Николай Ковалевский - История военно-окружной системы в России. 1862–1918
В то же время уровень подготовки таких офицеров объективно не мог быть высоким (именно поэтому выпускались не подпоручики, а прапорщики). «В несколько недель нельзя создать офицера или даже сносный его суррогат, – отмечал А.П. Будберг, – его нельзя научить даже азбуке военного дела в объеме, требуемом младшим офицером и ротным командиром; я знаю это по опыту школ, организованных на фронте во время большой войны. Еще меньше возможно заложить за это время основы офицерской этики в ее здоровых и разумных проявлениях»[773]. Таких офицеров солдаты на фронте презрительно называли «шестинедельными выкидышами»[774].
Благодаря набранным высоким темпам подготовки прапорщиков уже в начале 1917 г. стало очевидным перепроизводство младших офицеров. Сверхкомплект значительно вырос после расформирования в сентябре 1917 г. третьеочередных дивизий. Уже в феврале 1917 г. было запрещено принимать юнкеров в училища и школы сверх штата, 31 августа последовала директива ГУВУЗ о введении в них восьмимесячного курса обучения, а 6 сентября командующим войсками военных округов была разослана телеграмма генерал-лейтенанта В.В. Марушевского о прекращении приема юнкеров в училища прапорщиков и их дальнейшем закрытии. Отныне офицеров должны были готовить только военные училища и по нормальным программам[775].
Традиционное для войск внутренних округов участие в полицейских акциях, широко применявшееся в годы Первой русской революции, практиковалось и в годы Первой мировой войны. В случае «вызова войск в помощь полиции» использовались роты полного штатного состава (250 человек), полностью укомплектованные офицерами. Окружные штабы, начальники бригад и ополченских дивизий разрабатывали планы противодействия массовым выступлениям, прежде всего в крупных городах. Воинские начальники проводили предварительную рекогносцировку районов будущих действий, определяли возможные маршруты движения демонстрантов и т. д.[776]
Однако, по мере нарастания революционной ситуации в стране, правительство все менее могло полагаться на армию. Подавляющая масса солдат и немалая часть офицеров не только не препятствовали революции, но и активно участвовали в ней. А гарнизону Петрограда принадлежит едва ли не решающая роль в свержении самодержавия. За несколько часов до отречения императора Николая II 2 марта главнокомандующий армиями Западного фронта генерал от инфантерии А.Е. Эверт в телеграмме констатировал: «На армию в настоящем ее составе рассчитывать при подавлении внутренних беспорядков нельзя. Прикосновенность армии к делу внутренней политики будет знаменовать неизбежный конец войны, позор России и развал ее»[777]. Последовавшие в ближайшее время события в полной мере подтвердили этот вывод.
Итоги более чем двух с половиной лет, в течение которых царская Россия вела изнурительную войну, были неутешительными. Страна стояла на пороге системной катастрофы в экономике и социальной сфере, необратимого кризиса власти.
Русская армия как единый военный организм долгое время в течение Первой мировой войны демонстрировала значительный запас прочности, оказывая посильное сопротивление армиям сразу трех держав и нанося им серьезный ущерб, честно выполняя тем самым свой союзнический долг.
Большая заслуга в этом принадлежит тылу действующей армии, в том числе и военно-окружным штабам, непрерывно питавшим войска маршевыми пополнениями и готовыми формированиями, вещевым довольствием, готовившим фронту офицерские кадры и т. д.
В годы Первой мировой войны военно-окружная система подверглась значительной трансформации, будучи разделенной на тыловые округа и округа на театре военных действий, имевшие различные подчиненность и задачи. В ведении военного министра осталась только первая их часть, занимавшаяся мобилизацией и подготовкой маршевых пополнений. Округа на театре военных действий подчинялись армейским начальникам управлений снабжений и функционировали как ближайший тыл действующих армий.
Война уже к 1916 г. привела к истощению людских и материальных ресурсов страны. Для армии это означало ухудшение физических и моральных качеств контингентов, поступавших на укомплектование частей, ухудшение снабжения войск и, как следствие, падение дисциплины с одновременным нарастанием революционных настроений. Тыловые округа первыми почувствовали эти негативные тенденции, и не случайно многие современники свидетельствовали, что революция пришла на фронт из запасных частей. Из крепкой опоры фронта в 1914 г. тыловые гарнизоны и запасные части превратились к 1917 г. в главные очаги революции.
