Андрей Буровский - Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси.

Только не надо считать этих крестьян лично несвободными или согнутыми в зависимости. Даже если боярин давал изорнику ссуду-купу, это не делало закупа лично зависимым. Закуп мог уйти к другому боярину, мог отдать купу, мог даже переселиться в город и сделаться ремесленником.

В Пскове не было суда боярина над крестьянами. Псковская Судная грамота регулировала отношения феодалов, посадских людей, изорников, смердов. Если у боярина возникали споры с изорником-закупом, он обращался в суд и должен был представить в доказательство своих притязаний письменный документ или несколько свидетелей. Права изорника и боярина в суде были равными.

Для сравнения: в большинстве земель Германии и в Польше крестьяне были намного более зависимы. В Великом княжестве Литовском и Русском существовало крепостное право. Крестьяне Господина Пскова больше напоминают свободных бондов Скандинавии, лично свободных средних крестьян Англии — йоменри.

…Тот самый север, на котором, по мнению викингов, «труднее гнутся спины».

Полурабы-холопы во Пскове были… Но немного. Холопы никогда не играли заметной роли в хозяйстве.

В общем, сравнительная бедность Пскова оборачивалась некоторыми приятными сторонами: имущественное расслоение общества было незначительным. Меньше очень богатых — но меньше и холопов, потерявших человеческий облик.

Как и Новгород, Псков был «господином» и «Великим». Господином Великим Псковом правило вече…

Как и Новгород, Псков разделялся на концы — на шесть концов. В каждом из них было свое кончанское вече.

Общегородское вече держало в руках всю высшую административную, законодательную, судебную, даже военную власть. Вече выбирало посадников и сотских, приглашало князя, объявляло войну и заключало мир, даже проводило мобилизацию и принимало решение вести военные операции.

В 1480 году, узнав о нападении Ливонского ордена, «посадники псковские вече созвонили нощию дважды», и «тою же нощью посадники и псковичи мужи» поехали навстречу неприятелю.

Вече назначало посадников в псковские пригороды. Тут надо сказать, что Псковская земля была меньше, компактнее Новгородской, опасность внешнего завоевания всегда сохранялась, и пригороды вели себя лояльно по отношению к Господину Пскову; куда лояльнее, чем пригороды Новгорода — к Новгородской республике. Не известно ни одного случая, чтобы пригород пытался освободиться, чтобы Псков посылал в пригороды войска.

Вече собиралось на площади возле Троицкого собора, в кремле. Троицкий собор в Пскове играл ту же роль, что Святая София в Новгороде. Но только в Новгороде вече, княжеское подворье и собор находились в разных местах. Источники власти как бы разделялись в пространстве. А в Пскове резиденция князя, место сбора веча и собор — в одном месте. Опять же — все более маленькое, уютнее, патриархальнее.

В перерывах между сборами веча правил Совет бояр — господа. Собирался этот Совет «на сенях» Троицкого собора: уже из этого видно, как мало людей туда входило. «Старые», то есть бывшие посадники входили в состав господы, — как и в Новгороде.

Тут же, в Троицком соборе, хранились архив и канцелярия веча, важные государственные и частные документы.

Реально власть, высшие выборные должности были в руках нескольких знатных семейств… Но разве в Новгороде все было иначе?

Князя приглашало вече… Князь начинал службу городу с того, что клялся и целовал крест на всех старинных грамотах, обещал соблюдать традиции Пскова.

Разница в том, что в Новгороде князя чуть ли не демонстративно отстраняли от власти, от дел города. В Пскове князь во время войны был начальником всей рати — и своей дружины, и псковского ополчения. В мирное время он правил и судил вместе с посадником.

В XV веке традиция нарушилась, князь не правил вместе с посадником — но тогда псковичи стали выбирать сразу двух посадников. Видимо, они очень не хотели сосредоточивать власть в одних руках. Так поступали и римляне, выбирая сразу двух консулов, — чтобы не оказалось слишком много власти в руках пусть самого замечательного человека.

Сборник законов Псковского государства, Псковская Судная грамота начала составляться еще в XIII веке.

