История российского государства. Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха. (1917–1953) - Борис Акунин
Символично, что акт о капитуляции германское командование сначала подписало на Западном фронте (7 мая) и лишь затем на Восточном (8 мая).
Генерал-полковник Йодль подписывает акт о капитуляции
Война в Европе закончилась, но оставалась еще Япония, сдаваться не собиравшаяся.
Пока шли боевые действия против Гитлера и до победы было еще далеко, Соединенные Штаты, ведущие тяжелую борьбу на Тихом океане, настойчиво требовали от Советского Союза «зеркального» открытия второго фронта — на Дальнем Востоке, против Японии.
После мая 1945 года в Вашингтоне об этом уже жалели: было очевидно, что Америка справится и без помощи СССР, тем более что к концу подходили испытания нового мощного оружия, атомной бомбы.
Но теперь Сталин и сам стремился поучаствовать в разгроме последнего члена «Оси» и, соответственно, в дележе добычи. Из Германии к Тихому океану в спешном порядке перекидывались дивизии и техника.
Войска еще не полностью развернулись, когда американцы 6 августа нанесли ядерный удар по Хиросиме. На следующий же день Москва объявила, что советско-японский договор 1941 года разорван. 9 августа — в день, когда состоялась вторая атомная бомбардировка, — советские войска перешли границу.
Организованное сопротивление Квантунской армии продолжалось лишь до 14 августа. В этот день император Хирохито подписал эдикт, предписывавший войскам сложить оружие. Началось беспорядочное отступление — с той же целью, что в Германии: не попасть в русский плен. Хаотичные локальные бои продолжались до тех пор, пока 2 сентября Токио официально не подписал акт о капитуляции. Этот день считается концом Второй Мировой Войны.
ТЫЛ
Неудача «блицкрига» означала, что одними военными средствами в этой войне победить невозможно. Самая главная битва развернется между государственными системами, экономиками, национальными богатствами враждующих сторон. Иными словами, судьба войны решится не на фронте, а в тылу. Вернее, тыл будет определять судьбу фронта. Расхожая фраза о том, что «победа ковалась в тылу» обычно употреблялась при рассказе о переводе экономики на военные рельсы. Но это был лишь один из трех факторов, приведших СССР к победе в изнурительной и долгой войне на истощение.
— Советская промышленность выдержала испытание войной.
— Война продемонстрировала высокую мобилизационную эффективность государства.
— Важным подспорьем для Советского Союза стала материальная помощь союзников.
Советская промышленность выдерживает испытание
В результате поражений начального периода войны основные силы регулярной Красной Армии были истреблены, но не меньший урон понесла и советская экономика. На потерянной территории до 22 июня 1941 года добывалось две трети советского угля, выплавлялось почти 70 % чугуна и почти 60 % стали, производилась половина продукции сельского хозяйства. Валовый объем промышленности к концу года сократился в два с лишним раза. Вся индустриальная «ось», тянувшаяся от Ленинграда до Азовского моря, была утрачена. Заводы центрального промышленного района хоть и остались по эту сторону фронта, но находились в пределах бомбового удара немецкой авиации, господствовавшей в небе.
Новой техники в действующую армию поступало мало, а старая почти вся была разбита или брошена. В декабре в строю осталось 1730 танков — из 24 598, имевшихся в июне по официальным данным.
После наступления на востоке в Рейх пошли эшелоны с донбасским углем, криворожской сталью, украинским зерном. В 1942 году Германия выпустила в четыре раза больше стали, в три раза больше чугуна, добыла вчетверо больше угля, чем Советский Союз. Помимо собственно немецких заводов на экономику Рейха работало пять тысяч предприятий оккупированной Европы. На них использовалась дополнительная и даровая рабочая сила — более полутора миллионов пленных, захваченных еще в 1939–1940 гг. Казалось, что, не сумев разбить СССР военным напором, Германия додавит противника индустриальной мощью.
Но этого не произошло. Уже в конце 1942 года советская промышленность стала выпускать не меньше вооружения, чем германская, а затем и обогнала ее.
Здесь безусловно сказались сильные стороны так называемого «ордынского государства»: его высокая способность к быстрой мобилизации всех ресурсов. «Командные» методы управления экономикой очень средне, а то и плохо работали в мирное время, но в условиях предельного напряжения национальных сил оказались весьма действенными. Германское правительство размещало заказы на частных предприятиях, оплачивало их, должно было тратить массу усилий на логистику и согласование производственного процесса, разделенного на составляющие, потому что одна фирма делала моторы, другая ковала броню, третья изготавливала ходовую часть или шасси, и так далее. В советском государстве достаточно было выделять бюджетные средства и отдавать приказы. Это была изначально военизированная экономика. Германия пойдет по тому же пути лишь в 1943 году — в куда менее жестком варианте.
Во время войны настоящим правительством Советского Союза являлся Государственный Комитет Обороны, состоявший в 1941 году из пяти, а с 1942 года из восьми членов. Каждый из них, помимо прочих обязанностей, лично курировал какую-то отрасль промышленности: Вячеслав Молотов — танковую, Георгий Маленков — авиационную и так далее.
Но был и уполномоченный, который руководил всей экономикой в целом — Николай Вознесенский, первый заместитель председателя Совнаркома, занявший столь высокий пост в 37-летнем возрасте. Это был классический управленец сталинской школы — авторитарный, требовательный, грубый, но обладавший незаурядными организаторскими способностями. На протяжении всей войны Вознесенский был при Сталине главным экономическим стратегом. Молотов вспоминает, что Вождь по всякому поводу непременно спрашивал, согласовано ли решение с Вознесенским.
Перевод советской экономики в чрезвычайный режим проводился по нескольким направлениям.
Во-первых, конечно, по линии финансовой политики. Она и до войны была сильно милитаризована, на оборонные нужды тратилось в среднем более 30 процентов бюджета, теперь же эти статьи расхода достигли 60 % (1943 г.). То есть (можно сформулировать и так) на 11-миллионную армию тратилось в полтора раза больше денег, чем на 80-миллионное население тыла и на все «невоенные» потребности страны.
