Елена Майорова - Женщины в эпоху Крестовых походов
Великий магистр Тевтонского ордена и личный друг Фридриха Герман фон Зальца выхлопотал причисление Елизаветы Венгерской к лику святых. Разумеется, пишут современные исследователи, он сделал это «в интересах своего ордена» — как будто поступить таким образом было неумно или непорядочно. Мудрый и дальновидный фон Зальца, несомненно, уловил настрой общественного мнения. И, конечно, канонизация Елизаветы была произведена с ведома и по прямому распоряжению императора — без его воли ничто не могло произойти.
В мае 1236 г. Фридрих приехал, чтобы вместе с князьями, епископами и членами Тевтонского ордена торжественно перенести прах своей родственницы с убогого места захоронения в Марбургский собор.
Легче всего объяснить поведение Фридриха политическими и утилитарными мотивами, как это делают многие его биографы. Действительно, ему было полезно прилюдно показать себя в образе доброго католического князя, но ведь он избрал именно этот, а не иной способ — например, паломничество к святым местам или закладку собора. Холодный анализ его поступков может привести к выводам о низменности мотивов, но как человек Фридрих был много сложнее, чем тот прямолинейный прагматик, которому приписываются столь сухо рациональные, строго просчитанные поступки.
Церемония эксгумации и переноса мощей Елизаветы собрала более 120 тыс. человек — огромную массу народа. Император пеший, в монашеской одежде, сопровождал перенос останков в собор и собственноручно возложил императорскую корону па голову трупа.
Елизавета стала второй женщиной, которую он почтил короной.
Деверь святой Елизаветы Конрад Тюрингенский первым из высшей знати вступил в Тевтонский орден, и после смерти Германа фон Зальца был избран его великим магистром. После тюрингенского герцога в орден потянулись представители знатнейших фамилий. К несчастью, Конрада, верного сподвижника императора, не стало уже в 1240 г. — он успел пробыть Великим магистром только 1 год.
По иронии судьбы, еще один представитель Тюрингенского дома, другой деверь Елизаветы, ландграф Генрих Распе, стал в руках папы орудием свержения Фридриха.
Весной 1246 г. император получил сообщение, что он сам и его любимый сын Энцио должны быть убиты уже на следующий день. Инициатором этого плана выступил Генрих Распе. Клирики нашептали ему, что император умрет от яда, и, решив поторопить судьбу, ландграф организовал покушение. Но поскольку Фридрих был предупрежден, заговор провалился. Тем не менее в мае 1246 г. Распе согласился быть избранным королем в Германии в противовес Штауфену. Озлобленный муж, оставшийся бездетным в трех браках, он желал возвысить свой род, который на нем и заканчивался, блеском императорской короны, даже если на ней будет отблеск предательства и вероломства.
Отправившись завоевывать швабские города, Распе потерпел неудачу под Ройтлингеном и Ульмом. Вернувшись в Тюрингию, он умер 17 февраля 1247 г. За его наследство началась многолетняя война между тремя боковыми ветвями династии.
22 августа 1241 г. умер папа Григорий IX. Выказав во всех земных сражениях храбрость и стойкость истинного воина, он отошел от них в непостижимую свободу смерти.
После недолгих понтификатов миролюбивого папы Николая При слабого больного Целестина IV кардиналы единодушно избрали папой Синибальдо Фисски, графа Лаванья из зажиточного рода пармских феодалов. Узнав о его избрании, Фридрих едко заметил, что потерял друга, поскольку ни один папа не может быть гиббелином. И это было действительно так. Новый папа утверждал, что уничтожение Швабского дома не менее угодно Богу, чем походы Людовика IX Святого. Холодный, высокообразованный светский юрист, Фисски принял имя Иннокентия IV и повел самую непримиримую и последовательную борьбу против Фридриха и всего рода Гогенштауфенов — «рода гадюк».
ЗЛОЙ РОК РОДА ГОГЕНШТАУФЕНОВ
Снова став вдовцом, Фридрих выразил желание жениться на 17-летней Гертруде, единственной дочери последнего Бабенбсрга, герцога Австрийского Фридриха Строптивого. Этим браком он окрутил бы пнауфеновские владения от Верхнего Рейна до венгерских границ. За юную невесту он уже обещал ее брату герцогство Крайну. В это время император был немолодым низкорослым и склонным к полноте, рыжеволосым, краснолицым, близоруким человеком. Он пережил множество измен. Прикормленные с руки приближенные становились предателями. Личный врач, которому Фридрих безоговорочно доверял, попытался его отравить. Наиболее приближенный к императорской особе советник Петр Винейский не устоял против искушения золотом. Смерть отнимала у Фридриха самых любимых, оп ожесточался и черствел — остались лишь желания плоти и умершее сердце. Рассказывали о его жестокости и нетерпимости: виновных в оскорблении величества он велел облачать в тяжелую свинцовую мантию и ставить на раскаленную жаровню. Свинец растапливался, и осужденный сгорал заживо.