Последняя переработка ее текстов производилась между 1462 и 1471 годами. В этот сборник вошли статьи основного кодекса Древней Руси — «Русской правды», нормы местного права, княжеские грамоты Александра Михайловича Тверского (1327–1337) и Константина Дмитриевича, княжившего в Пскове в 1407, а потом в 1414 году.

Псковская Судная грамота состоит из 120 статей, и половина из них посвящена гражданскому праву. Грамота различает весьма тонкие юридические понятия! Недвижимое имущество (отчина) четко отделяется от движимого (живот); указываются законные способы приобретения собственности обоих видов. Различается наследование по завещанию и по закону.

Псковские законы очень подробно регулировали область права, которую современные юристы называют «обязательственной»: отношения людей в области продажи, покупки, мены, залога, дарения, займа, ссуды, найма на работу или пользования имуществом. Словом, все случаи, когда люди несут друг перед другом какие-то обязательства.

По псковским законам, женщины могли владеть имуществом, наследовали после отца и мужа.

Рискуя обидеть мусульман, все же замечу: даже в наше время существуют гораздо более примитивные кодексы, далеко не так подробно освещающие обязательственое право: шариат например. Не говоря о такой «мелочи», что по шариату никакой собственности женщинам не полагается.

Уголовное право Пскова вовсе не так уж свирепо. За большую часть вин можно и откупиться, заплатив денежный штраф (продажу). Смертная казнь полагалась всего за несколько самых тяжких преступлений: за «перевет», то есть государственную измену, кражу из Псковского кремля, за поджог и за кражу, совершенную в третий раз.

По московскому Судебнику 1497 года смертная казнь предусматривалась 60 статьями. В английских законах XV века — более чем восемью статьями. В сравнении с этими кодексами Псковская Судная грамота — это прямо песнь торжествующего гуманизма.

По уголовным делам доказательством было предъявление письменных документов, взятие с поличным, представление свидетелей, собственное признание, судебный поединок, извещение в публичном месте — «заклич». «Заклич» считался доказательством потому, что человек в те времена очень уж зависел от соседей и сограждан. Не уверенный в совершенном преступлении не стал бы и публично сообщать о нем — оклеветав кого-то, человек оказывался в слишком неприятном положении.

Судебный поединок и «заклич» трудно считать совершенными формами доказательств. Но судебных поединков со временем становилось все меньше; люди все менее полагались на божественное Провидение, а как-то больше на самих себя и на доказательную базу.

А вот испытания огнем и водой в Пскове не было! Еще по «Русской правде» существовала такая судебная норма: обвиняемый брал в руки раскаленное в костре железо. По характеру ожогов судьи потом проверяли: виновен ли? Считалось, что у невинного ожоги не такие глубокие, не до кости. Возможно, глубокая убежденность невинного в своей правоте как-то ему и помогала, но сколько людей (виновных и безвинных) лишилось рук — это было бы интересно узнать, да вряд ли когда-нибудь узнаем.

Испытание водой проводилось так: связанного человека бросают в реку. Виновный, естественно, не тонет. Невинный тонет, и задача состоит в том, чтобы и убедиться в его невиновности, и успеть выловить: а то признают невиновным уже покойника.

Этих средневековых норм судебного следствия, повторяю, в Пскове не было!

Судебную власть имело вече, господа, назначенные вече судьи, наместники князя и посадники пригородов, псковский наместник новгородского архиепископа и, что самое интересное, — «братчина», то есть гражданское сообщество соседей. Точно так же, как англосаксы выбирают судью и шерифа, выбирают присяжных и умеют судить сами себя, псковичи умели судиться без помощи администрации, своим гражданским сообществом.

В общем, Псковская Судная грамота для той эпохи и продуманна, и сложна, и довольно гуманна. Псковичи жили по более совершенным и добрым законам, чем жители большинства государств тогдашней Европы.

Псков интересен тем, что показывает — русские земли могли развиваться так же, как Новгород: с вечевым строем, со служебной функцией князей, с развитием самоуправления, с личной свободой абсолютного большинства людей.

Государство того же типа, что республики Северной Италии или вольные ганзейские города. Общество того же типа, что в Голландии или в Скандинавии.

Это общество имеет свою этнографическую специфику: русский язык, обычаи славян, православная вера. Но тип-то общества — тот же самый!