Глава 8
Армия в вихре революций (февраль 1917 – начало 1918 г.)
1
Военно-окружная система на революционном распутье (февраль – октябрь 1917 г.)
Февральская революция, ставшая неожиданностью даже для многих ее участников, в самое короткое время привела к коренной трансформации российского общества, его государственных и военных структур. Последний, самый короткий этап истории военных округов русской армии, длившийся с марта 1917 г. до начала 1918 г., когда они были упразднены, как никакой другой перенасыщен структурными преобразованиями, характеризуется калейдоскопической сменой командующих, интенсивным втягиванием войск Центральной России в борьбу за власть в стране. Определяющей чертой их истории в этот период стал процесс демократизации армии, проходивший в обстановке острого противоборства различных социально-политических сил, пытавшихся привлечь ее на свою сторону.
Командующие войсками округов, равно как и подавляющая часть российского генералитета и старшего офицерства, в одночасье ставшие «реакционным элементом», подверглись политической чистке уже в первые дни революции. В марте – апреле 1917 г. Временное правительство уволило и сняло с должностей почти 60 % высших командиров и начальников, всего до 140 генералов[778].
В замене царского командно-начальствующего состава большую роль сыграло и глубокое убеждение, бытовавшее и среди значительного числа фронтовых офицеров, в профессиональной непригодности старого генералитета, терпевшего поражение за поражением. Накануне февраля этот вопрос обсуждался на многочисленных частных собраниях, проходивших на квартирах ряда членов Государственной думы. Характерную мысль высказал полковник А.И. Верховский, прибывший с Румынского фронта: «Центральным вопросом является вопрос подбора командного состава. Генералы, которые руководят операциями, в большинстве своем не способны привести армию к победе. Надо пойти на решительные перемены в высшем командном составе. Это погасило бы острое недовольство в солдатских массах и среди офицерства и, быть может, позволило бы довести войну до победного конца»[779]. Того же требовал и лидер партии октябристов А.И. Гучков: «Теперь же и безжалостно освободить армию от неспособного и устаревшего командного состава, дабы дать широкий простор движению, таланту и энергии»[780].
Сразу же со своих должностей были смещены все без исключения командующие войсками округов: Минского – барон Е.А. Рауш фон Траубенберг; Двинского – генерал от инфантерии Д.М. Зуев; Киевского – генерал от инфантерии Н.А. Ходорович; Одесского – генерал от инфантерии М.И. Эбелов; Петроградского – генерал-лейтенант С.С. Хабалов; Московского – генерал от инфантерии И.И. Морозовский; Казанского – генерал от инфантерии А.Г. Сандецкий; Кавказского – генерал-лейтенант С.В. Вольский; Омского – генерал от кавалерии Н.А. Сухомлинов; Туркестанского – генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин; Иркутского – генерал Шкинский, Приамурского – генерал от артиллерии А.Н. Нищенков.
Чаще всего они смещались на местах по решению новых органов власти – всевозможных комитетов и советов, которые затем делали запрос в Петроград о присылке нового командующего войсками или об утверждении в должности представленной ими кандидатуры. Акт снятия с должности был во многом символическим жестом, свидетельствующим о разрыве со старыми порядками, когда командующий войсками округа, зачастую исполнявший и генерал-губернаторские функции, являлся главной опорой царского самодержавия в регионах. Поэтому некоторые командующие после увольнения от должности подверглись аресту. Однако Временное правительство предпочло не организовывать каких-либо политических судебных процессов, и вскоре большинство из них было им уволено на пенсию с сохранением мундира. Только генерал-лейтенант С.С. Хабалов, безуспешно пытавшийся противодействовать революционным событиям в Петрограде в конце февраля 1917 г., остался в Петропавловской крепости, будучи, правда, одновременно в резерве чинов при окружном штабе (его освободили в октябре 1917 г.). Вообще процедура сложения полномочий назначенными в свое время высочайшими приказами командующими проходила в подавляющем большинстве случаев мирно и без эксцессов. Иногда она приобретала анекдотические формы, что лишь подчеркивало хаос и неразбериху первых дней революции. Так, командование Минского военного округа было арестовано 3 марта по причине того, что носило немецкие фамилии (командующий барон Рауш фон Траубенберг, начальник штаба Мориц, его помощник Миллер и начальник Смоленского гарнизона Дунтен)[781]. Всех их вскоре препроводили в штаб главнокомандующего армиями Западного фронта, где они были освобождены.
