский военно-фашистский путч
Мы уже рассмотрели падение кабинета Окада, вызванное мятежом в армии в Токио 26 февраля 1936 г. Армия была против кабинета за его недостаточно агрессивную позицию.
27 февраля, через день после путча, японское консульство в Амое разъяснило, что целью мятежа была смена кабинета и замена его военным кабинетом и что группа молодых военных стремилась к тому, чтобы Япония заняла весь Китай и подготовилась к немедленной войне с Советским Союзом до победного конца, с тем чтобы Япония могла стать единственной силой в Азии.
Декларация 1936 года о «национальной политике»
В августе 1936 года премьер-министр Хирота вместе с министром иностранных дел, военным министром, военно-морским министром и министром финансов сформулировали декларацию о «национальной политике» Японии. Это — важный и знаменательный документ, направленный, между прочим, на «обеспечение внедрения (японской) империи в восточный континент, а также на экспансию в район Южных морей, путем совместных усилий дипломатического искусства и «национальной обороны».
Знаменательно возрождение термина «национальная оборона». В качестве одного из практических шагов Япония «должна была стремиться уничтожить русскую угрозу на севере для того, чтобы осуществить прочное развитие Маньчжурии и для создания прочной обороны Японии и Маньчжурии».
В этой декларации указывалось, что размеры военной мощи должны быть такими, которые необходимы для того, чтобы «противостоять тем военным силам, которые Россия сможет выставить и использовать на Дальнем Востоке».
Особое внимание должно было уделяться упрочению военной мощи в Корее и Маньчжурии, с тем чтобы Япония могла «нанести удар русским в самом начале войны».
Что касается размаха приготовлений к войне, которые должны были развернуться в связи с решением о «национальной политике», то было постановлено, что рост военных сил должен быть доведен до создания механизированных боевых соединений, достаточно мощных для того, чтобы нанести сокрушительный удар самой мощной армии, которую СССР мог бы развернуть вдоль своих восточных границ.
Изучение этой декларации о японской «национальной политике» в сопоставлении с господствовавшими в то время обстоятельствами показывает намерение напасть на Советский Союз с целью захвата части его территории.
Более того, к осуществлению этой цели нужно было подготовиться и осуществить ее под тем предлогом, что она носит оборонительный характер.
Планы, представленные в 1937 году армией в соответствии с декларацией о «национальной политике» от августа 1936 года, были явно продиктованы ожидавшейся войной против СССР. План развития важнейших отраслей промышленности, изданный в мае 1937 года, предусматривал «успешное развитие, обеспечивающее реальное руководство Восточной Азией».
Программа, изданная в июне 1937 года с той же целью, предусматривает, что к 1941 году должно быть достигнуто самообеспечение «для того, чтобы быть готовым к историческому этапу в развитии судьбы Японии, который должен быть достигнут, невзирая ни на какие трудности».
План роста производства военных материалов преследовал ту же цель и предусматривал, что экономика Японии «будет рационально развиваться путем объединения руководства в руках военной администрации». План предусматривал, что следует уделять внимание подготовке к быстрому переходу с мирных рельсов на военные.
Эти планы армии, хотя они непосредственно предшествовали началу войны в Китае при Лугоуцяо, были направлены не только на эту войну. Окада показал Трибуналу, что эти планы разрабатывались в противовес советскому пятилетнему плану и должны были утвердить мощь Японии, направленную против СССР.
Изучение планов, относящихся к наиболее крупным промышленным предприятиям, а также предприятиям, непосредственно производящим военные материалы, показывает, что формально они должны были обеспечить «мощь национальной обороны».
Как упоминалось выше, «национальная оборона» означала для японских милитаристов экспансию на континенте Азии при помощи вооруженных сил. Рассматриваемые сейчас планы показывают намерение армии достигнуть этого результата. Ясно, что эти планы носили не оборонительный, а наступательный характер и были направлены против СССР.
Мы уже говорили о предложениях военного атташе в Москве, сделанных в 1932 году, и о предложениях Судзуки такого же содержания, сделанных в 1933 году. Политические маневры в Северном Китае проводились на основе лозунга «антикоммунизма». Решение о «национальной политике» от августа 1936 года ясно указывало на военную мощь Советского Союза, как на критерий развития военной мощи Японии. К моменту издания планов армии 1937 года была получена рекомендация Тодзио о том, что, принимая во внимание положение в Китае и состояние военной подготовленности против СССР, было бы желательно напасть на Китай для того, чтобы освободить тыл Квантунской армии от угрозы до того, как будут предприняты действия против СССР.
В это время, а именно в июле 1937 года, Хасимото в газетной статье призывал развивать военно-воздушные силы, которые должны были быть использованы в качестве костяка вооружений Японии в войне против СССР.
Призыв к войне против СССР
В 1938 году, т. е. в то время, когда, как мы уже видели, над прессой Японии эффективно осуществлялся контроль со стороны армии, министр просвещения Араки, как сообщалось, на заседании политико-экономического общества в Осака сказал, что. решимости Японии воевать до конца с Китаем и Советским Союзом достаточно для того, чтобы вести эту борьбу в течение более десяти лет».
В том же 1938 году командующий Квантунской армией генерал Уэда, обсуждая положение в Северном Китае, говорил о «быстро приближающейся войне с Советской Россией».
И, наконец, стремление быстро закончить войну в Китае, которое проявляли армия вообще и генеральный штаб в частности, было несомненно продиктовано близостью войны, которую армия планировала против СССР.
Пакт «Антикоминтерн»
Отношения с Германией, которая в середине 30 х годов XX века проявила себя как основная агрессивная сила в Европе, имели осо-
бое значение для Японии, учитывая ее стремление начать войну против СССР.
Еще в марте 1934 года, когда подсудимый Осима был послан в Германию в качестве военного атташе, он получил от генерального штаба инструкцию наблюдать за германо-советскими отношениями и выяснить, что может сделать Германия в случае войны Японии с Советским Союзом.
Весной 1935 года Осима и Риббентроп начали переговоры о германо-японском союзе. С начала декабря 1935 года подполковник Вакамацу, который специально был послан японским генеральным штабом, принял участие в этих переговорах.