К предателям он был еще более беспощаден. Их сбрасывали в море зашитых в кожаные мешки с ядовитыми змеями, выкалывали глаза и тащили привязанными к лошадиным хвостам, топили в морс и сжигали на медленном огне.
Распространяемые всюду папскими уполномоченными памфлеты, предоставлявшие Фридриха женоубийцей и исчадием ада, так напугали Гертруду, что она отказалась ехать на смотрины в Верону. Проявив неожиданную силу воли, австрийская принцесса выбрала себе в мужья своего ровесника Владислава Моравского, который был несравненно менее значителен, чем Фридрих, и к тому же рано умер. Затем судьба привела Гертруду на Русь, где она стала женой Льва Галицкого, но и этот союз долго не продлился, и незадачливая наследница Австрии вернулась на родину и в 4-й раз вышла замуж за Германа Баденского[29].
Неудача австрийского брака не помешала Фридриху после смерти Бабенберга присоединить к империи Австрию и Штирию как вакантные имперские лены и управлять ими через своих ставленников.
В поисках новой невесты император остановил свой взор на Агнессе Богемской, бывшей нареченной короля Генриха. Ее гордость была жестоко уязвлена бесцеремонной отставкой. Девушка не пожелала выйти замуж ни за кого другого и проводила жизнь в благочестивых занятиях. К этому времени ей было около 30 лет. Нетрудно предположить, что Агнесса винила императора в гибели своей любви и своей мечты и испытывала к нему соответствующие чувства. Тем более непристойным показалось ей брачное предложение Фридриха, который, казалось, вводил в обычай женитьбу на бывших невестах собственного сына. Отказать императору было невозможно, разве что найти защиту у Бога.
Агнесса приняла постриг.
Получив отказ, император разъярился — он не привык, чтобы его воле препятствовали, а здесь имело место открытое и явное неповиновение. Однако не штурмовать же монастырь. Это выставило бы императора в смешном свете и еще более испортило отношения с Церковью. «Если бы мне был предпочтен другой князь, — якобы заявил Фридрих, — моя месть была бы ужасна. Но перед Всевышним я смиряюсь». Таким способом он вышел из щекотливого положения и стал размышлять о браке с принцессой из Саксонского дома.
Такая матримониальная одержимость 55-летнего императора объяснялась вовсе не желанием иметь семью, домашний очаг, отдохновение от забот на склоне лет — о старости он не думал — а лишь необходимостью иметь наследников своего огромного государства.
Однако все брачные планы перечеркнула смерть. Он умер, немного не дожив до 56 лет, на руках сына Манфреда.
Мужское потомство от трех браков императора было не слишком внушительным. К этому времени в живых оставались Конрад от Иоланты Иерусалимской и Генрих (Карлотто) от Изабеллы Английской. Манфред, сын Бианки Ланциа, считался не вполне законным, и совсем незаконными были Фридрих Антиохийский, Рихард ди Теате и любимый сын Фридриха Энцио. Этот принц, «по росту и лику наше отражение», может быть, несколько льстя себе, утверждал император, был его сыном от некой швабской аристократки, предположительно из семьи фон Урслинген. Уже в 13 лет блестяще одаренный и физически совершенный мальчик, настоящий атлет и рыцарь, сражался рядом с закаленными воинами при Картенуово. Его доблесть вдохновляла даже наемников и в немалой степени способствовала победе. Замечательные способности принца как политика, дипломата и стратега были по достоинству оценены императором: он назначил сына ломбардским королем.
Энцио восхищались и боялись почти как самого Фридриха. В нем наряду с чувством собственного достоинства, острым аналитическим умом Гогешнтауфенов было нечто, привлекающее сердца людей — возможно, широта натуры, приветливость и храбрость. Не последнюю роль играла и его необыкновенная физическая привлекательность. Фридрих II мечтал о великом будущем для своего любимца. Он устроил помолвку Энцио с богатой вдовой, племянницей Эдзелино ди Романа Аделасией Масса, наследницей Сардинии, и провозгласил его королем острова. Это был новый вызов папе — Сардиния считалась папским владением.
